И сказал Салих: "Я не знаю больше ни одной морской царевны. Я перечислил тебе больше ста девушек, и ни одна из них тебе не понравилась. Но посмотри, о сестрица, спит твой сын или нет". И Джулланар потрогала Бедр-Басима и увидела на нем признаки сна и сказала: "Он спит. Но что ты хочешь сказать и зачем тебе нужно, чтобы он спал?" - "О сестрица, - ответил Салих, - знай, что я вспомнил одну девушку из дочерей моря, которая годится для твоего сына, и боюсь, что, если я заговорю о ней, когда он не будет спать, любовь к ней привяжется к его сердцу, а нам, может быть, нельзя будет ее достигнуть, и утомимся и он, и мы, и вельможи правления, и будет в этом для нас забота. А поэт сказал:
Любовь вначале, когда возникнет поток слюны,
А как власть возьмет, превращается в море бурное".
И, услышав слова Салиха, его сестра молвила: "Скажи мне, что это за девушка и как ее имя, - я знаю дочерей моря от царей и других, и если я увижу, что она для него годится, я посватаюсь к ней, даже если истрачу на нее все, чем владеют мои руки. Расскажи же мне о ней и ничего не бойся - мой сын спит". - "Я боюсь, что он бодрствует, - ответил Салих. Ведь сказал же поэт:
Его полюбил, узнав о качествах я его,
Ведь ухо влюбляется порой раньше ока".
"Говори и будь краток и не бойся, о брат мой", - сказала Джулланар. И Салих молвил: "Клянусь Аллахом, о сестрица, не подходит для твоего сына никто, кроме царевны Джаухары, дочери царя ас-Самандаля. Она подобна ему по красоте, прелести, блеску и совершенству, и не найти ни в море, ни на суше никого мягче ее и нежнее чертами. Она красива, прелестна, стройна и соразмерна, и у нее румяные щеки, блестящий лоб, и уста, подобные жемчугам, и темные очи, и тяжелые бедра, и тонкий стан, и прекрасное лицо. Если она взглянет, то смутит серн и газелей, и когда она идет, ревнует к ней ветвь ивы, а открывая лицо, она позорит солнце и луну и берет в плен всякого смотрящего, и уста ее нежны, и члены ев гибки".
И Джулланар, услышав слова своего брата, сказала: "Ты прав, о брат мой! Я видела ее много раз, и она была моей подругой, когда мы были маленькие, а сегодня мы не знаем одна другую по причине отдаления, и вот уже восемнадцать лет, как я ее не видела. Клянусь Аллахом, никто не годится для моего сына, кроме нее!"
И когда Бедр-Басим услышал их слова и понял с начала до конца то, о чем они говорили, описывая девушку, о которой упомянул Салих, то есть Джаухару, дочь царя ас-Самандаля, он полюбил ее со слов и прикинулся спящим, и возникло из-за нее в его сердце пламя огня, и он погрузился в море, где не достигнуть ни берега, ни дна..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот сорок пятая ночь
Когда же настала семьсот сорок пятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь Бедр-Басим услышал слова своего дяди Салиха и своей матери Джулланар, оказанные при описании дочери царя ас-Самандаля, в его сердце возникло из-за нее пламя огня, и он погрузился в море, где не достигнуть ни берега, ни дна. А Салих посмотрел на свою сестру Джулланар и сказал: "Клянусь Аллахом, сестрица, нет среди царей моря никого глупее и яростнее, чем ее отец! Не осведомляй же своего сына об этой девушке, пока мы не посватаемся к ней у ее отца, и если он пожалует нам согласие, мы восхвалим Аллаха великого, а если он нас отвергнет и не выдаст ее замуж за твоего сына, мы избавимся от его зла и посватаемся к другой".
И, услышав слова своего брата, Джулланар сказала: "Прекрасное мнение, которое ты принял". И потом они замолчали и проспали эту ночь, а у царя Бедр-Басима было в сердце огненное пламя из-за любви к царевне Джаухаре, но он скрыл свое дело и не сказал матери и дяде ничего о царевне, хотя был из-за любви к ней точно на сковородках с углем. А утром царь и его дядя пошли в баню и вымылись, а выйдя, напились питья, и перед ними поставили кушанья. И царь Бедр-Басим с матерью и дядей слоя, пока не насытились, а потом она вымыли руки, и после этого Салих поднялся на ноги и сказал царю Бедр-Басиму и его матери Джулланар: "С вашего разрешения, я намерен отправиться к родительнице. Я у вас уже несколько дней, и сердце родных беспокоятся обо мне, и они меня ожидают". - "Посиди у нас сегодня", - сказал царь Бедр-Басим своему дяде Салиху, и тот послушался его слов, а затем Бедр-Басим сказал: "Пойдем, о дядюшка, выйдем в сад".
И они пошли в сад и стали там ходить и гулять, и царь Бедр-Басим сел под тенистое дерево и хотел отдохнуть и поспать, и вспомнил он о том, что говорил его дядя Салих, описывая девушку и ее красоту и прелесть, и заплакал обильными слезами и произнес такие два стиха:
"Когда бы сказали мне (а пламя огня бы жгло,
И в сердце и теле всем огонь бы и жар пылал):
"Что хочешь и жаждешь ты: увидать возлюбленных
Иль выпить глоток воды?" В ответ я сказал бы: "Их!"
А потом он принялся жаловаться, стонать и плакать и произнес такие два стиха:
"Кто заступник от страсти к девушке-лани,
Чей лик солнце - о нет, скажу - она лучше!
Мое сердце не знало к ней прежде страсти,
И любовью к царевне вод загорелось".
И когда дядя его Салих услышал слова юноши, он ударил рукою об руку и воскликнул: "Нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед - посол Аллаха, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!" И потом он спросил: "Разве ты слышал, о дитя мое, что мы говорили с твоей матерью о царевне Джаухаре и какие мы приписывали ей качества?" - "Да, о дядюшка, и я полюбил ее со слов, когда услышал то, что говорили, и мое сердце к ней привязалось, и не могу я вытерпеть без нее", - ответил Бедр-Басим. И Салих сказал: "О царь, давай вернемся к твоей матери и осведомим ее о том, что случилось, и я попрошу у нее разрешения взять тебя с собой и посвататься к царевне Джаухаре, а потом мы простимся с ней и вернемся. Я боюсь, что, если я возьму тебя и пойду без ее позволения, твоя мать на меня рассердится и будет иметь право, так как я окажусь виновником вашей разлуки и ее ухода от нас. И город останется без царя, и не будет у подданных никого, кто бы ими управлял и рассматривал их обстоятельства. И расстроятся дела в царстве, и выйдет власть из твоих рук".
