Мушкетер и фея (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156

Ленинград показался ему не менее громадным, чем Москва. Но он был другим. Совсем другим. Симка не смог бы объяснить словами, в чем непохожесть этих городов, но чувствовал: все у них разное. И даже небо над Ленинградом было иное — бледноватое, почти безоблачное. Лишь кое-где проступали в неяркой голубизне едва различимые, похожие на невесомую пряжу волокна.

Слева поблескивал, как полоска фольги, Финский залив. Симка уже плавал по нему — на пассажирском катере до Петродворца. Но теперь, с высоты, все виделось иначе. По-новому… С залива тянул влажный ветерок.

Симка водил глазами по прямым росчеркам улиц, пересчитывал глазами золотые шпили и купола, скользил взглядом по сизо-голубому размаху Невы, которая жила своей особой, корабельной жизнью. Потом отыскал среди Линий на Васильевском острове (это такие улицы с номерами вместо названий) крышу своего дома… Надо же, «своего»! Он здесь всего четвертый день, а кажется, что полжизни…

Они приехали в Ленинград рано утром, и утро оказалось не очень-то приветливым. Впрочем, Симка был готов к этому: знал, что здесь часто случаются дожди и туманы. И не огорчился, когда на перроне ветер вздыбил на нем расстегнутый пиджачок, а мелкие капли начали клевать лицо и ноги колючим холодком.

Тетя Нора тут же раскрыла зонтик, а Симке дала розовую прозрачную накидку, в которую он закутался до колен вместе с чемоданчиком. Когда вышли с вокзала, Симка по привычке, появившейся в Москве, глянул на себя в «зеркало» — в застекленную донизу стенку газетного киоска. И решил, что похож на проткнутый воздушный шарик с ножками в съехавших гольфах. Он весело сказал про это тете Норе. Она обрадовалась:

— Хорошо, что ты не расстроился из-за такой погоды.

— А чего расстраиваться! Балтийский климат!

Видимо, климату понравилась бодрость туреньского пацана, и он (климат то есть) решил сделать гостям подарок. Когда ехали на такси через широченную серую Неву, облака раздвинулись, взъерошенная вода пропиталась синевой, а шпиль Петропавловской крепости (на который Симка глядел разинув рот) вдруг отбросил солнечную искру… И больше дождей и зябкости не было ни разу!

Поселились недалеко от того места, где стояли старинные здания Двенадцати коллегий, в которых нынче располагался университет. Вход в квартиру четырехэтажного дома (тоже достаточно старинного с виду) был со двора. Двор, замкнутый глухим квадратом, напоминал внутренность крепости.

— Чисто достоевское место, — сказала тетя Нора непонятно и со странным удовольствием. Потом объяснила, что жить они будут в комнате бывшей актрисы Найденовой («Мы не очень близкие подруги, но она славная женщина«).

— Надежда Вячеславовна уехала, а ключ оставила нам…

Ключ вручила им вежливая пожилая соседка Надежды Вячеславовны (тоже похожая на отставную актрису).

Комната оказалась небольшая, в ней пахло нафталином и кофе. На стенах поблескивало стеклами множество фотографий в рамках — в основном бородатые мужчины в сюртуках и дамы в платьях дореволюционного фасона. Висели тяжелые старинные часы с гирями, но они, к сожалению, стояли, хотя гири были подтянуты. То ли испортились, то ли специально были остановлены на время отсутствия хозяйки. Вместо них на необъятном резном комоде бодро тикал будильник с никелированной шляпкой. Два узких окна смотрели с третьего этажа на улицу. В них уже с полной силой светило умытое ленинградское солнце.

Про комод тетя Нора с уважением сказала:

— Два кубометра дров. Как это сооружение уцелело в блокаду… — И поведала Симке, что хозяйка комнаты прожила в Ленинграде все беспощадное блокадное время. Работала сперва в театре, потом на радио… — Хорошо знакома с Ольгой Берггольц… Ты не слышал о такой поэтессе?

Симка виновато сказал, что не слышал.

— Она автор прекрасных стихов и человек очень трудной судьбы… Вообще старые ленинградцы — особенные люди. Я хотя и москвичка, а ленинградцев и Ленинград люблю больше, чем столицу. Столько связано с этим городом. Еще до войны… Мы будем бродить по нему не спеша, я тебе многое покажу и расскажу… А если что-то покажется неинтересным, ты немного потерпишь… исходя из уважения к странностям пожилой дамы… — Она слегка покашляла, трогая тонкими пальцами горло.

Симка торопливо заверил, что ему все будет интересно.

— А когда пойдем?

Они пошли на первую прогулку после чая и бутербродов, которыми их угостила соседка (Симка сидел прямо и кусочки сахара брал щипчиками. «Какой чудный у вас племянник», — сказала соседка Раиса Валерьевна).

Через арку вышли со двора на уличный асфальт. Поблескивали лужицы. В них отражались довольно обыкновенные дома. Они показались Симке даже слегка заплесневелыми. Но он глянул вперед и… замер, шагнув с размаха в лужу и промочив сандалии и гольфы.

Улица была короткая и широкая. Она кончалась в сотне шагов у низкой узорчатой решетки. Над решеткой поднимались в небо мачты. Целый лес! Не нынешние низкие мачты лесовозов, самоходных барж и буксиров, а настоящие. Парусные! Жюльверновские! С реями и с густым переплетением канатов и тросов.

Неведомая сила приподняла Симку над тротуаром и понесла вперед (подошвы едва успевали касаться асфальта и поверхности луж). Он перелетел мостовую, что отделяла улицу от берега, и лишь решетка остановила его восторженный полет. Симка уперся в ее верхний край грудью.

У набережной, прижимаясь бортами друг к другу, стояли четыре парусника. Их двенадцать мачт образовывали чащу стеньг, брам-стеньг, реев, штагов, вант, брасов — того, что в переводе на язык плаваний и приключений называется такелажем и рангоутом.

Симка даже и не знал, что на свете есть еще такие корабли! Не на гербе города Турени, не в книжках о Робинзоне Крузо и водителях фрегатов, а по правде! Сейчас, наяву!

Он метался глазами вверх-вниз, от белых корпусов до плоских клотиков на желтых лакированных стеньгах. Вбирал в себя музыку ветров и волн, которую неслышно издавала закрывшая полнеба корабельная оснастка. Потом наткнулся глазами на черные буквы. На плоских кормовых срезах были написаны имена судов. У самого берега стоял «Сириус», за ним «Вега», «Кропоткин» и «Шокальский»…

Нора Аркадьевна остудила незамутненный Симкин восторг. Она догнала Симку и вцепилась в его плечо.

— Ты с ума сошел! Ты чуть не попал под машину!

— Какую машину?

— Здесь, на дороге! Под «Победу»! У которой проскочил под самым носом!

— Я не видел…

— Вот это и ужасно, — скорбно сообщила Нора Аркадьевна. — Ты потерял голову. А это часто кончается катастрофой…

— Я больше не буду, — сказал Симка слегка дурашливо, он надеялся обратить дело в шутку. Корабельная музыка продолжала звучать в нем, и это было самым главным.

— Надеюсь, что не будешь, — очень сухо отозвалась Нора Аркадьевна, но не выдержала официального тона, в горле ее что-то дрогнуло. — Ты представляешь, что сейчас могло быть? Не только с тобой, но и со мной… и с мамой. Что я сказала бы ей?..

Симка наконец очнулся. Даже на миг представил себя распластанным на асфальте. Передернул плечами. Сказал уже без всякого ёрничества, полушепотом:

— Ну, я правда не буду…

— Надеюсь, — повторила тетя Нора прежним строгим тоном. — А позволено мне узнать, что тебя сорвало с места?

— Да корабли же! Смотрите какие! Как в «Острове сокровищ»! Парусники!.. Тетя Нора, вы не знаете, как они называются?

— Ты разучился читать от восторга? На них написано…

— Я не про имена. Какого они типа? Ну, бывают же фрегаты, бриги, шхуны, бригантины…

— М-м… понятия не имею. Я человек весьма далекий от морских профессий. Тебе следует обратиться к специалистам…

Симка повертел головой. Специалистов не было видно. На «Сириусе» ходил вдоль борта плечистый парень в морской куртке, с синей повязкой на рукаве; на «Веге», на полукруглой площадке передней мачты, были заняты какой-то работой два человека в тельняшках. Но не станешь же окликать и спрашивать…

Тетя Нора сказала:

— Здесь немало интересного кроме кораблей. Оглянись и увидишь старинное морское училище…

Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156