И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок седьмая ночь
Когда же настала восемьсот сорок седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка велела принести шахматы, и их принесли, и когда Масрур увидел шахматы, его мысли смутились. И Зейн-аль-Мавасиф обернулась к нему и сказала: "Ты хочешь красные или белые?" И Масрур ответил: "О владычица красавиц и украшенье утра, возьми ты красные, так как они красивы и подходят для подобной тебе лучше, и оставь мне белые фигуры". - "Я согласна", - сказала Зейн-аль-Мавасиф и, взяв красные, расставила их напротив белых и протянула руку к фигурам, передвигаемым в начале поля. И Масрур посмотрел на ее пальцы и увидел, что они как будто из теста. И он смутился из-за красоты ее пальцев и приятности ее черт, и девушка сказала: "О Масрур, не смущайся, терпи и держись стойко". И Масрур молвил: "О владычица красоты, позорящей луны, когда посмотрит на тебя влюбленный, как будет он терпелив?"
И все это было так, и вдруг она говорит: "Шах умер!" И тут она обыграла его, и поняла Зейн-аль-Мавасиф, что от любви к ней он одержимый. "О Масрур, - сказала она, - я буду играть с тобой только на определенный заклад и известное количество". - "Слушаю и повинуюсь", - ответил Масрур. И девушка молвила: "Поклянись мне, и я поклянусь тебе, что каждый из нас не будет обманывать другого". И когда оба вместе поклялись в этом, она сказала: "О Масрур, если я тебя одолею, я возьму у тебя десять динаров, а если ты меня одолеешь, я не дам тебе ничего". И Масрур подумал, что он ее одолеет, и сказал ей: "О госпожа, не нарушай своей клятвы, я вижу, ты сильнее меня в игре". - "Я согласна на это", - ответила девушка.
И они стали играть и обгоняли друг друга пешками, и девушка настигала их ферзями и выстраивала их и связывала с ладьями, и душа ее согласилась выставить вперед коней. А на голове у Зейн-аль-Мавасиф была синяя парчовая перевязь, и она сняла ее с головы и обнажила запястье, подобное столбу света, и, пройдясь рукой по красным фигурам, сказала Масруру: "Будь осторожен!" И Масрур оторопел, и улетел его разум, и его сердце пропало, и он посмотрел на стройность девушки и нежность ее свойств и смутился, и его охватила растерянность, и он протянул руку к белым, но она потянулась к красным. "О Масрур, где твой разум? Красные - мои, а белые - твои", - сказала девушка. И Масрур воскликнул: "Поистине, тот, кто на тебя смотрит, не владеет своим умом!" И когда Зейн-аль-Мавасиф увидела, в каком Масрур состоянии, она взяла у него белые и дала ему красные, и он сыграл с нею, и она его обыграла.
И Масрур продолжал играть с нею, и она его обыгрывала, и каждый раз он давал ей десять динаров, и Зейналь-Мавасиф поняла, что его отвлекает любовь к ней, и сказала: "О Масрур, ты получишь то, что хочешь, только когда обыграешь меня, как ты условился, и я буду с тобой играть только на сто динаров за каждый раз". - "С любовью и охотой", - сказал Масрур. И девушка стала с ним играть и обыгрывала его и повторяла это, и он всякий раз давал ей сотню динаров, и это продолжалось до утра, и Масрур не обыграл ее ни разу. И он поднялся и встал на ноги, и Зейн-аль-Мавасиф спросила: "Что ты хочешь, о Масрур?" - "Я пойду домой и принесу денег. Может быть, я достигну осуществления надежд", - ответил Масрур. И девушка молвила: "Делай что хочешь из того, что тебе вздумалось".
И Масрур пошел в свое жилище и принес девушке все деньги, и, придя к ней, он произнес такие два стиха:
"Привиделась в виденье сна птица мне
В саду приятном, где цветы радостны,
Я птицу ту, явилась лишь, изловил.
Верна мне будь - вот сна того явный смысл".
И когда Масрур пришел к девушке со всеми своими деньгами, он стал с ней играть, и она обыгрывала его, и он не смог уже выиграть ни одной игры. И так продолжалось три дня, пока она не взяла у него всех его денег, и когда его деньги вышли, она спросила его: "О Масрур, что ты хочешь?" "Я сыграю с тобой на москательную лавку", - сказал Масрур. "А сколько стоит эта лавка?" - спросила девушка. "Пятьсот динаров", - ответил Масрур. И он сыграл с нею пять раз, и она его обыграла, а потом он стал с ней играть на невольниц, поместья, сады и постройки, и она забрала у него все это, и все, чем он обладал.
А после этого она обратилась к нему и спросила: "Осталось ли у тебя сколько-нибудь денег, чтобы на них играть?" И Масрур ответил: "Клянусь тем, кто ввергнул нас с тобою в сети любви, моя рука не владеет больше ничем из денег или другого - ни малым, ни многим". - "О Масрур, все, что началось с согласия, не должно кончаться раскаянием, - сказала девушка. - Если ты раскаиваешься, возьми твои деньги и уходи от нас своей дорогой, и я сочту тебя свободным передо мною". - "Клянусь тем, кто предопределил нам все эти дела, если бы ты захотела взять мою душу, ее было бы мало за твою милость! - воскликнул Масрур. - Я не полюблю никого, кроме тебя". - "О Масрур, - сказала Зейн-аль-Мавасиф, - тогда пойди и приведи судью и свидетелей и запиши на меня все твои владенья и поместья". И Масрур отвечал: "С любовью и охотой!"
И в тот же час и минуту он поднялся и, приведя судью и свидетелей, ввел их к девушке, и когда судья увидел ее, его ум улетел и сердце его продало и его разум взволновался из-за красоты ее пальцев. "О госпожа, воскликнул он, - я напишу свидетельство только с условием, что ты купишь эти поместья, и невольниц, и владенья, и они все окажутся в твоем распоряжении и обладании". - "Мы согласились в этом, напиши мне свидетельство, что собственность Масрура, его невольницы и то, чем владеет его рука, переходят в собственность Зейн-аль-Мавасиф за плату размером в столько-то и столько-то", - сказала Зейн-аль-Мавасиф. И судья написал, и свидетели приложили к этому подписи, и Зейн-аль-Мавасиф взяла свидетельство..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Восемьсот сорок восьмая ночь
Когда же настала восемьсот сорок восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Зейн-аль-Мавасиф взяла у судьи свидетельство, в котором содержалось, что все, что было собственностью Масрура, стало ее собственностью, она сказала: "О Масрур, уходи своей дорогой".
