Это ужасное поместье - Уильямс Шон

Набрав в грудь побольше воздуха, она зажмурилась и нырнула вслед за Уго… но не сквозь стену, а внутрь стены.

Это было всё равно что шагнуть в тень, плотную и густую, но через которую можно идти. Чья-то рука ухватила девочку за локоть, и она позволила вести себя, протискиваясь в углы, перелезая поверху дверные проёмы и в целом обходя всё пространство меж стен – комнаты, коридоры и кладовки, – словно непреодолимые пропасти. Открыв глаза, девочка убедилась, что это вовсе не так странно, как она ожидала. В детстве она со своей десятой сестрой Бидди (Беда) играла, что пол у них дома горит, поэтому передвигаться можно только по плинтусам вдоль стенок. Вот и сейчас было примерно то же самое, только передвигалась она не вдоль стен, а внутри них.

С облегчением обнаружив, что они, наконец, остановились, она уставилась из стены, которая теперь была для неё прозрачной, в вестибюль, куда только что добежал и Альманах. Готовясь отворять неизвестному гостю, он одёрнул на себе одежду и выпрямился во весь рост, чтобы казаться выше, – очень храбро, а вовсе не жалко, отчего сердце Этты слегка заныло, – и отворил.

На крыльце снаружи стояли двое детишек, от силы десяти лет от роду. Мальчик и девочка, очень похожие друг на друга, одетые в отрепья и до боли худые.

– Нищие близняшки, – сказала Олив, подплывая по стене поближе к Этте.

– Похоже на то, – согласился мистер Паркер.

– Такие юные, – вздохнула леди Симона.

– Кто они? – спросила Этта.

Альманах не слышал этого разговора. Почти не колеблясь, он спросил детей, кто они такие.

Они уставились на него снизу вверх, застенчиво и благоговейно.

Девочка открыла рот и произнесла чётко что-то непонятное:

– Хилили сирри вирри хириабити…

Мальчик подтолкнул её локтем, и девочка мгновенно замолчала.

– Простите, сэр. Она так только когда разволнуется. Я Хакетт, сэр, а она вот Илси. Мы тут для работы, сэр.

– Да, сэр, – проговорила Илси уже нормальным голосом. – Простите, сэр. Иногда забываюсь.

– Для работы? – переспросил Альманах, переводя взгляд с одного на другую.

– Я тут ботинки чистить, сэр. – Хакетт дважды ударил кулачком по впалой груди.

– А мне предложили место в прачечной, сэр, – подхватила Илси, вытаскивая из-под передника сложенное во много раз письмо.

Альманах развернул его и пробежал глазами раз, потом второй.

– А кто такой мастер Оуэн?

Лица у Илси и Хакетта вытянулись:

– Вы не знаете, сэр?

– Боюсь… то есть, наверное, должен знать, – кое-как выдавил Альманах. – Но пожалуйста, перестаньте величать меня сэром. Меня зовут Альманах. Я сам всего только помощник младшего лакея.

– Да, сэр, – не раздумывая, отозвался мальчик.

– Хакетт! – резко оборвала брата Илси. – Прости… Альманах. Нам, видишь ли, трудно так напрямую. Мы всю жизнь нищенствуем.

– Ну, теперь вы тут, – сказал Альманах. – Сейчас мы вас накормим, отмоем, а потом уже будем разбираться с вашей работой…

– А кто такой мастер Оуэн? – спросила Этта, глядя, как Альманах жестом приглашает близнецов заходить.

– Я и не знала, что он ещё с нами, – ответила доктор Митили, показывая на проплывающую мимо них бледную тень человека в одежде конюха, за которым плёлся угрюмый подросток. – Как и Йэн, мальчик на побегушках. Я-то думала, оба давно истаяли.

Тем временем Хакетт переступил порог и с внезапным воплем «Илси!» рухнул лицом вниз на пол.

Илси рванулась к нему на помощь и, пискнув, повалилась прямо на него.

– О, нет, – пробормотал Альманах, переворачивая детей на спину и похлопывая по щекам. – Я и забыл!

Этта тоже напрочь позабыла, как магия атаковала её, когда она первый раз вошла в дом.

– В этот-то момент тебя и поражает заклятием? – спросила она остальных призраков.

– Да, – подтвердила доктор Митили. – Подозреваю, если ты не успел войти в дом, то можешь спокойно покинуть поместье. Но все всегда входят. Все хотят войти.

– Потому что их же пригласили! – поняла Этта. – Потому что они не знают, что это ловушка. Ох, если бы мы только могли их предупредить!

– Но мы не можем, – сказал Уго. – Мы можем только наблюдать.

То, как заклятие связывало язык, просто бесило. Этта пыталась окликнуть Альманаха, но за пределами судомойни у неё не получалось издавать слышимых ему звуков – даже тем ругательным кодом, который они только что выработали. Теперь она могла свободно беседовать лишь с другими призрачными обитателями дома, перешёптывающимися в зачарованных стенах.

Альманах тем временем привёл близняшек в чувство и помог им подняться на ноги.

– Теперь с вами всё будет хорошо, – пообещал он, даже не подозревая, как глубоко ошибается.

Этта сжала кулаки от злости. Ведь близняшки теперь тоже оказались в западне, точно так же, как и сам Альманах! Но у них хотя бы оставались тела и возможность ходить по всему дому…

– Пойдёмте со мной, – пригласил Альманах. – Я приготовлю вам что-нибудь поесть.

– Да, пожалуйста! – хором ответили они.

– Не спешите радоваться, детишки… кроме тостов вы ничего не получите, – фыркнула Этта, хотя и вынуждена была признать, что даже и тосты наверняка куда лучше, чем то, к чему маленькие нищие привыкли.

– И стало их трое, – печально и задумчиво пробормотала доктор Митили.

– Почему они тут появились? – спросила Этта.

– Я же тебе говорила, что будут последствия. И ты их видишь.

– Не понимаю. Какое отношение к этим двоим имеет тот факт, что я перелезла через ворота?

– Да самое прямое отношение. Ты, может, думаешь, уже то плохо, что проклятие лишает тебя тела, забирает его. Плохо, что ты оказываешься в ловушке в каком-то углу дома: я на чердаке, Уго в каминах, ты в судомойне. Но дело хуже. Гораздо хуже. Видишь ли, каждое успешное бегство влечёт за собой самую жестокую месть чар: отсылку нового приглашения.

Этта перевела взгляд с доктора Митили на близнецов. К горлу подступил комок.

– Вы хотите сказать… это я виновата, что они тут?

– Это заклятие виновато, – твёрдо поправил её Уго.

– Но всё равно, если бы я не сбежала, они бы не получили приглашения… Постойте. Я же сбежала всего один раз, а их тут двое. Два приглашения.

– Побег – это всего лишь одна из двух выявленных нами причин, – сказала доктор Митили. – Вторая – это добросовестная попытка найти и разбить чары. Найти подсказки ещё мало. А вот использовать их и подобраться близко к цели – уже достаточно.

– Как Альманах.

Она закрыла глаза, не зная, что чувствует – стыд, ужас, гнев или всё сразу. Хакетт и Илси не сделали ровным счётом ничего плохого, но стали жертвами заклятия потому только, что она и Альманах нарушили правила.

Ужасно. Немыслимо жестокая кара за непокорность для пленников заклятия, особенно учитывая, что те, кто уже давно в плену, не в состоянии подсказать новичкам, как себя вести!

– Мы должны спасти их! – решительно заявила она. – Должны разбить заклятие, пока они тоже не превратились в призраков и пока сюда не пригласили никого нового!

– Теперь ты понимаешь нашу дилемму, – прошептала мадам Ирис. – Если мы будем бездействовать, то бесцельно истаем в ничто. Но если попробуем разбить чары, то с нами тут окажутся заперты новые жертвы. Единственная наша надежда – искать помощь извне. Должен же найтись чародей, у которого хватит сил закончить эту пытку.

– Возможно, – согласилась Олив. – Но ворота всегда на запоре, и никто не видит, что тут делается. Вы же знаете. Заклятие не позволяет никому за пределами поместья увидеть или услышать нас.

– Верно. Но если бы нам удалось самим выбраться за пределы поместья…

– Вы же видели, что получается, если мы пробуем ваш способ, мадам Ирис, – перебил Уго. – Люди умирают. Такие, как я. Нужно найти способ разбить заклятие, больше никого не подвергая опасности. Необходимо!

– Все наши попытки провалились, – сказала Этте призрачная старая женщина с огромными скорбными глазами. – Они мне не верили. Поэтому я перестала с ними сотрудничать и попыталась сбежать без помощи Уго. Не ради себя самой… ради всех, кто может ещё стать жертвой этой ловушки.