Тайна взорванного монастыря - Биргер Алексей Борисович
Да, конечно, логичней предположить, что через несколько лет. Ведь в те времена, когда пропало распятие, в церковь мало кто ходил, а уж вор со стажем тем более в неё не захаживал. А вот лет шесть-семь назад, когда Гришка вернулся после последней отсидки, твёрдо настроенный исправиться и больше не воровать, народ как раз в церковь валом повалил… «Зная, что никому за это ничего не будет — наоборот, зачтётся», — как посмеивался отец (имея, кажется, в виду те времена, когда за хождение в церковь могли и с работы попереть, и вообще всякие неприятности устроить). И Гришка, поддавшись общему поветрию, пошёл к отцу Василию на исповедь…
…Да, на исповедь! Ведь тайну исповеди священник никогда не имеет права открывать, хоть в убийстве кто ему признайся! Вот Гришка ему и признался, что на самом деле произошло с распятием, а отец Василий до сих пор вынужден был молчать, если только сам Гришка не разрешит ему заговорить…
В общем, сегодня дело обстояло так, возвращаясь к началу. Ванька является к Гришке и сообщает ему… Да, говорит: я, мол, знаю, что ты — вор, который не вор, когда-то укравший что-то, чтобы справедливость восстановить, и теперь ты должен рассказать мне, как это было. С моего братца станется бухнуть такое! У Гришки, естественно, челюсть отваливается, а потом он решает отвезти Ваньку к валунам — к месту, как-то связанному с пропажей распятия и со всей остальной историей — и открыть ему часть тайны, в награду за сообразительность. Они приезжают к валунам, Гришка видит следы, которые могли оставить лишь бежавшие Петько со Скрипицыным — и бьёт тревогу…
Но почему Гришка считает, что опасно брать Петько и Скрипицына, не переговорив сначала с отцом Василием и не узнав от него какие-то важные вещи? «Ключевые моментики», как выразился Миша? Что такое страшное может произойти?
Нет, на этот вопрос я пока что ответа не найду. Хоть лопни, а не ухватишь, слишком многое мне не известно.
Я задумался так, что чуть башка не затрещала, пытаясь сообразить одно: какой же из вопросов — самый главный, где главная непонятность во всей этой истории?
Нет, во всём надо разобраться по порядку. «Систематизировать и схематизировать», как говорит отец. И мы с Ванькой, кстати, давно убедились, что, когда запишешь все вопросы в виде плана или чего-то подобного — многое мигом становится яснее.
Я сел за стол и начал писать на листе бумаги:
1. Больше пятидесяти лет назад: монастырь взрывают, церковную утварь развозят по запасникам музеев.
2. Приблизительно десять лет назад (или чуть больше): монастырские коллекции начинают доставать из запасников, чтобы выставить, как надо, а заодно проверить, все ли в порядке. При этом не досчитываются ценнейшего распятия. Подозрение падает на Гришку, но у Гришки алиби.
3. Петько и Скрипицын узнают, что распятие у Гришки, и пытаются вышибить из него это распятие.
Тут я подумал и написал на полях, напротив второго пункта:
«Выяснить, что за алиби было у Гришки, почему оно было таким железным, кто его обеспе…»
«…Чивал» я не дописал — потому что увидел другое. Вот она, главная непонятность, подумал я!
И вывел напротив третьего пункта:
«Откуда Петько и Скрипицын так твёрдо знали, что распятие у Гришки?!»
В самом деле, откуда? Если б до них просто дошли слухи, что милиция подозревает Гришку, они бы не наседали на него так, рискуя свободой. Нет, они знали наверняка!
Кто же им мог сказать? Где?
И на вопрос «где?» я мог ответить!
Я написал чуть пониже:
«Петько и Скрипицын были досрочно освобождены, только что вернулись из лагеря!»
Рассказать им, что распятие у Гришки, мог только человек, вместе с которым они сидели.
То есть, тоже преступник!
То есть, тот, кто, очень может быть, и украл на самом деле распятие!
А Гришка украл у этого человека — чтобы вернуть распятие назад! Может, не сразу, а когда время придёт или возможность будет!
Или сначала он и не думал возвращать распятие, а просто «вор у вора дубинку украл», типа того произошло. Сам продать думал. И алиби, естественно, было у него железное — ведь он не из музея воровал, а у другого преступника, совсем в другое время и в другом месте.
Как бы то ни было, потом Гришка доверился отцу Василию…
Теперь бы узнать, от кого Петько и Скрипицын могли услышать в лагере всю историю? Кто натравил их на Гришку — чтобы счёты с ним свести?
Да, но как это выяснишь?..
Одна надежда оставалась — теперь, когда мы так много знаем, Гришка, может, сам всё нам расскажет, чтобы мы не сгорели от любопытства. Мы ведь умеем тайны хранить!
И ещё одна догадка у меня забрезжила…
Глава ДЕВЯТАЯ. ОПЯТЬ РАССКАЗЫВАЕТ ИВАН БОЛДИН
В общем, я плачу, но уже не так, а Гришка что-то быстро говорит отцу, я, из-за звука собственного плача, не могу разобрать, что, и только краем глаза вижу, что отец все кивает и кивает.
Тут дверь открылась, и опять появился бандит, с пистолетом в руке.
— Выходи, — сказал он Гришке. — И без фокусов, не то всем плохо будет. Рви до своей консервной банки и гони во всю прыть.
Гришка встал, руки поднял на всякий случай, показывая, что идёт смирненько и ничего выкидывать не намерен, и аккуратно вышел из парной. Бандит чуть посторонился, его пропуская — ну, так посторонился, чтобы Гришка никак не смог прыгнуть на него и вышибить пистолет — и, когда Гришка вышел, опять дверь захлопнул. И мы с отцом остались вдвоём.
Я ещё поплакал немного, а отец успокаивал меня и похлопывал по плечу. Потом я вытер слёзы кулаками и спросил:
— Папа, что мы теперь будем делать?
— Ждать, — ответил отец. — И не только ждать.
— То есть? — как я ни был перепуган, но мне стало интересно.
— Для начала, печку затопим, — сказал отец. — Чтобы не дать дуба от холода, пока Гришка вернётся.
— И все? — я был несколько разочарован. Мне казалось, отец сразу придумает что-нибудь такое, этакое…
— Нет, не все, — отец улыбнулся. — Но остальное — потом.
Возле печки-каменки в парной всегда имелся запас берёзовых полешек, и отец быстро раскочегарил печь. Пламя так и загудело, так и понеслось в большую железную трубу. Отец оставил дверцу печки чуть приоткрытой, и мне было видно, как жаркий огонь весело там отплясывает, пожирая поленья, и от приоткрытой дверцы сразу потянуло жаром, и буквально через пять минут я почувствовал, как быстро и здоровски начинает прогреваться осиновая обшивка, которая потом ещё долго будет тепло держать, и сразу так уютно стало, так хорошо, и сразу мне стало вериться, что ничего плохого с нами не случится, и этого козла мы тоже одолеем, Гришка обязательно придумает, как его сделать, а уж отец ему все кости переломает, когда до него доберётся.
— Ну? — спросил отец. — Оттаиваешь помаленьку?
— Угу, — кивнул я. Такая вдруг волна пошла, что я не мог ни рукой, ни ногой пошевелить.
— Оттаивай, оттаивай, — сказал отец. — Силы тебе ещё понадобятся, домой не скоро доберёмся.
Он так уверенно говорил про возвращение домой, что мне стало совсем спокойно.
А тут бандит в дверь стукнул и крикнул:
— Эй, вы что там делаете?
— Согреваемся, чтобы в сосульки не превратиться, — ответил отец. — Это ведь можно?
Бандит буркнул что-то, и, похоже, отошёл. Не стал орать, чтобы печку загасили. Да ему и самому, небось, не интересно было, чтобы мы окоченели, ведь он нас обменять собирался на всякие важные для него штуковины.
— А теперь, — сказал отец, опять подсаживаясь ко мне, — рассказывай, как у вас с Гришкой было дело.
И я стал рассказывать, от и до. Отец слушал, не перебивал, только иногда головой покачивал.
— Да уж, — сказал он, когда я закончил. — Что называется, «свинья грязи сыщет», — отец часто поговорками объясняется, то, так сказать, нормальными, то смешными, которые мы делаем из нормальных, «Под лежачий камень гром не грянет», например (это у нас называется «игрой в перевёртыши», и иногда мы целыми вечерами веселимся). — И почему ты не остался? Ведь было ясно, что Гришка сунется туда, где тебе делать нечего!
Похожие книги на "Тайна взорванного монастыря", Биргер Алексей Борисович
Биргер Алексей Борисович читать все книги автора по порядку
Биргер Алексей Борисович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.