Вовка из нашего класса - Третьяков Юрий Федорович

Учреждение «Снабчервяк»

Вовка привез в лагерь все свои крючки, лески и целыми днями пропадал с удочкой на берегу озера — в нескольких шагах от наших палаток.

Рыбы в нем водилось такое множество, что тощий сирота котенок, отдыхавший вместе с нами, через неделю сделался толстый, пушистый, и живот у него всегда был круглый и крепкий, как барабан.

По выходным на наше озеро толпами являлись рыболовы из города. Они рассаживались по всему берегу или бродили по лесу и ковыряли землю, отыскивая червей.

Но только лето в этом году стояло такое жаркое, что все черви зарылись в землю, и добраться до них не было никакой возможности. А если какого и удавалось найти, то он был вялый, бледный и старался побыстрее помереть.

Все наши рыболовы впали в уныние, и только Вовка каждый день приносил на кухню полное ведерко.

— Вот, теть Поль! Покажите-ка, чего другие принесли? Вот это? Хе-хе! Ну и рыбаки! У меня братишке пять лет, и то он налавливает куда больше! Не говоря уж про меня!

Червяков у него всегда была целая банка, все как на подбор: большие, красные, жирные!

Он брал такого червяка, помахивал им у кого-нибудь перед носом и хвалился:

— Вот — червяк! Это тебе не какой-нибудь заморенный, чахлый. Видишь, как он у меня извивается, да как вертится, да машет хвостом! Настоящий физкультурник! На такого червяка любой окунь поймается с удовольствием!

Он важно расхаживал по лагерю, посмеивался и задирал нос:

— Где я их беру, тебе никогда не найти, ищи хоть тысячу лет. Для этого нужно знать такое колдовство! Научить тебя? Нет, не научу! От этого все колдовство испортится: улезут все червяки даже на другую сторону земного шара! Я тебе могу дать. Бери на выбор, чтоб ты знал, какой я нежадный!

На другом берегу озера — лесной кордон Сосновка — домов пять. Там жили двое мальчишек, нам ровесники, — Васек и Валек, а остальные ребятишки были такие маленькие, что даже своих штанов у них еще не имелось.

Васек и Валек нашего Вовку очень уважали — за то, что он мог поговорить обо всем, и все знал, и рассказывал им множество всяких интересных историй из своей жизни, и постоянно смешил Васька, который от любого пустяка прямо-таки падал со смеху.

Так бы и оставался Вовка до самого отъезда домой чемпионом лагеря по ловле окуней, если бы не произошел один случай.

Сидим мы с Вовкой, как всегда, закинув удочки, а откуда ни возьмись, идут по другому берегу Васек и Валек, зеленые яблоки едят и огрызки кидают.

Вовка замахал им рукой:

— Эй, вы! Скорее! Да скорее! Очень нужно!

По деревянному мостику (он покосился и кое-где опустился в воду, но ходить по нему было можно, хоть нам и не разрешали) Васек и Валек быстро перебежали на нашу сторону.

— Дай яблочка! — сказал Вовка. — Знаете, вышел новый закон: у кого есть какие яблоки, то давать мне на пробу… в количестве двух… нет, четырех штук!

Он надкусил одно яблоко и сморщился:

— Вот это да! Эти яблоки вполне могут заменять лимон! И даже еще кислей! Как что? Как серная кислота!

— Ладно, хоть такие… — сказал Васек. — И эти нам достались не за так! Пришлось нам за них потрудиться, будь здоров! Мы их купили за червей!

— Как так?

— Да! Это я точно говорю. У нашего соседа Моисеича. Ты ему полбанки червей, а он тебе карман яблок.

— А зачем ему так много червей?

— Он их продает! Копейка — три штуки.

Вовка лег на спину и захохотал, болтая руками и ногами. А глядя на него, закатился Васек.

— А… а… мух? Мух… он тоже… продает? Сколько стоит одна большая муха? Ха-ха-ха-ха! А маленькая? А также… мошка! Ха-ха-ха-ха!

Наконец Вовка отсмеялся, сел, держась за живот, и сказал слабым голосом:

— Меня нельзя так смешить. Что-то у меня даже внутри оторвалось. В таком случае мне полезно есть какие-нибудь кислые яблоки… Беги, Васек, загони этому Мосеичу…

Из листа лопуха он сделал кулек, засыпал туда полбанки червей и дал Ваську.

— Жми!

Пока Васек бегал, Валек нам рассказал:

— Очень хозяйственный человек Мосеич! Из всего норовит иметь себе пользу. И черви у него содержатся в ящиках особых, водой их поливает, все честь честью. А в выходной едут городские — не поспевает гривенники обирать… Потому что где им в городе взять? Он и сам ходит по берегу: «Давай, налетай…» Его все рыбаки знают. Он уже столько лет…

Скоро прибежал Васек с яблоками. Сами они есть не стали: мол, и так оскомина. И я не стал: очень кислые. Поэтому Вовка съел их все до одного.

— Нина Николаевна не разрешает нам зелень есть, — рассуждал он, оглядывая яблоко, перед тем как целиком сунуть его в рот. — Потому что мы как будто от нее заболеем. Только она ошибается. Никакой от этого болезни ни в коем случае произойти не может! Вот, например, пошли мы раз с матерью к тетке в гости. И рос там около дома крыжовник — десять кустов, я сосчитал. Она говорит: «Поиграй, Вова, во дворе, вот крыжовником полакомись, правда, он еще зеленый…» Я говорю: «Ничего…» И пока они там толковали, да чай пили, да то-се, я все эти десять кустов объел до последней крыжовнинки! И напал на нее столбняк: ах, ах, да это невозможно, да в такое короткое время, да он заболеет… А я и не заболел! Нипочем я от этого не могу заболеть, хоть она и жди! Вот такое дело… А насчет этого торговца Мосеича я буду иметь в виду — как только появится у меня подходящее настроение насчет яблок… Ух, гляньте, да это летчики приехали! Бежим!

К другому берегу подкатил мотоцикл с двумя летчиками. Один слез, отвязал удочку, а другой поехал к Сосновке.

Мы побежали через мостик, и Вовка на бегу объяснил:

— Это тоже из лагеря. Знаешь, там, где клеверный луг и пасека… И там у них лагерь. Я там был. Они мне такую штучку подарили… алюминиевую. Страшно заковыристая штучка. Вся в дырках. Не знаю, куда ее приспособить!

Летчик уже закинул удочку в воду. Мы сели неподалеку, и Вовка все на него поглядывал: можно о чем-нибудь спросить? Вот тогда бы Вовка с ним поговорил! Летчиков он уважал больше всех, больше даже, чем моряков и водолазов.

Но этот летчик, по всему видно, был в плохом настроении: глядя на поплавок, морщился и бормотал что-то сквозь зубы.

Скоро опять затарахтел мотоцикл, подъехал его товарищ и сказал:

— Дома никого нет! А ждать — времени у нас с тобой, сам знаешь… Вот незадача! Может, обойдемся?

— Да что… — ответил первый. — Что за насадка для озера — кузнечик? Так… для провождения времени…

Вовка сорвался с места и подскочил к ним.

— Вам червей? Это мы можем! Эт мы устроим! Вот, глядите какие: первый сорт! Таких вы нигде не найдете, только у меня.

— Да, видим, видим.

Летчик усмехнулся, взял у Вовки банку и вынул из кармана полтинник.

— Не, держи. Хватит?

Вовка спрятал руки за спину и замотал головой:

— Не-е…

— Что — мало? — спросил летчик. — По-моему, у вас такая такса.

— У кого?

— Да у здешних.

— А я ре здешний. Я из лагеря!

Вовка подхватил удилище и побежал к мостику. Мы — за ним.

Летчики удивились, о чем-то поговорили, потом один пошел за нами. Но мы уже перешли мостик, а ему для этого пришлось бы снимать ботинки.

Он крикнул:

— Эй! Пацан! Пацан! Подожди, слышишь, что ль?

Но Вовка не обернулся. Он был красный и сопел носом. А навстречу нам уже шел вожатый Жора.

— Вы что по мостику бегаете?

— А то, что много развелось всяких спекулянтов! — зашумел Вовка, размахивая рукой, как оратор. — Никакой от них жизни нет! Так и торгуют, так и торгуют!

— Что такое?

— Червяками торгуют! Даже летчикам за деньги продают! Всякие Моисеичи-Колбасеичи!

Жора догадался:

— А-а… Это ты вон про кого… Действительно…

— Я ему покажу! — бесновался Вовка. — Даже летчикам, гадюка! Я ему устрою штучку!

— Я тебе устрою, — пригрозил пальцем Жора. — Попробуй только лагерь осрамить.

— Чем я его осрамлю?

— А вот своими штучками! Эти твои штучки давно всем известные.