Трудный Роман - Марчик Георгий

— Ну ладно, — не очень бодро согласился Костя. — Усек.

— Пусть и он поучаствует, — кивнула Катя на Романа. — Тем более, ему надо готовиться в комсомол.

— Почему ты решила, что я должен готовиться в комсомол? — опешил Роман.

— А как же? — в свою очередь, удивилась Катя. — Как же в наше время без комсомола?

— А разве нельзя стать ученым или рабочим без комсомола?

— Нельзя, — не задумываясь ни на секунду, убежденно заявила Катя, глядя прямо в глаза Романа. — Нельзя стать передовым ученым или рабочим… — поправила она. — То-то же… Впрочем, никто тебя за уши не тянет.

— Почему же? — Роман мигом стал серьезным, насмешливое выражение исчезло с его лица. — Наоборот, я отношусь к комсомолу положительно. Я, между прочим, знаю, что такое демократический централизм, — ни с того ни с сего сообщил Роман. — И сколько орденов у комсомола.

— Вот видишь. Ликвидируй троечки и подавай заявление. Усек? — Катя доброжелательно взглянула на Рома на. — А «Боевой листок» пусть будет твоим первым поручением.

— Что ж, рад стараться, — снова повеселел Роман. — Попытаюсь быть на уровне поставленных задач.

Катя аккуратно сложила в папку бумажки и завязала тесемки.

— Привет, мальчики. Заходите. — Она усмехнулась чему-то своему.

Костя хотел было в коридоре спросить Романа, как тот все-таки, если без дураков, относится к комсомолу, но упустил момент, не спросил. А ведь и впрямь нелепо. Посмеивается, иронизирует, а сам чуть не подпрыгнул от радости, когда она предложила ему готовиться… Ну и ну!

Был солнечный предзакатный час. В прозрачной нежнейшей голубизне неба ни одного облачка, что так редко бывает в такое время года. Костя вышел из своего тихого переулка на широкий проспект, остановился на углу, пережидая поток машин. На противоположной стороне, у булочной, Роман разговаривал с какой-то девушкой, показавшейся издалека Косте очень знакомой. Он приветливо махнул рукой.

Костя торопливо перешел улицу и направился к приятелю, бросив быстрый взгляд на обернувшуюся к нему юную особу. У нее были синие-синие счастливые, смеющиеся глаза, золотистые, с рыжинкой волосы, выбившиеся из-под белой вязаной шапочки. Костя в изумлении уставился на нее.

— Знакомьтесь… — предложил Роман, забавляясь замешательством Кости и по-своему истолковывая его.

— Да мы знакомы уже миллионы лет, — перебил Костя. — Ведь это же наша Женя Синицына.

— Здравствуй, Костик. Представляешь номер, — громко и быстро заговорила она, — я сама только-только узнала, что мы из одного класса.

Роман покачал головой. Он не смог скрыть за натянутой улыбкой растерянности и даже обиды.

— А я сегодня первый раз вышла из дому, — с необъяснимым удовольствием отмечая про себя эту перемену в его лице, оживленно говорила Женя. — Он в театр пригласил. — Она кивнула на Романа. — Сказал, что и ты идешь. Как же не пойти? Мы с ним познакомились в театре. До самого дома шли пешком. Представляешь? Я в туфельках. И конечно, моментально простудилась.

— Надо закаляться, — сказал Костя. — Сколько раз тебе говорил — делай зарядку, холодное обтирание… Не будешь такой хлипкой.

— Ты сам хлипкий… Я и так каждый день делаю зарядку… Подержи-ка сумочку, поправлю волосы.

Костя с готовностью взял сумочку и варежки.

— Теперь подержи, пожалуйста, зеркальце. Нет, не так, а вот так. Представляешь, — продолжала она, — я бы ни в жизнь не догадалась, что это наша школа. Убийственные характеристики. Полусонное царство. Маленькие страсти. Гражданская казнь за отказ написать стихи… Средние века, да и только.

— Тю-тю, да это же обо мне, — удивился и обрадовался Костя. — Только не гражданская казнь, а товарищеский суд…

— Надеюсь, это был дружеский шарж. Не так ли? — Женя повернулась к Роману. (Он, помедлив, кивнул.) — Но злой, очень злой. На первый раз я тебя прощаю. Савельича, которого ты обзывал Каратаевым, и Марианну, которую ты, нахал, изображал бородатым битником, я в обиду не дам. Заруби себе на носу.

Роман улыбнулся.

Весь вечер он держался непринужденно и в то же время подчеркнуто вежливо и предупредительно. Уверенно поддерживал под руку Женю, когда они заходили в зрительный зал и выходили из него, внимательно слушал, быстро, ненавязчиво оказывал мелкие услуги. Костя воспринял это как урок хороших манер.