Лия Шарова
Твоя тайная сила: книга для подростков и их внутренних драконов
© Шарова Л., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Статус: «Все сложно»
Я хорошо помню себя в подростковом возрасте. Общаясь с разными взрослыми, понимаю, что та планета родителей, куда почти все мы переселяемся с возрастом, делает какую‐то странную штуковину с нашей памятью. Мы не особенно‐то взрослеем и умнеем, если честно, но при этом забываем о том, что было для нас самым важным в двенадцать, четырнадцать, шестнадцать лет. Мы понемногу стираем в памяти те чувства, с которыми мы просыпались и засыпали, забываем страдания, которые заставляли нас рыдать и отчаиваться, не помним наши надежды и сомнения.
Возможно, не забыть все это мне помогли мои подростковые дневники. Иногда я открываю их и читаю. Вот, например, запись, сделанная на уроке алгебры в девятом классе: «Ненавижу алгебру и зиму!» Я сразу отчетливо вижу и противный желтый электрический свет в кабинете математики, и темное зимнее утро за окном: мрачное, с низкими тучами, висящими прямо над крышей школы. В сумерках пасмурный зимний город еще как‐то выносим, но когда рассветает, то весь мир будто наполняется вязкой, тяжелой, серой массой. Она – настоящая хозяйка города, когда нет солнца.
Я смотрю в окно. Третий этаж. Отсюда видно серые скукоженные кусты школьного двора, темные фигурки прохожих, идущих по скользкой дорожке семенящей, шаркающей походкой, чтобы не поскользнуться и не упасть. Дальше за окном – дорога, автобусная остановка, продуктовый магазин. Еще дальше – несколько озябших многоэтажек. В их окнах поочередно гаснет свет. Небо светлеет. Впереди – долгий, скучный, пасмурный понедельник.
Я испытываю невыносимое желание спать, и больше всего мне хочется уронить лоб на руки и заснуть прямо так, сидя за партой. Ватная, тяжелая и мутная голова. Тихая ненависть к необходимости что‐то записывать за учителем. Желание хныкать от одного вида страниц учебника с уравнениями. Я их не особо понимаю, путаюсь, и от этого ненавижу еще больше.
Тогда мне только исполнилось пятнадцать.
Была середина января – самое нелюбимое время, когда все праздники и каникулы уже позади, а впереди еще такая долгая третья четверть. И так невыносимо далеко до лета, что хочется немедленно запустить эти несколько месяцев холода и слякоти на быструю перемотку.
Я могла думать только о своей влюбленности. И больше ни о чем. Я писала стихи прямо на уроках, и представляла, как вечером мы с ним встретимся. Или нет? А если он не позвонит? Тогда позвоню сама. Нет, сначала подожду. Или ни за что не буду ему звонить, вот еще!
Какие могут быть уравнения, тангенсы и котангенсы, когда голова занята влюбленностью?
Еще у меня были друзья и подруги, с которыми мы все время взахлеб разговаривали обо всем на свете. И безнадежно влюбленный в меня одноклассник, жутко умный и очень симпатичный парень, которого мне было немножечко жалко, потому что он мне совершенно не нравился. И все эти отношения, дружеские и романтические, полностью вытесняли тревогу за все чаще появляющиеся в журнале тройки.
А еще меня очень огорчали сложные отношения с мамой. Я уныло и мрачно переживала долгие выходные, когда она была дома и постоянно пилила меня, цепляясь, как мне тогда казалось, по пустякам. К тому же дома меня доставал и младший брат, – ему только исполнилось одиннадцать, и мы в то время жили как кошка с собакой.
Примерно через год все изменилось, и мы начали понемногу дружить и нормально общаться. Ему стало ужасно интересно проводить время в компании моих друзей, а я перестала видеть в нем вредного мелкого ябедника, которого вечно, не разбираясь, кто прав, а кто виноват, защищала мама.
Что касается друзей, то тебе, дорогой читатель, наверное, теперь трудно представить жизнь в доинтернетную эпоху. У нас не было мобильных телефонов, мы не сидели в соцсетях, играх и мессенджерах и общались только с теми, кого знали лично. В классе, в компании во дворе, ну и не только во дворе, конечно.
Тогда у меня только появилась новая компания, состоявшая в основном из ребят, учившихся на класс старше. Мы тусили после уроков, пели песни под гитару, болтали и сидели в подъездах осенью и зимой, потому что на улице было холодно. Возмущенные жители жаловались на шум и выгоняли нас на улицу, и мы бесцельно бродили по паркам или окрестным дворам или забирались на одну из крыш многоэтажек и сидели там допоздна.
Я хорошо помню то время и точно могу сказать, что учеба, оценки и планы на будущее после школы не стояли на первом месте, и даже вряд ли входили в тройку главных приоритетов.
Важным было общение. Сплетни. Отношения. Ссоры. Влюбленности. Музыка. Книги. Проблемы с родителями. Важным было собственное отражение в зеркале, которое удручало меня своей неидеальностью.
Мир делился на домашний и весь остальной. Дома было мрачно и напряженно. Мысль о том, что это неприятное пространство придирок и замечаний скоро закончится и я начну жить отдельно и независимо, мне в голову не приходила.
Будущее воспринималось туманно. Я понимала, конечно, что через пару лет закончится школа, начнется учеба в вузе, но не могла представить, что такие важные и часто неразрешимые проблемы сегодняшнего дня уже через два‐три года будут абсолютно забыты. Почему‐то казалось, что реальность, в которой я каждый день должна сначала делать то, что не очень хочу, а потом то, что ужасно не хочу, и не иметь никакого выбора, будет всегда. Казалось, что сложности с мамой, непонимание с младшим братом, чувство сильного одиночества и общее состояние какой‐то вынужденной беспомощности и невозможности ничего решать в своей жизни, никогда не исчезнут. Все мои друзья думали и чувствовали себя так же. Мы не могли по‐настоящему представить, что совсем скоро начнется взрослая жизнь, в которой ни у кого не надо будет спрашивать разрешения делать то, что хочется.
Тогда мы не могли уйти в общение онлайн, у нас не было игр или роликов, рилз, сториз и постов, разжижающих мозг, конечно, но прекрасно отвлекающих от неприятной рутины. В то время мы уходили от реальности в книги и в общение с друзьями.
А уйти от реальности очень хотелось. Казалось, что настоящая жизнь должна быть какой угодно, но не такой скучной, однообразной и унылой, с практически одинаковыми днями, отличающимися друг от друга разве что расписанием уроков. Вполне сносными днями, если в расписании стояли две истории, мировая культура и литература, и ужасными, если учебный день состоял из сдвоенного русского, алгебры, геометрии и химии.
Чем дети отличаются от взрослых в восприятии реальности – так это тем, что они принимают многое как данность, потому что у них нет выбора. Ты должен пойти в школу в шесть или семь лет, потом должен ее окончить и должен поступить куда‐то, чтобы бла‐бла‐бла… Все знают, чтобы что. «Должен», «надо», – какая скукотища!
Ведь очень редко кто‐то из родителей говорит своему ребенку: «Слушай, малыш, жизнь – это прекрасное, яркое, увлекательное приключение! Радуйся, веселись, ничего не бойся! Ты никому ничего не должен. Поэтому выбирай то, что тебе действительно интересно, пробуй себя во всем, а если что‐то надоест, бросай без раздумий и исследуй новое».
Обычно детям этого не говорят.
Потому что, во‐первых, боятся, что тогда ребенок начнет заниматься только тем, что ему интересно. Например, будет играть сутками напролет.
Во‐вторых, потому что он ничему не научится и впридачу не сможет ничем сосредоточенно заниматься, если будет начинать и бросать одно увлечение за другим.
А в‐третьих, потому что, когда он станет взрослым, ему будет нужно зарабатывать, уметь заботиться о себе, чтобы ни от кого не зависеть. А для этого, хочешь не хочешь, нужно освоить профессию, которая даст деньги и свободу выбора.
Получается, взрослые во‐многом правы, заставляя детей делать то, что делают все, то, что «надо». Но было бы здорово, если бы каждый родитель хотя бы пару раз в неделю напоминал ребенку, что вся эта учеба, домашка, курсы, баллы и нервотрепка скоро закончатся. И вот тогда наступит время настоящих приключений, свободы и радости, ярких впечатлений и экспериментов. Было бы здорово, если бы дети знали, что дальше их ждет счастливая самостоятельная взрослая жизнь. Но очень часто подростки слышат, что дальше все будет гораздо труднее. «Мне бы твои заботы», – вздыхают родители. И ребенку становится не по себе.
