— Это ничего, что я без разрешенья, — сказали сама себе Полина. — Ведь это сказочный лес, и здесь совсем не страшно.
— Конечно, — что сказочный лес, — подтвердил человечек у костра. — Он весь нарисованный. Но шумит как настоящий, даже еще шумнее. Садись на бревнышко, послушай, как шумят деревья. И давай знакомиться. Твое имя я знаю, а я сторож этого леса, Лесовик.
— А от кого вы его сторожите?
— Ни от кого. — Тебе сколько лет?
— Пять. — Полина раскрыла ладошку.
— Значит, скоро будет шесть.
— Скажите, пожалуйста, а волки в этом лесу есть?
— Был один.
— Тот, который проглотил Красную Шапочку?
— Вместе с бабушкой! Тот самый. Но это ужасно древняя история, она живет дальше, далекого отсюда. О волке прибавить нечего — творил невесть что, поделом и наказан.
А Красная Бабушка все так же ходит в гости к своей дорогой Шапочке — то есть я хотел сказать…
— Это, конечно, уже другая картинка, — подумала Полина, посмотрев на Лесовика и на двух каких-то чудаков, которых он радушно приглашал к костру. Первый, когда сел, загремел ржавым железом, а другой зашуршал, как будто он весь был из бумаги. Этот Бумажный, разумеется, был обыкновенный. Просто штаны и рубашка у него были сшиты из газет. Пожелтевшие от времени, газеты изрядно поистерлись, но в руках он держал свежую.
— Только что достал из почтового ящика, — сообщил он. — Почитаем. Ого, есть кое-что новенькое, про эту, как ее…
— Про Бабу-Ягу?
— Про Бабу-Ягу? Разве об этом пишут в газетах?
— О чем же пишут в газетах?
— О других газетах, — что да где напечатали или где да что не напечатали. Такой порядок.
— Хоть и бумажные, но тоже цепи, — вмешался Железный. — На мне, правда, только одна цепь, да уж зато железная.
— Ну, ты не очень-то о себе воображай, — обиженно прошелестел Бумажный. — Еще неизвестно, что прочней — бумага или железо.
— Эх, вы! — вскочил добрый Лесовик, — нашли чем гордиться друг перед другом. Разве не лучше быть свободными, как я или эта девочка? У нас руки-ноги не связаны. Сидим и подбрасываем в огонь сухой валежник. А не то, начнем кувыркаться, да мало ли что! А вы только и знаете, что громыхать да шелестеть. И как вам не надоело?
— Надоело! — ответили оба в один голос.
— Так в чем же дело? Распутайтесь и давайте играть в чехарду.
— А у меня смешные переводилки есть, — предложила Полина.
Но те двое замолчали и принялись вздыхать. Их дружными вздохами можно было надуть сразу десяток воздушных шаров.
Тут открылась в книге новая картинка, но Полина уже перестала за ними следить. Тем временем Лесовик прервал церемонию вздохов.
— Смотри, — сказал он Полине, — к нам приближаются еще двое. Что это сегодня все двоится? Или у твоей сказки слипаются глаза? — Он взмахнул шапкой и притворно прохныкал:
— Добро пожаловать к нашему костру, горемыки!
— Мы не горемыки. Мы разные. — Сказал один из новоприбывших. — Вот ему всегда холодно, у него даже на голове не тает снег.
Для подтверждения этих слов, второй, которого звали Ледышка, достал негнущимися руками снег из карманов и посыпал им пламя костра. Огонь зашипел и вспыхнул еще ярче.
— Мерзну, — простучал он, — замерзаю. Но приятель, сдается мне, что тебе не легче.
— А что с ним такое?
— Он отказался от себя. Посмотрите внимательнее и вы увидите, что его с нами нет.
— Мудрено, — сказал Лесовик.
Полина поморщилась. — Лучше я постараюсь вообще не замечать его.
— Увы, так все и поступают, — ни с того ни с сего посетовал самовольный невидимка, — стараются и не замечают.
— Но почему вы все, — обратился к гостям Лесовик, — сошлись у моего костра? Полина, ты что-нибудь понимаешь? — спросил он у девочки.
Неожиданно все оживились:
— Полина? Но ведь это та самая девочка, о которой в лесу все сороки сегодня трещали.
— Что же из того, что Полина?
— О, это га девочка, которая поведет нас в Город Должников, так сказали Правдивые Сны.
— Ну, если вы способны видеть сны, тоща еще не все потеряно. Верно я говорю, Полина?
Но Полина ничего не знала ни о каком Городе Должников. И кто такие эти Правдивые Сны?
— Мне только пять — показала она пять пальцев. — С половиной.
— Значит, скоро будет шесть. А это уже немало, — пробормотал лесной сторож в задумчивости и уставился на трескучий огонь.
— Мяло иль не мяло, но придется вас выручать, потому что у меня в таких делах огромный нюх, э, простите, опыт.
Это было сказано так по-кошачьи мягко, что всем невольно подумалось про Кота в сапогах. И он — вот он, сам с усам, стоит и хвостом помахивает.
— Ну, ты известно, — палочка-выручалочка! — Лесовик встал и уступил ему свое место.
— Мур-мяу, спасибо, вы, как я вижу, гостеприимны.
Но, кажется, рассиживаться особо некогда. Остается только взглянуть на карту и в путь. Кот ловко достал из рукава карту — и развернул ее. На карте был обозначен город и дорога, ведущая к нему.
Глава третья
Бойдодыр на дороге
Ты знаешь, что в каждой сказке есть дорога. Бывает даже такая, которая ведет туда — не знаю куда. Дорога, показанная пушистой лапой Кота, вела в Город Должников.
На свете много есть таких людей, которые всю жизнь собираются сделать то, что они должны были сделать еще в детстве. И всем им приходится наведываться в этот город. Не многим по душе подобные путешествия. И напрасно.
Слева над Городом Должников висит Луна, справа светит Солнце, — где еще встретишь такое?
В центре его возвышается Дворец Дождей, привезенный из Венеции. В каком городе еще найдется такой дворец?
— Вот дорога, — сказал Кот. — Кто знает, какие приключения ожидают нас в пути. Так что держитесь друг к другу поближе.
Он разгладил усы и бросил карту на землю. Живая красная стрелка вспыхнула в воздухе. Полина узнала ее и смело шагнула вперед. За ней пошел Кот, а следом и остальные.
— Счастливого пути! — услышали они напутствие лесного сторожа.
— Самого счастливого! — частила участливая сорока.
Кот смотрел то вдаль, держа козырьком лапу над глазами, то, сложив обе подзорной трубой, осматривался по сторонам. Он, видимо, беспокоился и чего-то ожидал.
Ожидать пришлось недолго. Тотчас из-за деревьев на дорогу высыпала настоящая шайка разбойников. Разбойники всегда подстерегают тех, кто мирно идет своим путем.
Убедившись, что путники были именно в этом роде, они отбросили всякие опасения. Шпага у Кота на боку — единственное, обо что можно было уколоться. Но по своей древности она показалась им попросту смехотворной.
— Наше вам с косточкой! — гаркнул на путешественников атаман, толстенный коротышка с пистолетом в виде самоварной — грубы. — Канальи! — пробаюкал он, обращаясь к своим, — как вам нравится этот столбняк тридцать первой степени?
Разбойники загоготали, подбрасывая шапки.
— Почему же непременно тридцать первой? — дипломатично начал Кот.
— Читать умеешь? — выпятил грудь атаман. — Что написано?
— Бяка. — Прочитал Кот.
— Правильно, — лихо подмигнул атаман. — Это ты. А с этой стороны, что написано? — он повернулся к Коту спиной.
Кот прочел на майке:
— Бойдодыр.
— Верно, это я. — Ликовал толстяк. — Каждой бяке свой Бойдодыр, понятно. Бой, так сказать, до дыр.
— Дыр-дыр, — невпопад брякнул Кот. — А это, простите, на каком языке?
— На бойдодырском! — парировал атаман.
Гогот усилился. Коту прищемили шпагу.
— Сдается мне, что эта девчонка — принцесса, — подкатился толстяк к Падине. — Ишь, как смотрит! Королевна! Придется твоего королевского папу потрясти как следует, чтобы в моем мешке чуточку прибавилось золотых монет. Самую что ни на есть чуточку!
