Пришел к нам тот юноша, несчастный, рыдающий,
И жаловался он нам на горе разлуки.
И богу я клятву дал, - ее не нарушу я,
А иначе отрекусь от правой я веры,
Когда не исполнишь ты того, что пишу тебе,
То в мясо среди орлов тебя обращу я.
С Суадой ты разведись и к нам снаряженною
С Кумейтом ее отправь и Насра ибн Зибаном".
И затем он свернул письмо и, запечатав его своей печатью, позвал аль-Кумейта и Насра ибн-Зибана (а он посылал их с важными делами из-за их верности). И они взяли письмо и ехали, пока не вступили в аль-Медину.
И они вошли к Мервану ибн аль-Хакаму и приветствовали его и отдали ему письмо, осведомив его пололожении дел, и Мерван начал читать и плакать, а потом он пошел к Суаде и рассказал ей обо всем. Он не мог перечить Муавии и развелся с Суадой в присутствии аль-Кумейта и Насра ибн-Зибана и снарядил их, и вместе с ними Суаду, а затем Мерван написал Муавии письмо, в котором говорил:
"Эмир правоверных, не спеши! Ведь поистине исполню я твой приказ охотно и кротко.
Запретного не свершил, когда мне хотелось, я,
Так как же обманщиком блудливым я назван?
И скоро придет к тебе лик солнца, которому
Нет равных среди людей и нет среди джиннов".
И он запечатал письмо и отдал его посланным, и те ехали, пока не прибыли к Муавии, я тогда они отдали ему письмо, и халиф прочитал его и сказал: "Он отличился в повиновении и слишком распространился в похвалах этой женщине".
И халиф велел привести Суаду и, увидев ее прекрасный образ, поразился, ибо подобного по красоте и прелести и стройности стана он не видывал. А обратившись к ней, он нашел, что она красноречива языком и хорошо выражается. "Ко мне того бедуина!" - сказал он тогда. И бедуина приведи, и был он в устрашающем состоянии, так изменило его время. "О бедуин, сказал ему Муавия, - будет ли тебе утешением, если я дам тебе взамен Суады трех невольниц - высокогрудых дев, подобных луне, и с каждой невольницей я дам тебе тысячу динаров и назначу тебе из казначейства столько в год, что тебе хватит и ты будешь богат?" И бедуин, услышав слова Муавии, издал, вопль, и Муавия подумал, что он умер, а когда он очнулся, халиф спросил его: "Каково твое состояние?" - "Я в наихудшем состоянии и в сквернейшем положении. Я мекал защиты у твоей справедливости против несправедливости ибн аль-Хакама, у кого же мне искать защиты от твоей несправедливости?" - ответил бедуин.
И он произнес такие стихи:
"Не делай меня, о царь, - Аллах тебя выкупит!
Просящим убежища у жара от пламени,
Суаду верни тому, кто горестен и смущен
И утром и вечером рыдает и помнит,
Оковы с меня сними, отдай ее, не скупясь,
И если ты сделаешь - того не забуду"
И потом он сказал: "Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, если бы ты отдал мне все, чем ты управляешь в халифате, я бы не взял этого за Суаду!"
И он произнес такой стих:
"Не любит душа никого - лишь Суаду,
Любовь к ней мне воздухом стала и пищей".
И Муавия сказал ему: "Ты признаешь, что развелся с нею, и Мерван признает, что он развелся с нею. Мы дадим ей выбрать - если она изберет другого, мы выдадим ее за него, а если она изберет тебя, то передадим ее тебе". - "Сделай так", - сказал бедуин. И Муавия спросил: "Что ты скажешь, Суада - кто тебе милее: повелитель ли правоверных с его благородством, величием, дворцами, властью, богатством и всем, что ты у него увидела, или Мерван ибн аль-Хакам с его несправедливостью и жестокостью, или же этот бедуин с его голодом и бедностью?"
И Суада произнесла такие стихи:
"Вот этот, хотя бы был голодным, несчастным он,
Дороже, чем родичи, друзья и соседи,
Чем тот, кто в венце, и чем Мерван, его ставленник,
Чем все, кто и дирхемы собрал и динары",
И потом она сказала: "Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, я не такова, чтобы покинуть его из-за случайности времени и обмана дней. Ему принадлежит старая дружба, которой не забыть, и любовь, которая не износится, и мне всех достойнее терпеть с ним беды, как я вкусила с ним в радости".
И удивился Муавия ее разуму, любви и верности и велел выдать ей десять тысяч дирхемов, и он отдал их бедуину, и тот взял свою жену и ушел.
Рассказ о Дамре и его возлюбленной
Рассказывают также [576], о счастливый царь, что Харун ар-Рашид однажды ночью томился бессонницей. И он послал за аль-Асмаи и Хусейном-аль-Хали и, призвав их, сказал: "Рассказывайте! И ты, о Хусейн, начинай". - "Хорошо, о повелитель правоверных, - ответил Хусейн. - В каком-то году спустился я в Басру, чтобы похвалить Мухаммеда ибн Сулеймана арРабии касыдой [577], и он принял ее и приказал мне оставаться в Басре. И однажды я вышел на Мирбад [578] и выбрал путь по улице аль-Махалия, и поразила меня сильная жара. И я подошел к большим воротам, чтобы попросить напиться, и вдруг увидел девушку, подобную качающейся ветви, с томными глазами, вытянутыми бровями в овальными щеками, и была она в рубашке гранатового цвета и плаще из Сана, и великая белизна ее тела одолевала красноту ее рубашки, из-под которой поблескивали две груди, подобные гранатам, и живот, точно сверток коптской материи со складками, похожими на свитки белой бумаги, наполненные мускусом. И на ее шее, о повелитель правоверных, была ладанка из червонного золота, которая спускалась между грудей, а на блюде ее лба был локон, подобный черной раковине, и брови ее сходились, глаза были огромны и щеки овальны, а нос - с горбинкой, и под ним были уста, как кораллы, и жемчужные зубы, и благовония как бы одолели ее. И была эта девушка смущена и растеряна и расхаживала в проходе дома, то уходя, то приходя, и ступала по печени влюбленных, и ее ноги делали немым звон ее ножных браслетов. И была она такова, как сказал о ней поэт:
Все частицы ее прелестей нам
Присылают красоты образец.
И я преисполнился к ней почтения, о повелитель правоверных, и приблизился к ней, чтобы ее приветствовать, и вдруг почувствовал, что и дом, и проход, и улица пропитаны запахом мускуса. И я пожелал ей мира, и она ответила мне неслышным голосом, с сердцем, сожженным пламенем любви, и я сказал ей: "О госпожа, я - старик, чужеземец, и меня поразила жажда. Не прикажешь ли ты дать мне глоток воды, за который ты получишь небесную награду?" - "Отстань от меня, о старец, - ответила девушка, - мне некогда думать о воде и пище..."
