Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
– Ты выбрала? – спросил через некоторое время Юра.
– Да. Я хочу бефстроганов!
– А еще?
– Все.
– А мороженое?
– Там видно будет.
– А я хочу бульон с пирожком! И бефстроганов, как ты.
Он сделал заказ и неожиданно глянул на Дашу с какой-то затаенной тоской. У нее упало сердце.
– Даша, нам надо поговорить…
– Уезжаешь, да? – едва слышно проговорила Даша.
– Нет, но…
– Что, мама требует, да?
Юрина мама была замужем за иностранцем и жила в маленьком бельгийском городишке под названием Маасмехелен. Но недавно она приехала в Москву…
– Понимаешь, вчера они созвали семейный совет…
– Зачем?
– Чтобы все решить…
– Юрик, что, что они хотели решить? – воскликнула Даша.
– Мама сказала, что я здесь только теряю время, что я должен учиться, а не просто зарабатывать неизвестно где и неизвестно чем. Что я должен получить образование и профессию…
– Но она права, только…
– Подожди, Дашенька… Она сказала, что я должен поступить в университет в Брюсселе…
– Но в Москве тоже есть университет! Стасик поступил, и ты поступишь!
– Но уже только в следующем году.
– А в Брюсселе ты в этом году поступишь?
– Нет, конечно, я так и так должен подготовиться… а мама говорит, что здесь я не смогу…
– Из-за меня, что ли?
– Не только… Просто здесь я должен буду работать, а там смогу спокойно подготовиться. Не работая…
– И ты согласился?
– Пока нет… Но ты сама подумай…
– Я не хочу думать! Я просто понимаю… Ты уедешь, и уже навсегда, – с тоской сказала Даша.
– Да почему навсегда, чудачка? Я уже все решил! Я буду готовиться к поступлению, но не в Брюссельский, а в Московский университет! Ну представь себе, если я останусь здесь, буду работать и готовиться, мы почти не сможем видеться! А так… Я подготовлюсь и приеду поступать сюда!
– Но это же нечестно!
– Что? – опешил Юра.
– А ты сам так не считаешь? Жить еще целый год на средства твоей мамы, а вернее, отчима, которого ты терпеть не можешь, а потом их обмануть? По-твоему, это честно?
– Дашка, какая ты еще маленькая…
– Я не маленькая, я просто не люблю такое…
– А если я честно скажу, что буду готовиться в МГУ?
– Вряд ли это что-то изменит… – грустно сказала Даша.
– Но что же делать?
– Уехать.
– Но я не могу без тебя!
– Тогда оставайся!
– Но мама… Она сказала, что…
– Что покончит с собой?
– Откуда ты знаешь?
– В прошлом году она говорила то же самое, – еле слышно напомнила Даша.
– Ты считаешь, она просто меня шантажирует?
– Ничего я не считаю! Просто, если она так говорит, ты должен ехать, и все.
– Но как же ты?
– Я? Проживу. И обещаю, что не покончу с собой! – вдруг сухо проговорила Даша. – И знаешь что, Юрик, давай сейчас простимся!
– То есть как? – поперхнулся Юра.
– Ну, помнишь, как хозяину было жалко отрезать сразу хвост собаке и он резал по кусочкам? Я не желаю быть этой собакой!
– Даша, ну что ты говоришь? Я не ожидал, что ты так…
– А чего ты ожидал? Что я буду тихо лить слезы?
– Но я приеду через год и…
– Вот через год и поговорим! Все, Юрик, я пошла!
Она вскочила из-за столика и выбежала во двор. Он хотел броситься за ней, но в этот момент официантка принесла ему бульон с пирожком, он замешкался, а когда выбежал на улицу, Даши уже и след простыл. Он посмотрел на часы. Через минут сорок она будет дома, и тогда он позвонит ей. Юра вернулся в кафе и принялся за бульон.
Даша бежала к метро. Как ни странно, слез не было. Только злость. «Он не побежал за мной, значит, испытал облегчение. Я ушла, и слава богу. Баба с возу, кобыле легче. Так мне, дуре, и надо!» Ей ужасно хотелось заплакать, но никак не получалось. Сейчас внезапно рухнуло то, что больше года дарило ей радость и горе, ощущение своей избранности, красоты, а взамен… Ничего! Вот если бы сейчас поделиться с кем-то, может, стало бы легче. Но мама на работе, бабушка на даче, Ольга на Кипре… Боль вдруг стала непереносимой, она застряла комком в горле и мешала дышать… Даша остановилась возле троллейбусной остановки и рухнула на скамейку. Она просидела минут десять, уставясь в одну точку.
– Эй, подруга, ты чего? – раздался вдруг тихий женский голос.
Даша подняла глаза. Перед ней стояла девушка лет двадцати и смотрела на нее с явным сочувствием.
– Тебе плохо?
– Нет, – хрипло отозвалась Даша.
– Да ладно, а то я не вижу! Чем тебе помочь? Ты, может, деньги потеряла?
– Деньги? Нет!
– А, ясненько, с парнем поссорилась! Ну ничего, это не смертельно, можешь мне поверить!
– Да нет, с чего вы взяли? Просто я… просто мне…
В этот момент подошел троллейбус, и народ, скопившийся на остановке, бросился его штурмовать, все, кроме девушки. Она присела рядом с Дашей и взяла ее за руку.
– Плохо тебе, да?
И столько искреннего сочувствия было в голосе этой незнакомой девушки, что Даша не выдержала, слезы градом хлынули по щекам, и она кивнула.
– Да, мне… плохо… Хуже не бывает!
– Бывает, ох, бывает, – засмеялась девушка. – Ты даже представить себе не можешь, как плохо иногда бывает человеку! – она глянула на часы. – Давай выкладывай, что у тебя стряслось?
И Даша, захлебываясь слезами, рассказала совершенно чужой девушке все.
– Так, – произнесла девушка, когда Даша умолкла. – Это, конечно, неприятно, но… не более того. Понимаешь, это не горе, это неприятность. Чуешь разницу?
– Но как же не горе? – растерянно спросила Даша.
– Милая, горе – это когда теряешь человека навсегда, когда он умирает, а пока он жив – это не горе. Ведь ты еще сможешь все поправить… Или он… А может, через месяц выяснится, что все даже к лучшему! Ты вон какая максималистка, а он… парнишка твой, он подкаблучник, маменькин сынок… короче, трус, а трусы – последние люди, они первыми предают…
Девушка говорила с такой убежденностью, что было понятно: все это она узнала на собственной шкуре и теперь хотела поделиться горьким опытом с младшей подругой…
– Вы думаете, он трус?
– Ну, я же его знаю только с твоих слов… Ты сама-то так не думаешь?
– Я не знаю… Мне казалось, что нет.
