«ЛАХТАК» - Трублаини Николай Петрович

        Зорин нацелился трубкой от шланга на одну из этих фигур, близко подошедшую к пароходу, и пустил струю воды. Он, по-видимому, попал, потому что норвежец бросился наутек, послав в пароход несколько выстрелов.

        Наблюдавший это Вершомет громко засмеялся.

        — Теперь он наплачется! Через две минуты покроется льдом.

        И правда, мороз был не меньше двадцати градусов. Промокнуть в такую погоду — вещь мало приятная.

        Внимание Кара привлекло другое происшествие. На носу, где лежал Запара, над фальшбортом появилось что-то темное. Безусловно, это лез кто-то из норвежцев. Кар вспомнил, что как раз в этом месте Лейте сделал ступеньки из снега и льда, чтобы можно было без трапа влезать на нос. Штурман напряженно ждал, что будет делать гидролог. Ему показалось, будто бы тот немного приподнялся. Фигура исчезла. До капитана долетел только какой-то слабый треск. Что именно сделал гидролог, для Кара осталось неясным.

        По трапу кто-то тяжело затопал. На мостик взбежала огромная фигура. Она несла на руках человека.

        — Капитан, — послышался голос Павлюка, — извините меня, я не сразу понял, в чем дело. Вот я приволок одного норвежца.

        — Откуда?

        — Лез на борт. А мы с Шелемехой его заметили.

        В этот момент с новой силой затрещали выстрелы. Норвежцы начинали атаку. Это было значительно серьезнее.

        Эльгар и Карсен, которые мрачно стояли возле Кара, заволновались.

        — Капитан Кар, — сказал гарпунер, — разрешите мне крикнуть несколько слов товарищам.

        — Давайте, давайте! Только чтобы вас не подстрелили.

        Эльгар перегнулся над капитанским мостиком и что-то закричал по-норвежски. Возле него ударилась пуля, но он, не обращая на это внимания, продолжал кричать. По-видимому, его услышали, потому что стрельба утихла. Только кто-то упорно продолжал стрелять, и пули ложились возле Эльгара. Гарпунер, словно отвечая на эти выстрелы, крикнул по-английски, — наверное, ему хотелось, чтобы его понял Кар:

        — Ландрупп, не трать патронов! Все знают, что ты в двух шагах от своего носа в моржа не попадешь.

        Наверное, кто-то заставил Ландруппа прекратить стрельбу.

        На пароходе и вокруг него воцарилось молчание. Все слушали Эльгара, хотя понимали его только норвежцы.

        Но вот со стороны норвежцев послышались возмущенные возгласы. Кару показалось, что в этих возгласах было не только возмущение, но и недоверие.

        Закончив свою речь, Эльгар сказал Кару:

        — Я и Карсен сойдем на лед и докажем товарищам, что мы не арестованы и что советские моряки — наши лучшие друзья.

        Оба норвежца сошли с мостика и прыгнули с палубы на лед. Послышались приветствия и возгласы удивления. Эльгар громко рассказывал о чем-то. Норвежцы подошли ближе к «Лахтаку».

        Кар шепнул Торбе, чтобы люди на всякий случай были наготове.

        Кто-то спорил с Эльгаром и, насколько Кар мог понять по интонации, ругал его. Штурману показалось, что это голос шкипера Ларсена. Его поддержал второй голос. Послышались и другие голоса; кто-то выступил на защиту Эльгара и Карсена. Спор, по-видимому, разгорался. Перебранка усиливалась. Внезапно раздался выстрел. Кто-то застонал и упал. Раздались крики: «Эльгар! Эльгар!» Грохнуло еще несколько выстрелов — несколько человек побежали от парохода.

        «Поссорились», — подумал Кар и быстро сошел с мостика, крикнув Торбе:

        — Замещайте меня на пароходе!

        Ухватившись руками за планшир, штурман спрыгнул на лед и подошел к норвежцам. Две фигуры наклонились над человеком, сидевшим на льду, а три стояли в стороне.

        — Здравствуйте, друзья! — сказал Кар.

        Перед ним расступились. Кто-то схватил его за руку, и он узнал Карсена.

        — Эльгар! — сказал матрос и показал на того, кто сидел.

        — Все кончилось хорошо, — проговорил гарпунер, стараясь с помощью товарищей подняться со льда. — Я же говорил, что Ландрупп не умеет стрелять, — добавил Эльгар, когда ему удалось встать на ноги.

Г л а в а  IV

        «Белуха» пришла в Мурманский порт поздно вечером. Бросили якорь на рейде. Кривцов приказал спустить шлюпку и отправился на берег.

        Возвратился он в полночь.

        Старший помощник встретил капитана словами:

        — Радист принимает какие-то странные радиограммы.

        — А что именно? — добродушно опросил Кривцов.

        — Как будто с «Лахтака».

        — Да ну?!

        — Вот первая. Я ее захватил с собой. Остальные у него.

        Кривцов схватил бумажку и прочитал: «Говорит «Лахтак» тчк Остров Лунной Ночи тчк Море Лаптевых тчк Затерты льдами тчк Отзовитесь кто нас слышит тчк Кочегар Павлюк тчк Пароход «Лахтак».

        — Странная, в самом деле, радиограмма. Может быть, мистификация?

        — У радиста еще несколько принятых радиограмм. Радиорубку он не покидает.

        — Пойдем посмотрим.

        Кривцов быстро прошел в радиорубку. От капитана не отставал помощник. Радист Валя сидел в наушниках и что-то записывал на бумаге. Увидев капитана, радист, продолжая писать, взял левой рукой кучку бумажек и протянул их Кривцову. Это были радиограммы с «Лахтака». Капитан начал их просматривать.

        Начиналось с того же самого:

        «Говорит «Лахтак» тчк Море Лаптевых тчк Остров Лунной Ночи тчк Прервал работу из-за недоразумения тчк Кто меня слышит тчк Перехожу на прием тчк Пароход «Лахтак» тчк Перехожу на прием тчк Кочегар Павлюк».

        За ней вторая радиограмма:

        «Пароход «Лахтак» тчк Хочу говорить тчк Должен сказать важное тчк Перехожу на прием тчк Кочегар Павлюк».

        Остальные радиограммы были того же содержания.

        — Он хочет связаться, а ему никто не отвечает? — спросил Кривцов Валю.

        Радист, не снимая наушников, молча кивнул головой. Ожидая, пока он окончит прием, Кривцов придвинул стул и молча, сделав знак глазами, предложил сесть своему помощнику.

        Радист бросил карандаш и переключился на передачу. Через полминуты — снова на прием и потом снова на передачу. Наконец радиоразговор прекратился.

        — Дмитрий Прокофьевич, — оборачиваясь к капитану, заговорил радист, — связался с «Лахтаком». Пока что он слышит только меня, хотя с ним пробуют связаться несколько радиостанций.

        — Это действительно «Лахтак»? Не мистификация?

        — Мне кажется, что это «Лахтак».

        — Почему с ним не могут связаться другие радиостанции?

        — Потому что это не радист, а наверное, какой-нибудь радиолюбитель. Он передает приблизительно по двадцать, а принимает, наверное, не больше десяти знаков в минуту. Они же дают ему по семьдесят — восемьдесят.

        — Что это за остров?

        — Я спрашивал. Он сказал, что их придрейфовало вместе со льдами к острову, которого нет на карте, и они назвали его островом Лунной Ночи. Они потеряли капитана и половину экипажа. Там есть какие-то норвежцы. Этого я не понял. С ними штурман Кар. Я сказал ему, что буду говорить через двадцать минут.

        Аппарат затрещал. Радист послушал и сказал:

        — Нас вызывают.

        Оказалось, что начальник порта вызывал Кривцова к радиотелефону.

        — Кривцов у телефона, — сказал капитан «Белухи».

        — С вами говорит начальник порта Мурманск.

        — Слушаю вас.

        — Несколько радиостанций слышали «Лахтака». Сейчас нас известил об этом Архангельский порт. Но никто не может с ним связаться. Архангельск предлагает определить местопребывание этой станции с помощью радиопеленгации. Один радиопеленг возьмет Архангельск, второй — у нас. Тогда мы сможем сказать, «Лахтак» это или нет. Предлагаю сделать это вашему радисту. Вы слышите меня?