Черные крылья тайны - Артамонова Елена Вадимовна

Как-то во второй половине дня он подлетел к неказистой, но крепкой избенке и встревожено закричал:

— Ксеня! Ксеня!

Очень часто, еще будучи маленьким вороненком, Тимошка слышал это слово и накрепко запомнил его. Всякий раз, когда что-то тревожило и волновало птицу, он громко твердил девчоночье имя, не сознавая смысла сказанного. Знавшая повадки любимца Аграфена встревожилась и решительно пошла за вороном, понимая, что он хочет показать ей нечто важное.

— Что случилось, Тимошенька? Куда ты меня ведешь?

— Ксеня! — снова выкрикнула птица и полетела над коварной, притворившейся цветущим лугом трясиной.

За долгие годы жизни на болоте Аграфена успела узнать многие его тайны, но и она с осторожностью двигалась вперед, зная, что любая ошибка может стоить ей жизни. В эту часть болота она заходила редко — здесь не росла клюква, было слишком сыро, а потому опасно. Но ворон настойчиво звал ее вперед, и Аграфена знала — он хочет показать ей нечто очень важное. Настолько важное, что ради него можно было рискнуть жизнью.

И вот среди однообразных кочек и низеньких сосен очередного расположенного почти в центре болота островка показалось нечто яркое и прекрасное, похожее на огромный волшебный цветок. Казалось, это снова был сон, прежде не раз снившийся Аграфене. Очень часто в своих грезах она видела, как идет по болоту и вдруг встречает там свою маленькую дочурку — живую и невредимую! И вдруг чудо произошло на самом деле. Сердце застучало гулко и быстро, старая женщина хотела подбежать к малышке, но сдержала порыв — до островка было еще метров тридцать, и этот путь еще оставался неразведанным. Следовало двигаться очень осторожно, а может быть, сделать большой крюк. И все же Аграфена дошла. Сдержав переполнявшие душу эмоции, она спокойно улыбнулась и наклонилась к девочке:

— Здравствуй, маленькая моя! Ты видно заблудилась? И как ты смогла так далеко уйти от дома?

— Здравствуйте! — заулыбалась обрадованная, но в то же время испуганная неожиданной встречей девочка. — Я не заблудилась, просто шла-шла по тропинке и куда-то пришла. А вы — Баба Яга?

— Нет. Я обычный человек, просто давно живу здесь. Меня зовут бабушка Груша.

— Груша? Какое вкусное имя! А я Ксюша.

Душа Аграфены наполнилась щемящей тоской. Ах, если бы эта маленькая девочка могла остаться с ней на болоте, разделив ее одиночество и вернув радость! Если бы. Но ребенка следовало как можно скорее отвести домой, к безутешным напуганным родителям. Отшельница так и хотела сделать, но день клонился к вечеру, а ходить по болоту в сумерках было слишком опасно. Решив отложить возвращение девочки до утра, Аграфена отвела ее в свою избушку.

День проходил за днем. Каждый вечер Аграфена засыпала с мыслью, что завтра неприметно отведет Ксюшу домой, но потом оставляла погостить еще на денек. Любопытной Ксении, в общем-то, нравилась жизнь на болоте, но вскоре она начала скучать по маме и затосковала. Тогда отшельница, утратившая от долгого затворничества представления о реальности, солгала девочке, сказав:

— Тимошка сегодня рано поутру летал к твоей маме и рассказал, что ты гостишь у меня. Мама очень обрадовалась и попросила, чтобы ты осталась здесь до конца лета, поскольку жить на свежем воздухе очень, очень полезно для здоровья.

— Здорово! — захлопала в ладоши Ксюша. — А осенью я вернусь к маме? Я по ней так соскучилась!

— Конечно, — вздохнула Аграфена, твердо решив не думать больше о будущем и жить сегодняшним счастливым днем. — А как же иначе?

Так прошел почти весь июль. Отшельница была счастлива, а Ксюша, сообразившая, что превратилась в пленницу, мечтала удрать с болота, но не смела вновь отправиться в рискованное путешествие по трясине. Ворон Тимошка следил за каждым ее шагом и сразу сообщал обо всем старухе, которая, как подозревала Ксюша, на самом деле являлась самой настоящей Бабой Ягой.

Поссорившись с братом, Петя не находил себе места от возмущения и обиды. Васька его предал, обманул, вероломно использовал в своих целях. Само по себе все это было достаточно мерзко, но то, что совершил злодеяния его родной брат и как до недавнего времени полагал Петя, лучший друг, и вовсе делало обиду нестерпимой. Настроение было хоть вешайся. Пытаясь справиться с душевными страданиями, мальчик покинул дом тети Лизы и стремительно зашагал в неизвестном направлении, стремясь удрать от собственных проблем. В этом состоянии он, наверное, мог бы пешком уйти в Страну Басков, пересечь всю Европу, нигде не останавливаясь и стремительно двигаясь вперед. Но до Атлантики Петя так и не дошел, внезапно обнаружив себя едва ли не в самом центре страшного болота. Как он здесь оказался мальчик не знал. Скорее всего, во всем было виновато подсознание, напичканное мыслями о пропавшей девочке и гиблой топи. Взволнованный Петя сам не знал, куда шел, а в это время ноги его шагали в сторону болота. Впрочем, в том, что мальчик двигался подобно лунатику, имелась кое-какая польза — как ни странно, он не провалился в трясину и каким-то образом избежал бесчисленных смертельных ловушек. Но сейчас гнев и отчаянье сменились страхом. От увиденного холодело под ложечкой. Болото еще не убило его, но уже захватило в плен и могло в любой момент лишить жизни.

— Эй. Кто-нибудь. — негромко позвал оторопевший Петя, прекрасно понимая, что ответить на зов все равно было некому.

Отлично развитое воображение мальчика сразу нарисовало жуткую картину — он словно со стороны увидел жалкую фигурку, маячившую на фоне безмятежного и одновременно зловещего пейзажа. Дальнейшее несложно было предположить — сейчас он сделает еще один шаг и коварная трясина затянет его в свои объятия. Вот он проваливается по колено, потом по грудь, потом над поверхностью топи остается только его голова, холодная жижа заливает рот и нос, свет меркнет, руки отчаянно хватают пустоту и все, конец, небытие. Ласковые солнечные лучи золотят кочки и озерца, болото так же пустынно и загадочно, как было прежде. «И никто не узнает, где могилка моя», — подумал Петя, за короткие мгновения успевший представить, как он расстается с жизнью.

По вискам струился холодный пот, ноги подрагивали от внезапно подкравшегося приступа слабости. Стоять на одном месте было еще страшнее, чем двигаться вперед. Но куда идти, где найти ведущую к спасению тропинку? Пете вовсе не хотелось умирать, и он попытался взять себя в руки, чтобы трезво оценить опасную ситуацию.

— Я еще поеду в Эускади! — твердо произнес мальчик и подумал, что окажись на его месте крутой баск, он бы наверняка не впал в панику и отыскал бы путь к спасению.

Рассчитывать на постороннюю помощь не приходилось. Подобрав кривую палку, валявшуюся поблизости, мальчик двинулся к цели — видневшемуся поодаль большому, поросшему деревьями острову. Дальнейших планов пленник болота не строил, единственное, о чем он мечтал — это ощутить под ногами твердую поверхность земли. «Хоть на четвереньках, но доберусь!» — подумал Петя, осторожно двигаясь к очередной кочке. Ему повезло, поскольку за время своего лунатического путешествия по топи, он не слишком отклонился от лосинной тропы, и теперь имел довольно высокие шансы добраться до острова.

Впрочем, неприятности, как известно, происходят именно тогда, когда их меньше всего ждут. Петя благополучно достиг суши, расслабился и вполне довольный собой решил обследовать территорию. В отличие от большинства встречавшихся на его пути кочек и островочков, этот участок земли имел большую протяженность и зарос довольно густым, хотя и неказистым лесом. Мальчик бодро пошел вперед, не глядя под ноги и не сомневаясь в том, что находится в полной безопасности.

Резко хрустнула под ногой ветка, и тут же левую ступню пронзила жгучая боль, словно в нее воткнули раскаленный нож. Петя заорал не своим голосом и завалился на бок. В первый момент он подумал, что его укусила ядовитая змея и вновь приготовился прощаться с жизнью, но потом, пересилив страх, заставил себя осмотреть отекшую ногу. Все оказалось не так плохо, как можно было предположить — укуса не было, просто, Петя по неосторожности то ли сильно подвернул, то ли сломал ступню, споткнувшись на ровном месте. Впрочем, и радость тоже длилась не слишком долго, ровно до того момента, когда Петя сообразил, что дальше он идти не может.