И Ала-ад-дин тоже стал убеждать царя, но тот отказался и был непокорен, и тогда Ала-ад-дин вынул кинжал и перерезал царю гордо от одной вены до другой вены. И он написал бумажку с изложением того, что было, и положил ее царю на лоб, а потом он взял то, что легко снести и дорого ценится, и они пошли из замка и отправились в церковь.
И царевна принесла камень и положила руку на ту сторону, где было вырезано ложе, и потерла ее, и вдруг ложе встало перед нею.
И царевна с Ала-ад-дином и с его женой Зубейдойлютнисткой села на это ложе и воскликнула: "Заклинаю тебя теми именами, талисманами и волшебными знаками, что написаны на этом камне, поднимись с нами, о ложе!"
И ложе поднялось и полетело с ними до долины, где не было растительности; и тогда царевна подняла к небу остальные четыре стороны камня и повернула вниз ту сторону, где было написано "ложе", и ложе опустилось с ними на землю вниз.
И царевна повернула камень той стороной, где было нарисовано изображение шатра, и ударила по ней и сказала: "Пусть встанет в этой долине шатер!" И шатер встал перед ними, и они уселись в нем.
А это была долина пустынная, без всякой растительности и воды. И царевна обратила камень четырьмя сторонами к небу и воскликнула: "Во имя Аллаха, пусть вырастут здесь деревья и потечет возле них море!" И деревья тотчас же выросли и возле них потекло шумное море, где бьются волны. И путники омылись в нем и помолились и напились, а затем царевна обратила к небу три стороны камня, кроме той, на которой было изображение скатерти с кушаньями, и сказала: "Ради имени Аллаха, пусть накроется скатерть!" И вдруг появилась накрытая скатерть, где были всякие роскошные кушанья, и путники стали есть и пить и насладились и возликовали.
Вот что было с ними. Что ж касается сына царя, то он пришел разбудить отца и увидел, что тот убит. Он нашел бумажку, которую написал Ала-ад-дин, и прочитал ее и понял, что там было; а затем он стал искать свою сестру и не нашел ее. И он отправился к старухе в церковь и нашел ее и спросил про сестру; и старуха сказала: "Со вчерашнего дня я ее не видела".
И тогда царевич вернулся к войскам и воскликнул: "На коней, о владельцы их!" - и рассказал воинам о том, что случилось; и они сели на коней и ехали, пока не приблизились к тому шатру. И Хусн Мариам поднялась и увидела пыль, которая заслонила края земли, и после того, как пыль поднялась, улетела и рассеялась, вдруг появился брат царевны со своими воинами, и они кричали: "Куда ты направляешься, когда мы сзади вас?"
И женщина спросила Ала-ад-дина: "Насколько крепки твои ноги в боях?" И Ала-ад-дин ответил: "Как колышек в отрубях: я не умею биться и сражаться и не знаю мечей и копий".
И тогда Хусн Мариам вынула камень и потерла ту сторону, на которой был изображен конь и всадник, - и вдруг из пустыни появился всадник, и он до тех пор дрался с воинами и бил их мечом, пока не разбил их и не прогнал.
И после этого та женщина сказала Ала-ад-дину: "Поедешь ты в Каир или в аль-Искандарию?" Ала-ад-дин отвечал: "В аль-Искандарию". И тогда они сели на ложе, и женщина произнесла заклинания, и ложе прилетело с ними и в мгновение ока опустилось в аль-Искандарии.
И Ала-ад-дин привел женщин в пещеру и пошел в альИскандарию, и принес им одежду и надел ее на них, и отправился в ту лавку с комнатой; а потом он вышел, чтобы принести им обед, и вдруг видит: начальник Ахмедад-Данаф едет из Багдада.
И Ала-ад-дин увидал его на дороге и встретил его объятиями и приветствовал его и сказал: "Добро пожаловать!" А потом начальник Ахмед-ад-Данаф обрадовал его вестью о его сыне Аслане и рассказал ему, что тот достиг возраста двадцати лет.
И Ала-ад-дин поведал ему обо всем, что с ним случилось, от начала до конца, и взял его в лавку с комнатой; и Ахмед-ад-Данаф удивился всему этому до крайних пределов.
И они проспали эту ночь до утра, а утром Ала-ад-дин продал лавку и приложил плату за нее к тому, что у него было. А затем Ахмед-ад-Дана) рассказал Ала-ад-дину, что халиф его требует, и Ала-ад-дин сказал: "Я еду в Каир, чтобы пожелать мира моему отцу и матери и родным". И они все сели на ложе и отправились в Каирсчастливый.
Они спустились по Желтой улице, так как их дом находился в этом квартале, и постучали в ворота своего дома.
И мать Ала-ад-дина спросила: "Кто у ворот после утраты любимых?" И Ала-ад-дин ответил: "Я, Ала-ад-дин!" И его родные вышли и заключили его в объятия, а потом он ввел в дом свою жену и внес то, что с ним было, и после этого вошел сам вместе с Ахмедом-ад-Данафом.
И они отдыхали три дня, и затем Ала-ад-дин пожелал отправиться в Багдад, и отец его сказал ему: "Останься, сын мой, у меня!" Но Ала-ад-дин ответил: "Я не могу быть в разлуке с моим сыном Асланом".
И он взял отца и мать с собою, и они отправились в Багдад. И Ахмед-ад-Данаф вошел к халифу и обрадовал его вестью о прибытии Ала-ад-дина и рассказал ему его историю, и халиф вышел его встречать и взял с собой его сына Аслана.
И они встретили Ала-ад-дина объятиями, и халиф велел привести Ахмеда Камакима-вора, и его привели; и когда он предстал перед халифом, тот сказал: "О Ала-аддин, вот тебе твой противник!" И Ала-ад-дин вытащил меч и, ударив Ахмеда Камакима, отрубил ему голову.
И халиф устроил Ала-ад-дину великолепную свадьбу, после того как явились судьи и свидетели и был написан его договор с Хусн Мариам. И Ала-ад-дин вошел к ней и увидел, что она жемчужина, еще посверленная.
А потом халиф сделал его сына Аслана главой шестидесяти и наградил их всех роскошными одеждами, и жили они блаженнейшей и приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний".
Рассказ О ХАТИМЕ АТ-ТАИ
А что касается рассказов о великодушных, то онм очень многочисленны и к яим принадлежит то, что рассказывают о великодушии Хатима ат-Таи [293].
Когда он умер, его похоронили на вершине горы, и у его могилы вырыли два каменных водоема и поставили каменные изображения девушек с распущенными волосами. А под этой горой была текучая река, и когда путники останавливались там, они всю ночь слышали крики, но наутро не находили никого, кроме каменных девушек. И когда остановился в этой долине, уйдя от своего племеня, Зу-ль-Кура, царь химьяритов [294], он пропел там ночь..."
