Непобедимая Моди - Джейкс Брайан

Вонючий черный дым стлался над лесом, поднимался к небесам. Для того чтобы дыма стало больше, в огонь добавляли всякую гниль. Дым должен был отпугивать ос и шершней, и бурые крысы жались поближе к огню, источнику дыма. Впрочем, на бурых крыс они не походили. Все, пережившие нападение жалящих насекомых, сверкали зеленовато-черной болотной грязью.

Ведунья Лаггл ковыляла от костра к костру, поучая страдальцев:

— Намазывайте жирнее, толще и оставьте, больше не трогайте. Пусть зудит, пусть жжет — не трогайте. Завтра корка затвердеет на солнце, отвалится, а вместе с ней отойдут и жала.

Грантан, оставаясь под водой, тело от укусов уберег, но пострадавшая голова распухла. Стрингл напоминал глиняную статую крысы. Рот, ноздри и глаза торчали из отверстий в грязевой маске.

Грантан повернул голову в сторону Стрингла и с трудом, медленно заговорил:

— Футва ыффкатт ффыгы.

Стрингл выковырял из ушей грязь.

— Чего, великий?

Грантан гневно зашипел:

— Аа хкагаг футва ыффкатт ффыгы.

Не желая злить босса, опытный Стрингл подозвал знахарку:

— Ему, случаем, осы сквозь уши мозг не покусали? Он какую-то белиберду несет.

Лаггл подошла к Грантану, постучала когтем по нижней челюсти вождя.

— Открой рот, великий.

Грантан еще больше сузил оставшиеся от глаз щелочки.

— Вафен вот?

Старуха Лаггл тратить время попусту не привыкла. Она принялась разжимать челюсти вождя, прикрикнула на него:

— Открой рот, Кердли! Ты чушь порешь, и я хочу глянуть почему.

Она заглянула в открывшуюся наконец пасть вождя, отшатнулась от гнилостного выдоха, поставила диагноз:

— Что ж удивляться. В языке десяток жал.

Грантан тронул язык лапой и болезненно промычал:

— Ыгык… Охы пгкх-х-х…

Лаггл кивала:

— Вот я и говорю. Что ты Стринглу хотел сказать?

Грантан сосредоточился, попытался говорить медленно и внятно. Попытка не удалась.

— Аа фхкагагг футва ыффкатт ффыгы гыгг… гыгг… гыггоыхх.

— Великий велел, чтоб ты с утра искал следы землероек, — перевела Лаггл с распухшего грантановского языка на нормальный буро крысиный.

Грязевая статуя Стрингла обреченно кивнула:

— Понял, великий.

Намного тише Стрингл добавил, обращаясь к старухе Лаггл:

— Если доживу до утра.

Грантан расшуровал костер чьим-то копьем, подняв клубы дыма и пепла. Крысы шарахнулись от огня, закашляли, застонали. Вождь пригнулся пониже, принялся тереть глаза.

— Аадда пфааммайю, у-у-у-у! Выввем пфабваввю…

Ногго ткнул своего коллегу Бикло:

— Что он сказал?

Бикло пожал плечами:

— Что сказал, не знаю, но такие его разговоры принесут нам несчастье, вот увидишь.

— Ха! «Принесут несчастье»! А до сих пор, значит, мы в сплошном счастье-везении купались, так?

Утренний покой в пещере нарушил Рангвал-разбойник. На заре он упругим шагом вошел в пещеру:

— Утро доброе и ясное, солнце палит… ну, сияет… где-то. Грех проспать такой прекрасный восход. Я верно излагаю, Моди, дорогая?

Моди, проснувшаяся вместе с белкой, вошла в пещеру за Рангвалом, вытирая только что умытую мордочку.

— Конечно, дорогой. Подъем, ребята, во, во! Сегодня всем предстоит лапами подвигать, друг Рангвал поведет нас по тайной тропе в Рэдволл. С разрешения Лог-а-Лога и Барбаулы я организую марш, во.

Некоторым из Гуосим не слишком хотелось подчиняться зайчихе. Они не прочь были поспорить — землеройки очень любят это занятие, — но Лог-а-Лог предупредил возможные высказывания своих соплеменников.

— Сказанное мисс Моди подтверждаю, — прогремел он, как бы случайно положив лапу на эфес своей рапиры. — Никаких споров с ней, во избежание последующих споров со мной. — И он кивнул зайчихе: — Прошу, мисс Моди.

Лихо командовала зайчиха. Майор Маллин мог бы ею гордиться.

— Внимание! Идем налегке, тихо, быстро, как утренний бриз. Где можно — колонной по четыре. Не растягиваться, не разбредаться, в кучи не скопляться. Рангвал ведет. Я замыкаю. Лог-а-Лог и Барбаула в середине по флангам. Детей распределить по спинам самых сильных взрослых. Прошу прощения за завтрак. Осбил и Бельфор выдадут сухой паек. Вопросы есть?

Качуч подняла хвост:

— Как насчет походной песни, мэм? С песней шагать веселей.

Зайчиха покачала головой:

— Я сама люблю хорошую маршевую песню. К сожалению, ради безопасности от пения придется отказаться. Есть еще вопросы? Рангвал, выходим.

Они вышли из пещеры. Моди прислушалась к пению птиц, плеску потока, шороху трав. Она попыталась осмотреть лес, к которому они приближались. Это оказалось задачей не из легких, так как одновременно Моди поглощала завтрак, состоявший из зрелой желтой груши и куска твердого сыра.

Но главной помехой оказался мелкий детеныш землеройки по имени Йик. Он выбрал для путешествия плечи Моди, просто взобравшись на них и отказавшись спуститься. Зайчиха, впрочем, не очень бурно протестовала. Во всяком случае, вначале, пока Йик не начал проявлять характер.

— Эй, парень, во, не дергай меня за уши, черт!

— Я не дергаю, я погоняю. Быстревей, быстревей.

— Не надо быстревей… то есть быстрей. Прекрати немедленно. И перестань колотить меня своими здоровенными ножищами, во.

— Я не колочу. Я чешу. Ноги чешутся.

— Прекрати чесать. Или чеши о себя. Эй! Дьявол! Что ты туда засунул?

— Это мой завтрак. Я сейчас не хочу. Потом съем.

— Но не под рубахой же у меня прятать, во! Держи в лапах. Или прячь у себя под рубахой. А лучше съешь, во. Съешь, а то больше не получишь!

Осбил поотстал, чтобы пройтись рядом с Моди.

— Как прогулка, мэм? Наслаждаетесь?

Моди бросила на землеройку ледяной взгляд:

— Хорошенькие шуточки. Этот сорванец меня всю истоптал, во. Чей он, откуда на мою шею свалился?

Осбил перевел взгляд на малыша:

— Этот малый Йик ничей, просто возник однажды откуда-то. Правда, Йик?

Йик в ответ запрыгал на плечах Мод и, сжав ее уши, чтобы не свалиться.

Всеобщее внимание привлек тихий продолжительный свист. Барбаула обнаружил что-то подозрительное. Все замерли. Моди протянула лапу вверх и зажала Йику рот. Звери в колонне не шевелились, затаили дыхание. Барбаула махал лапами, указывал своим тяжелым дротиком влево. К нему присоединился Лог-а-Лог, и они оба исчезли в зарослях, за которыми медленно, спотыкаясь и пошатываясь, брели четыре бурокрыса, покрытые трескающейся коркой болотной грязи.

Через некоторое время Лопоух и Барбаула вынырнули из кустарника.

— Слава сезонам, ушли, — сообщил Лопоух. — В противоположную сторону. Что с вами, мисс? — спросил он, взглянув на физиономию Моди.

Как только Моди зажала болтливый рот Йика, он вонзил зубы в ее лапу. Моди не отваживалась на него крикнуть, не смела дернуться, чтобы освободиться. Пришлось стоять и терпеть.

Лопоух сразу все понял:

— Позвольте мне его…

Он снял маленького мучителя с плеч Моди и зажал ему нос. Йику пришлось открыть рот, чтобы дышать, и освободить лапу зайчихи.

Подошла Качуч с листьями щавеля и подорожника:

— Ох, что наделал, мелкий мерзавец! Давайте листиками прикроем, прижмем. Листики кровь остановят. Потом, на привале, перевяжем как следует.

— Пожалуй, сейчас привал и устроим, — решил Барбаула. — Солнце уже высоко. А после привала пойдем без остановок до самого аббатства.

Они расположились на отдых в тени лесных деревьев. Качуч смазала лапу Моди целебной мазью. Йик наблюдал за процедурой с большим интересом.

— Йик чуть не задохся. Противная Моди.

Лопоух швырнул в него снятые с укуса листья:

— Сгинь с глаз моих, негодяй!

Моди примиряюще улыбнулась обоим:

— Хватит вам ругаться, во!

Рангвал выглядел озабоченным.

— Рано, рано мы расселись-разлеглись. Придется приналечь, чтобы наверстать. Надо дотемна до аббатства добраться.

Лог-а-Лог поднялся, махнул лапой своим землеройкам:

— Мы готовы. Как лапа поживает, мисс Моди?

Зайчиха приняла боксерскую стойку, выбросила вперед лапу, другую, еще раз, еще…