Крах Мишки Мухоркина - Воищев Юрий Тихонович

Что делать?

Учительница оглядела класс. Её взгляд задержался на Светке — сердце у Мишки дрогнуло! Затем — на Мишке... Мишка сразу вскочил и направился к доске.

— Ты куда? — опешила учительница.

— Отвечать, — сказал Мишка.

— А я тебя не вызывала. Что с тобой, Мухоркин?

Все засмеялись. И громче всех хохотала Зинка.

— Может, ты болен? — сочувственно спросила учительница.

Она любила у всех по всякому поводу спрашивать о здоровье.

— Здоров...

Учительница покачала головой.

— Кунин,— сказала она, и весь класс облегчённо вздохнул.

У Мишки сразу отлегло от сердца.

Но учительница вдруг снова взглянула на Светку, которая продолжала тянуть руку, и внезапно сказала:

— Погоди, Кунин. Иди, Яковлева, к доске.

Мишка даже застонал. Эх, голова-голова! Ведь спрашивала же учительница русским языком, болен он или нет. Сидел бы себе сейчас в медпункте с градусником под мышкой.

И Мишка поднял руку, словно белый флаг.

— Ты что? — спросила учительница.

— Я вас обманул,— жалобно сказал Мишка.— Я не здоров, а болен. У меня температура так и растёт, упадок сил! Можно выйти?

Весь класс грохнул.

Клавдия Анатольевна сначала засмеялась, а потом на- хмурилась.

— Я тебя не узнаю, Мухоркин. Прекрати паясничать.

Мишка сел и плотно зажал уши руками. Теперь всё!

Дальнейшие события происходили перед ним, как в немом кинофильме. Светка, сначала встав на цыпочки и затем присев на корточки, покрыла доску рядами огромных цифр. И всё время заглядывала в тетрадь. Рот у неё то открывался, то закрывался. Очевидно, она, как всегда, повторяла вслух весь ход решения. Что-нибудь вроде: один в уме, умножим три на четыре, вычтем из шести пять... и так далее.

Внезапно у Клавдии Анатольевны округлились глаза и на передних партах у всех начались трястись от беззвучного смеха плечи — и Мишка почувствовал: вот оно, свершилось! Эх, была не была! И он открыл уши. И тотчас же доселе безмолвный мир заполнился звуками: хихиканьем, шёпотом, шелестом, скрипом и стуком мела по доске. Удивительно громкими звуками, как всегда после того, как на время заткнёшь уши.

Это была чепуховая задачка. Номер 880 из учебника Пчелко и Поляк за шестьдесят третий год (издание девятое). В условиях говорилось, что «в течение года в инкубатор 14 раз закладывали по 840 яиц. Из двенадцатой части всех яиц цыплята не вылуплялись».

Требовалось узнать: «Сколько цыплят вывелось за год?»

Эти несчастные цыплята, которые не вывелись — целых 980 штук! — снились Мишке даже во сне. Настолько было ему их жалко!

Вся задачка была решена правильно. Но дальше у Светки ещё стояло совсем уже лишнее: загадочное «2+2=5».

Светка удивлённо смотрела на хихикающий класс.

— Это ты сама решала? — спросила учительница.

— Конечно, сама! — гордо сказала Светка.

— А может, тебе Мухоркин помогал?

— Нет,— соврала Светка. Она была уверена, что Мишка её не выдаст.

— Так,— сказала Клавдия Анатольевна.— А что означает вот это? — И она указала на злополучное «пять».

— Это?..— растерялась Светка.

Хихиканье в классе усилилось.

— Сколько будет: два плюс два?

Светка тревожно взглянула на доску, затем — в тетрадку: неужели ошиблась? И облегченно вздохнула:

— Пять...

Что тут началось!

— Держите меня!—тоненько вскрикивал Витька Кунин.— Софья Ковалевская!

Учительница обернулась — и сразу наступила тишина. Все глядели на неё серьёзно и сосредоточенно, только несколько девчонок вдруг не выдержали и прыснули.

— Ой! — вдруг жалобно вскрикнула Светка.— Не пять, а четыре! Четыре! Четыре!— И накинулась на Мишку:— Это всё ты!.. Решать не умеешь! Даже в первом классе знают, что два плюс два — четыре!..

Этим Светка погубила себя.

— Садись, Яковлева,— сказала учительница.— Два.

— За что? — заныла Светка.— Это он!

— От лени пока лекарства, к сожалению, нет,— вздохнула Клавдия Анатольевна.— И ещё запомни: ложь никого не украшает.

Мишка был спасён.

Домой он возвращался вместе с Зинкой. На уроке она ему передала записку, что им надо поговорить.

— Какая ж я была дура! — сказала она.— Ведь ты и меня мог так подвести! Эх ты, отличник!

И ушла.

И Мишка опять — в который раз!—пожалел, что связался с этим пропащим классом.

Глава девятая

СУНДУК КАПИТАНА ФЛИНТА

Во дворе у Саньки мальчишки из 4-го «Б» азартно гоняли шайбу.

— Здоров, Мишка! — крикнул Санька, завидев у ворот Мухоркина, и уверенно сказал Лёньке:—Видишь, с портфелем! Списать принёс, своё дело знает.

— Знает своё дело,— поддакнул Эхо Наоборот.— Списать принёс. С портфелем.

— Ты подожди немного,— деловито сказал Санька Мишке.— Потом спишем. Ответственная встреча!

— Держи карман шире,— сказал Мишка.

— Что-о? — Санька опёрся на клюшку и выразительно подмигнул ребятам: видали, мол, такого!

— А ты на что? — удивился Вовка Сидоров. Толстый и неповоротливый Кабась был рад вынужденной передышке.

Мишка отрицательно помотал головой:

— Сами сделаете.

— Ты в нашем классе свои порядки не устанавливай! — разозлился Санька.— Завтра к нам директор придет, я слышал! А не хочешь — как хочешь. Не у тебя, так у Витьки спишем. Иди, Витька, трудись.

— У меня всегда с ошибками,— заныл Витька. Ему страшно не хотелось бросать игру и идти домой.

— Лучше с ошибками, чем ничего,— мудро заметил Вовка Кабась.

— Вот именно,— подтвердил Санька.

— Именно вот,— тут же повторил Эхо Наоборот.

— Ну, тогда идёмте ко мне,— нарочито равнодушно сказал Мишка.— Каких-то два-три часа посидим, и всё!

Но его «хитроумный» план потерпел крушение,

— Была охота,— хмыкнул Санька.

— Охота была,— хмыкнул Эхо Наоборот.

— Не было охоты,— хмыкнул Кабась.

— Никуда я не пойду,— снова заныл Витька,— я играть буду.

— Ну, что вам стоит? — взмолился Мишка.

— Иди, иди,— сказал Свечкин.— Не мешай.

И Мишка уныло побрел домой.

«Может, все-таки дать им списать? — подумал он.— Нельзя. Ни за что! Потому что ничего от этого не изменится. Они будут наслаждаться свободой, а ты, «буквоед и отличник», гни на них спину. Нет уж. Сами должны убедиться, как тяжело быть отличником. Но как?..

У рыболовного магазина его внимание неожиданно привлекла следующая сцена.

Какая-то женщина извлекла своего непутёвого сына из толпы у входа и выговаривала ему на всю улицу:

— Сил моих больше нет! Ты наконец будешь заниматься? Или мне отцу позвонить?

А он хлюпал носом и настырно повторял:

— Купишь крючки — пойду. Купишь — пойду.

— А ты не обманываешь? — подозрительно спросила мать.

— Честное пионерское! — засиял мальчишка и помчался по улице.

— Ты куда? — растерялась мать.

— Уроки учить! — крикнул он.

Она вздохнула и вошла в магазин.

И тут Мишку озарило. Как же он раньше не додумался?!

Ведь в коридоре у него стоял заветный ящик, который отец называл сундуком капитана Флинта. В нём Мишка хранил свои «драгоценности»; кованые рыболовные крючки с прямым загибом, чешские и немецкие, они отливали синим блеском, и каждый был привязан к длинному поводку; мотки крепчайшей шёлковой лески — настоящий парашютный шёлк, запросто выдерживающий три утюга, Мишка уже испытывал; два тюбика синтетического мотыля, за ними в магазине «Рыболов» такая давка была! — оно и понятно, живого мотыля не достанешь, да и не всегда он в продаже бывает; мешочек с грузилами — дробинки, картечины и просто куски свинца и гайки для донок; несколько гусиных перьев на поплавки и даже одно страусиное из старой прабабушкиной шляпы — большое перо, мохнатое, словно веер, поплавка из него, конечно, не сделаешь, но всё равно может пригодиться; старый веник — из его толстых сухих стеблей на комле тоже получаются отличные поплавки, кто понимает толк в старом венике... А ещё — замечательная книга «Жизнь и ловля пресноводных рыб России» знаменитого учёного и выдающегося рыболова Сабанеева. И хоть она была потрёпанная-препотрёпанная, со всякими твердыми знаками и устаревшими буквами, Мишка её все равно очень ценил и страшно жалел, что плохо умеет читать на дореволюционном русском языке.