В поисках дырявого зонта - Багдай Адам

— Просто он дал им фальшивый план. Девочка комично поморгала.

— Теперь понятно! Рыжая забрала зонт из бюро находок. Они вынули настоящий план и потом отдали вычертить по нему другой, фальшивый, который спрятали в серебряную ручку. Ловко они это проделали! Кубусь хлопнул себя по бедру ладонью.

— Ясно одно. То, что они искали, находится по-прежнему на вилле, точнее, в ванной комнате! У нас еще остался шанс разгадать тайну черного зонта!

Гипця насмешливо улыбнулась.

— Да-а? А что мы скажем дома? С моей мамой шутки плохи. Мне вчера уже досталось… Но так, немножко.

Кубусь пропустил мимо ушей это невеселое признание. Не хотелось даже и думать, что порядочный детектив мог получить взбучку от родителей. Поэтому ответил он весьма уклончиво:

— Да-а… костями чувствую, что мы в глубокой луже.

— Ты хочешь сказать, что мы под домашним арестом?

— Что-то в этом роде… — Кубусь замолчал, но вдруг радостно прищелкнул пальцами. — Да ведь остался еще Ленивец! Теперь вся работа ложится на него.

— Точно! — поддержала Гипця повеселевшим голосом. — Совсем забыли про Ленивца… А он справится?

— Если не справится, то ничего не поделаешь… Но это наша последняя надежда.

Глава XLVII

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

Тем временем последняя надежда в лице Ленивца спокойно позевывала себе на лавочке возле магазина самообслуживания и нежилась на солнце. Лицом, руками, ногами — одним словом, всем своим существом Ленивец ощущал приятную теплоту солнечных лучей. Из открытых окон плыла передаваемая по радио монотонная усыпляющая мелодия. Ленивец грезил. О чем? Он и сам не

знал о чем, но даже грезы ни о чем приводили его в блаженное состояние духа.

Прикрыв глаза и обратив к солнцу толстощекое румяное лицо, он удобно вытянулся на лавочке, и по его виду трудно было судить, жив он еще или нет.

Из состояния блаженного покоя его вырвало радостное приветствие Кубуся:

— Чао!

— Чао! — буркнул Ленивец, не открывая глаз. — Что нового?

— Мы под домашним арестом, — доложила Гипця.

— И на посту остался ты один, — добавил Кубусь необычно серьезным тоном.

— Я не на посту, а на лавочке, — позевывая, уточнил Ленивец.

— Ты — наша последняя надежда, — прощебетала Гипця.

Ленивец разомкнул веки.

— Нет, — пробормотал он. — Не хочу быть последней надеждой. Лучше я буду поглядывать.

Обхватив Ленивца за плечи, Кубусь заставил его приподняться и сесть.

— Об этом и речь! Нам запретили выходить из дому, мы под домашним арестом.

Кубусь посвятил Ленивца в суть дела, вкратце обрисовав ему ситуацию, сложившуюся после подделки плана. В заключение он подчеркнул:

— Теперь ты будешь выслеживать Толуся Поэта и того пижона с усиками, иначе все пропало.

Ленивец протер глаза рукой.

— Минуточку, кто из кого должен сделать отбивную котлету?

— Толусь Поэт из Спортсмена. Но это неважно. Самое главное, чтобы они не вынесли из виллы эту вещь. Понятно?

— Понятно, — усмехнулся Ленивец. — Но интереснее всего с этой отбивной, очень хотелось бы увидеть.

Кубусь выпрямился и, вытянувшись в струнку, принял сугубо официальный вид.

— Мы рассчитываем на тебя, Ленивец! Надеюсь, ты хорошо справишься с заданием.

Ленивец протяжно зевнул и почесал за ухом.

— Можешь надеяться, но я не знаю, что из этого выйдет, потому что у меня нет сегодня слив.

Гипця едва не подавилась от смеха.

— Обещаю, как только принесешь интересные сведения, сразу же купим тебе целый килограмм слив.

— Каких?

— Самых дорогих.

— Тогда все в порядке, я дешевых не люблю.

Глава XLVIII

СТРАДАНИЯ ЮНОГО ДЕТЕКТИВА

Это был, пожалуй, наихудший день в жизни Кубуся Детектива.

После завтрака мать взяла его с собой в Центральный универмаг. Кубусь вообще не любил ходить за покупками, но теперь возненавидел это занятие на всю жизнь. С видом приговоренного к смерти он ходил по секциям и безучастно соглашался со всем, что предлагала мать. Его же самого ничто уже не радовало, ничто не интересовало…

В мыслях он вновь и вновь переживал свои недавние приключения: караулил у ворот кооператива "Клен", следил за Усиком, укрывался в зарослях терновника возле загадочной виллы. Его рассеянность и невнимательность достигли наивысшей точки, когда, примеряя брюки, он попытался надеть их через голову, как свитер.

— В чем дело, Кубусь? — спросила обеспокоенная мать. — Что с тобой стряслось?

"Что с тобой стряслось?" — мысленно повторил он слова матери. Что за глупый вопрос! Там Толусь Поэт делает отбивную из Спортсмена, а он здесь примеряет новые брюки! Там дед Куфель изображает доброго американского дядюшку, а он здесь должен выбирать себе носки! Может, как раз сейчас Усик обнаружил в ванной нечто такое, о чем никто и подумать не мог, а мать заставляет Кубуся надувать резиновую лягушку, приговаривая с приторной улыбкой: "Какая прекрасная лягушка! Ты сможешь на ней плавать". Да чтоб она провалилась, эта лягушка!

У фотографа (разумеется, накануне отъезда пришлось сделать новую фотографию на удостоверение личности) ему казалось, что Ленивец все испортит. Налопается малины или еще какой гадости, а аферисты тем временем "обработают" виллу и рассеются, как сигаретный дымок. А потом ищи ветра в поле!

У парикмахера (перед отъездом, разумеется, потребовалось сходить в парикмахерскую) Кубусь едва не потерял сознание, вспомнив, что у американца "Крайслер" новейшей модели, который в состоянии выдавать сто пятьдесят километров в час. Через несколько часов эти аферисты будут уже за границей, а он, Кубусь, до конца жизни не простит себе, что вместо того, чтобы действовать, сидит сложа руки у парикмахера, ибо так захотелось любимой мамочке!

Наконец они вернулись домой. Войдя в комнату, Кубусь тотчас же позвонил Гипце.

— Есть какие-нибудь новости? — обеспокоенно поинтересовался он.

— Нет, ~ печальным голоском ответила Гипця. — Умираю от скуки, вышиваю салфетку в подарок тете на именины.

Хорошенькое дело! Кандидатка в детективы прозябает за таким занятием!

— Ленивца не было?

— Нет.

— Может, звонил?

— От него ни слуху ни духу. Спит, наверно, где-нибудь в кустах.

Бессовестная! Нет чтобы приободрить, так она еще сыплет соль на раны. Впрочем, по правде сказать, чего еще можно ожидать от Ленивца? Он либо лопает малину, либо отсыпается в кустах.

— Слушай! — нетерпеливо крикнул в трубку Кубусь. — Если будут новости, позвони. Я сижу дома.

Гипця хихикнула.

— Уж и не знаю, удастся ли. Мама запретила тебе звонить. Знаешь, что она говорит? Что ты — из породы таких тихих хулиганов.

Это было уже чересчур, и Кубусь положил трубку. Он, Кубусь, гроза воров, жуликов и аферистов — хулиган? Это же просто оскорбление! Ну ладно, он всем еще покажет, на что способен! Попадись только ему в руки эти гангстеры! Тайна черного зонта будет раскрыта!

Легко сказать "будет"! А тем временем на долю Кубу ся выпали еще более тяжкие испытания. После обеда мать вспомнила, что до отъезда надо побывать у зубного врача и проверить зубы. Верх невезения! Это пришло ей в голову как раз тогда, когда вся эта шайка скорее всего уже делит добычу!

При словах "зубной врач" Кубуся уже заранее пробивала дрожь. Ему казалось, что кто-то тоненьким как волос буравчиком сверлит его мозг. Он сопротивлялся как мог, протестовал, но пойти в зубной кабинет все же пришлось. При осмотре, правда, выяснилось, что зубы у него в полном порядке. Но это было слабое утешение, если учесть, что он потерял целый день.

Кубусь пребывал в таком отчаянии, испытывал столь сильное разочарование, что решил бесповоротно покончить с карьерой детектива и даже сжечь свой красный блокнот — блокнот, в котором находился ключ к разгадке тайны черного зонта.

"Назло маме! — рассуждал он с обидой. — Пусть не думает, что я так себе, просто маменькин сынок! Пусть знает, что перечеркнула карьеру наследника Шерлока Холмса…"