Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Ваня то и дело поглядывал на часы: «А вдруг опоздаем?» Хорошо, Иван Антонович проговорился, что летит в Португалию. Рейс на Лиссабон – они специально звонили в справочную – был всего один, так что перепутать было невозможно. А вот опоздать – очень даже просто. Еще собирались ехать в Шереметьево на автобусе! Хорошо, что Мифа повез их на такси.
– В таких делах экономить ни к чему! – сказал он. Конечно, ребята согласились.
Всю дорогу Саня вспоминал свой последний утренний разговор с Иваном Антоновичем. Да и не разговор, а так – несколько реплик. Не хотелось ему разговаривать с этим человеком…
Пока Бармалей и Чубик бегали где-то по кустам, Иван Антонович стоял посреди двора и смотрел вверх.
– Да, погодка, Санек, самая… перелетная! Птицы возвращаются из теплых краев, а я, наоборот, туда. И всякая живность ищет, где лучше.
– Так вы что, насовсем уезжаете? – спросил Саня.
– Зачем? – усмехнулся старик. – Погощу у своего знакомого, посмотрю белый свет – и обратно. В гостях хорошо, а дома лучше. А знаешь, что мне дома больше всего нравится? Люди. Таких людей, как у нас, нигде нет. Доверчивые, как… голуби.
Почему старик сказал о голубях? Наверное, потому что в этот момент они весело слетели с крыши «комода», будто кто-то сыпанул горсть конфетти.
Почему-то эти слова задели Саню.
«Доверчивые! – подумал он. – Наверное, о Мефодии говорит. Насмехается! Раз люди доверчивые, так их поэтому обманывать надо? Мефодия вообще чуть преступником не сделал…»
А больнее всего было то, что Иван Антонович обманул его, Саню. Ведь Саня так доверял ему, у него первого спросил совета! А этот добрый старик оказался обыкновенным… мошенником. Что же, после этого Сане Чибисову всем людям не доверять? Как говорится, доверяй, но проверяй? Какая же у него жизнь тогда будет?
Поэтому Саня не хотел разговаривать со своим соседом. Попрощался и ушел. Да и в Шереметьево пора было собираться. Не пропадать же Марксэниным часам! И, наверное, много чему еще… Пасхальным яйцам Фаберже, например. А что там в других фигурах, и сколько их вообще, этих фигур? Ребята постеснялись спросить об этом художника. Наверняка ведь тот не знает, какие тайники оборудовал в его скульптурах заказчик. Не зря Иван Антонович на птичьих чучелах натренировался…
Саня все поглядывал на часы. Даже водитель на него покосился:
– Опаздываете, что ли? Так скажите, поддам газку.
– Самолет захватить собираемся, – ляпнул Пашка с заднего сиденья. – Боимся, улетит без нас.
Опять он со своим юмором! Водитель посмотрел в зеркало заднего вида и мрачно сказал:
– Вот так и с моим приятелем пошутили… Так он этого шутника прямо к милиционеру подвез. Получите, говорит.
– Извините… – смущенно пробормотал Пашка. – Не надо к милиционеру.
Впервые в жизни Пашка понял, что переборщил со своими шуточками. Мог ведь всю операцию провалить. Хоть и не живи тогда на белом свете! А Анка потом вообще не даст рта открыть за такую шуточку.
– Ну что, все вместе пойдем? – спросил Мефодий, когда они выбрались из машины.
– А как же! – Анка испугалась, что ее опять куда-нибудь пошлют сторожить, как «лучшую ищейку». – Вместе представительнее получится.
– Как-то неприятно на душе, – проговорил Пашка. – Как будто ябедничать собрались. Закладывать, короче.
– Закладывать! – взвился Саня. – Думаешь, мне это решение легко далось? Но нет ведь другого способа остановить этого… преступника! Пусть мы не знаем, откуда у него пасхальные яйца или что-нибудь еще, но про часы ведь точно все известно! Да он у Марксэны последнюю ценность не постыдился забрать, последнюю память! А Мифу так вообще шантажировал. И нашей доверчивостью воспользовался. «Закла-адывать»!.. Не хочешь – не ходи! Тоже мне, сыщик…
– Ладно тебе, Чибис, – смутился Пашка. – Все я понимаю.
Никому из сотрудников аэропорта не было до них дела.
– Отвяжитесь, ребята, – отмахнулся первый таможенник, к которому они подошли. – Какое вам еще начальство? Заняты все.
Человек в форме пограничника пробормотал что-то невнятное и исчез за дверью с надписью «Служебное помещение».
– Раз они по-человечески не понимают, – вздохнул Мифа, – придется врать. Как обычно…
– Не врать, а действовать согласно оперативной обстановке, – уточнил Пашка.
Мифа подошел к проходящему мимо милиционеру и сказал:
– У нас есть сообщение о террористах. Конечно, мы могли бы сделать анонимный звонок. Но лучше будет, если мы поговорим с вашим начальством.
Во мгновение ока они оказались в небольшом кабинете перед суровым милицейским полковником.
– Говорит кто-то один, – предупредил он. – С толком, с расстановкой. Но быстро.
– Нам вообще-то главный таможенник нужен, а не милиция, – сказал Мефодий.
– Так что ж вы пугаете? – рассердился милиционер. – Террори-изм! Штраф хотите заплатить?
– Но нас же никто слушать не хотел!
– Смышленые! – буркнул полковник. – Ну что ж, я вас слушаю.
Слушать-то он слушал, но по окончании Мифиного монолога невозмутимо сказал:
– За сообщение спасибо. Вашу информацию проверим. Можете быть свободны.
– Как свободны? – возмутилась Анка. – Вы же без нас ничего не найдете! Знаете, как спрятаны эти драгоценности?
– Знаем, – усмехнулся полковник. – А ты знаешь, какая у нас аппаратура?
– Разрешите нам хоть посмотреть, – заныла девчонка. – Там ведь его часы!
Она показала на Мефодия. Тот расстроенно шмыгнул носом.
– Ну ладно, – засмеялся вошедший во время разговора таможенник. – Часы – это серьезно.
У таможенной стойки царила суета. Толпились люди, что-то пищало – наверное, та самая аппаратура, о которой говорил полковник,– высвечивалось на экранах мониторов содержимое коробок и чемоданов. Ребята наблюдали за всем этим, сидя в стороне за небольшой перегородкой.
– Он! Наконец-то! – шепнул Пашка.
Иван Антонович не спеша показал свой паспорт и целую стопку каких-то бумаг. Потом махнул носильщикам, чтобы те подкатили тележки. С тележек сгрузили большие деревянные ящики. Потом ящики открыли, и таможенники стали осматривать лежащие в них скульптуры, сверяясь с бумагами. Потом по скульптурам начали водить какими-то приборчиками вроде пеналов. Иван Антонович безмятежно стоял в сторонке, ожидая. Он прямо излучал спокойствие и понимание: конечно, работайте, как же, ваше дело такое…
