"Расскажи мне о словах Аллаха (велик он!): "И для меня есть в нем другие вещи", - молвил ан-Наззам. И девушка сказала: "Муса сажал посох в землю, и он расцветал и приносил плоды, и давал ему тень от зноя и холода, и нес его, когда он уставал, и охранял ему овец от зверей, когда спал он".
"Расскажи мне о женщине от мужчины и о мужчине от женщины", - молвил ан-Наззам. И Таваддуд ответила: "Это Ева от Адама и Иса от Мартам".
"Расскажи мне о четырех огнях: об огне, который ест и пьет; об огне, который ест, но не пьет; об огне, который пьет, но не ест, и об огне, который не ест и не пьет". - "Огонь, который ест, но не пьет, - отвечала девушка, - это огонь земного мира; огонь, который ест и пьет, это огонь геенны; огонь, который пьет, но не ест, это огонь солнца, а огонь, который не ест и не пьет это огонь луны".
"Расскажи мне об открытом и запертом", - молвил ан-Наззам. И девушка ответила: "О Наззам, открытое - это то, что уготовленно суиной, а затертое - то, что предписано постановлениями".
"Расскажи мне, - оказал ан-Наззам, - что означают слова поэта:
Живет он в могиле: его пища - в главе его;
Коль вкусит он этой пищи, заговорит сейчас,
Встает или ходит од, то молча, то говоря,
И вновь возвращается в могилу, откуда встал,
Не жив он, чтоб заслужить почтение от людей.
Не мертв он, чтоб заслужить слова сожаления".
"Это калам", - молвила девушка. "Расскажи мне, - сказал ан-Наззам, что значат слова поэта, который молвил:
Карманы ее круглы, и кровь ее розова,
Два уха ее алеют, рот широко открыт,
В ней идол, что, как петух, утробу ее клюет
Цена ей - полдирхема, оценим когда ее".
"Это чернильница, - сказала девушка. И ан-Наззам молвил: "Расскажи мне о смысле слов поэта, который сказал:
Сказки людям знания, рассудка и вежества,
Факихам окажи, великим в знаньях и степенях:
"Поведайте мне вы все: что птицею создано
В землях чужеземных стран и в странах арабов всех?
У вещи той мяса нет, и кровь не струится в ней,
На ней не (найдешь пера, и нету на ней пушка.
Вареной едят ее, холодной ее едят,
Едят ее жареной, положат когда в огонь.
Два цвета мы видим в ней: один - как серебряный,
Другой же - прекрасный цвет, не сходно с ним золото.
Не кажется, что жива, не кажется, что мертва.
Скажите же мне, что это? Вот диво дивное!"
"Ты умножил вопросы о яйце, которому цена фельс", - сказала девушка. И ан-Наззам молвил: "Скажи мне, сколько слов обратил Аллах к Мусе?" "Передают о пророке (да благословит его Аллах и да приветствует!), - отвечала девушка, - что он сказал: "Обратил Аллах к Мусе тысячу и пятьсот пятнадцать слов".
"Расскажи мне о четырнадцати, которые говорили с господом миров", сказал ан-Наззам. И девушка молвила: "Это семь небес и семь земель, когда сказали они: "Мы пришли послушные..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Четыреста пятьдесят девятая ночь
Когда же настала четыреста пятьдесят девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка сказала ан-Наззаму ответ, тот молвил: "Расскажи мне про Адама и первоначальное его создание". - "Аллах создал Адама из глины, а глину - из пены, а пену - из моря, а море - из мрака, а мрак - из света, а свет - из рыбы, а рыбу - из скалы, а скалу - из яхонта, а яхонт - из воды, а вода создана всемогуществом, как сказал Аллах великий: "Ибо, поистине, веление его, если захочет он чего-нибудь, - в том, чтобы этому сказать: "Будь!" - и оно бывает".
"Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:
Вот-то, что ест, не имея рта и брюха.
Деревья и живое - ему пища.
Покормишь его - оно оживет, взбодрится.
А дашь ему воды - так умирает".
"Это огонь", - сказала девушка. И ан-Наззам молвил:
Расскажи мне о значении слов поэта, когда он сказал:
Вот двое возлюбленных, услады лишенные,
Проводят они все ночи в тесном объятии.
Они берегут людей от всякой опасности.
А солнце когда взойдет, сейчас расстаются".
"Это две половинки дверей", - сказала девушка. И анНаззам молвил: "Расскажи мне о воротах геенны". - "Их семь, - отвечала девушка, - и о них сказано в двух стихах стихотворения:
Джахаинам, затем Лаза, потом аль-Хатым - вот так!
Затем присчитай Сайр, и Сакар потом скажи.
За этим Джахим идет, и вслед за ним - Хавия,
И вот тебе их число, коль кратко о нем сказать".
"Расскажи мне о словах поэта, когда он оказал:
И локоны за ней в длину влекутся,
Когда она приходит иль уходит;
А глаз ее яств сна вкусить не может
И слез не льет, струящихся обильно.
Одежд она в теченье дней не знает,
Сама людей в одежды облачая".
"Это игла", - сказала девушка. А ан-Наззам молвил:
"Расскажи мне про ас-Сырат: [470] что это такое, какова его длина и какова его ширина?" - "Что до его длины, - ответила девушка, - то ода составляет три тысячи лет: тысячу - спускаются, тысячу - поднимаются и тысячу идут прямо. Он острее меча и тоньше волоса..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти
Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот шестидесяти, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала ан-Наззаму ас-Сырат, он молвил: "Расскажи мне, сколько у нашего пророка Мухаммеда (да благословит его Аллах приветствует!) ходатайств?"
"Три ходатайства", - ответила девушка. "Был ли АбуБекр первым, кто принял ислам?" - "Да". - "Али принял ислам раньше Абу-Бекра?" - спросил тогда ан-Наззам". - "Али, - ответила девушка, - пришел к пророку (да благословят его Аллах и да приветствует!), будучи сыном семя лет, и даровал ему Аллах знание верного пути, несмотря на его малые годы, и Али никогда не падал ниц перед идолом".
"Скажи мне, Али достойнее или аль-Аббас?" - спросил ан-Наззам. И тут девушка поняла, что это для нее ловушка, так как, если ода окажет: "Али достойнее, чем аль-Аббас" [471], - ей нет никакого оправдания перед повелителем правоверных. И она опустили на некоторое время голову, то краснея, то бледнея, и потом сказала: "Ты спрашиваешь меня о двух достойных людях, у каждого из которых есть преимущество. Вернемся же к тому, чем мы были заняты". И когда услышал ее халиф Харун ар-Рашид, он выпрямился и встал на ногах и воскликнул: "Ты хорошо сказала, клянусь господином Кабы, о Таваддуд!"
