Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Наконец, не выдержав, он распахнул дверцу кареты.
Пчелиный рой не спеша, с торжественным гудением вылетел наружу.
Слыш от ярости так заскрежетал зубами, что кучер натянул вожжи и обернулся, решив, что произошла какая-то крупная поломка: по крайней мере отскочило колесо или сломалась ось.
Между тем пчелиный рой преспокойно летел над крышами.
— Поворачивай! За ним! Вдогонку! — прошипел Слыш.
Но улица была слишком узкой, и карета, став поперек, застряла — ни взад, ни вперед.
Слыш в бешенстве кусал себе ногти, пальцы, руки, глядя вслед Облаку.
Теперь это уже не был пчелиный рой — пчелы слились во что-то одно длинное и очень знакомое.
Слыш узнал себя. Он узнал свои оттопыренные уши, свои ноги. Ноги были тощие, костлявые, в больших бледно-розовых калошах.
Глава 17
Художник Вермильон знакомится с жабой Розиттой
Облако прилетело домой тихое, присмиревшее. Послушно, без всяких капризов, улеглось под кроватью.
«Вот всегда так: нашумит, нагремит, а потом самому стыдно. Чувствует, что виновато», — подумала Лоскутик, вспоминая, как разозлилось Облако, подслушав ее разговор с Сажей.
Но Лоскутик не знала, Облако мучило совсем не это.
— На кого ты сегодня похоже, что-то не пойму, — спросила она, свесившись с кровати и приподнимая край одеяла. — Где только ты такие уши раздобыло? Не знаю, с кем же сегодня ты виделось, но только сразу скажу — с кем-то очень злым и противным. Облако не ответило, повернулось к Лоскутику спиной, подтянуло колени к подбородку.
— Ничего не случилось? — обеспокоилась Лоскутик. — Здорово ли ты? Что-то ты очень розовое.
— Нет, нет, спи, — вздохнуло Облако.
Лоскутик стала уже засыпать, как вдруг в открытое окно влетела летучая мышь. Начала летать по комнате, чертить в воздухе острые треугольники.
Поискала, за чтобы ухватиться, чтобы повиснуть вниз головой, не нашла ничего подходящего и вдруг вцепилась Лоскутику в волосы.
Лоскутик осторожно, чтобы не сделать ей больно, разжала холодные лапки, стащила летучую мышь с головы.
Летучая мышь перелетела на шкаф, обиженно пискнула — видимо, ей больше нравилось сидеть, вцепившись Лоскутику в волосы.
Облако неохотно вылезло из-под кровати.
«Пи-пи-пи-ти-ти-ти! — тоненько заскрипела летучая мышь, как маленький ящик, который то выдвигают, то задвигают. — Ти-пи-пи-пи! Пи-ти-ти-ти!..»
Облако с досады даже беззвучно топнуло ногой в большой калоше.
— Тьфу ты! Ну не жаба, а сыщик. Откуда она узнала?
Летучая мышь покачала головой, слетела со шкафа, начертила в воздухе еще один треугольник и скрылась в окно.
— Что, что узнаю? — встревожилась Лоскутик. — Ты о чем?
— Вот пристала, как туман к болоту! — огрызнулось Облако. — Собирайся, пойдем к жабе Розитте.
Лоскутик и Облако на цыпочках прошли мимо комнаты Барбацуцы.
Барбацуца во сне стонала и вскрикивала: «Вулкан извергается! Спасайтесь! Бегите! Из него течет манная каша! — О!.. Сколько манной каши!.. Она зальет весь город, всю землю!..»
Барбацуце и во сне не давала покоя манная каша. — Знаешь что, — сказало Облако, когда они очутились на, улице, — давай зайдем за Вермильоном. Он давно просил познакомить его с жабой Розиттой. — Облако вздохнуло и добавило что-то уже совсем непонятное: Может, при нем она не будет меня так… Постесняется все-таки…
Лоскутик не стала его расспрашивать. Она и так видела, что Облако чем-то очень расстроено.
Они подошли к дому Вермильона.
Облако подняло руку.
Рука начала вытягиваться, удлиняться, без труда дотянулось до окна Вермильона, хотя он жил на самом верхнем этаже, под крышей.
Заспанный Вермильон выглянул в окно, увидел Лоскутика и Облако, радостно закивал.
Через минуту он был уже на улице.
Они пошли по пустынным ночным улицам к королевскому парку.
Вспугнутая их ногами пыль поднималась столбами, как будто хотела достать до луны.
Бульдоги, сторожившие парк, еще издали заметили Облако.
Они низко опустили головы, а задними лапами и хвостами станцевали танец полной покорности.
После этого они, скромно глядя в сторону, удалились, делая вид, что ничего не видят и не слышат. Не понадобился даже талантливый носовой платок.
Жаба Розитта, как всегда, сидела на каменной скамье и тяжело дышала от старости.
«Какая поразительная жаба! — восхитился художник Вермильон. — Какая мудрость, какая сдержанность во всем. Надо обязательно написать ее портрет. Да, да! я написал бы ее в профиль, освещенную луной. К сожалению, это невозможно. Нет денег, чтобы купить краски…»
Увидев Облако, жаба Розитта сердито затрясла головой и даже выплюнула проглоченного комара.
Комар, обрадовавшись неожиданной свободе, запел дрожащую песенку и исчез.
Облако стояло, виновато опустив голову, накручивало платок на палец.
Лоскутик к этому времени уже научилась немного понимать жабий язык. Во всяком случае, она разбирала отдельные слова.
Жаба Розитта хрипела, скрипела, каркала и строго стучала сморщенной кривой лапой по каменной скамье:
— Кхи… Кри… Какое… Ква… Ква… Пшш… Легкомысленное… Пуфф… Скрр… Ушш… Напиться пьяным… Кхх… Стыд… Позор… Кхи… Кхи… Кхи!..
Жаба Розитта раскашлялась так сильно, что больше не могла продолжать.
— Подумаешь… — пробурчало Облако. — Один-то раз в жизни. Ну, выпило этой красной воды. Я даже не помню, что со мной потом было…
Но жаба Розитта даже не посмотрела на Облако. Она с важностью, как старая королева, указала лапой художнику Вермильону на место возле себя. Вермильон почтительно присел на краешек скамьи.
— Кви… Ква… Кхи… Кхи? — любезно проквакала Вермильону жаба Розитта.
Вермильон в растерянности оглянулся на Облако.
— Она спрашивает, как вы поживаете, — неохотно объяснило Облако.
Облако обиженно отвернулось, глядя в темноту.
Вид у него был такой, будто оно сейчас улетит куда глаза глядят. Оно уже начало вытягиваться. Это был верный признак, что сейчас оно взлетит кверху.
Облако уже протянуло руку к уху.
— Неважно, совсем неважно, дорогая жаба Розитта, — сказал художник, задумчиво гладя свои колени. — Сижу без денег. Зарабатываю тем, что хожу во дворец и пишу объявления. Правда, бывают очень забавные объявления. Вот вчера, например, я писал такое… — Вермильон наморщил лоб, вспоминая. — Да, да! Очень забавное объявление. Завтра его расклеят по всему городу: «В понедельник в три часа во дворце состоится благородное состязание водохлёбов. Кто больше всех выпьет воды, получит пять кошельков золота».
— Вот это да!.. — тихо и восхищенно воскликнуло Облако. Глаза у него вспыхнули. — Кто больше всех выпьет воды! Это по мне!
— Не пущу, и не думай, — затрясла головой Лоскутик. — Они тебя поймают!
— Не поймают! Я буду ого каким осторожным!
— Знаю я, какое ты осторожное. Поймают, сунут в кастрюлю — и на огонь. — Лоскутик от ужаса даже зажмурилась.
— Пожалуйста, а я испарюсь и опять стану самим собой.
— А они еще что-нибудь…
— Да не выдумывай ты!
— Нет, нет, нет! — твердила Лоскутик.
— Да пойми же, глупышка, со мной ничего нельзя сделать! — Облако от нетерпения мягко приплясывало, втягивая в себя сверкающие капли росы. — Меня нельзя ни сжечь, ни убить, ни застрелить, как вас, людей! — Облако взглянуло на Лоскутика, которая стояла с таким видом, как будто зажмурилась на всю жизнь. — Ну ладно уж, слушай. Меня можно погубить только одним: заморозить. Но им-то этого никогда не узнать, пойми. Я же об этом никогда никому не говорило. Только вот вам первым.
Жаба Розитта задумчиво посмотрела на Облако одним глазом. Глаз был выпуклый, прозрачный. Далеко, в глубине, как будто светила зеленая лампочка.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
