И он хотел вернуться, чтобы зарезать цыплят и угостить ими султана, и Маруф увидел его, и закричал ему, и сказал невольникам: "Приведите его!" И невольники понесли пахаря вместе с миской чечевицы и поставили его перед Маруфом. "Что это такое?" - сказал Маруф. И пахарь ответил: "Это твой обед и корм твоему коню. Не взыщи с меня - я не думал, что султан придет в это место, и если бы я это знал, я бы зарезал ему пару цыплят и угостил бы его хорошим угощением".
И Маруф сказал: "Султан не приехал, но я его зять и был на него сердит, и ом прислал ко мне своих невольников, которые помирили меня с ним, и теперь я хочу вернуться в город. Но ты приготовил мне угощение, не зная всего этого, и твое угощение принято, хотя это и чечевица. Я не буду есть ничего, кроме твоего угощения".
И потом он велел ему поставить миску посреди скатерти и ел из нее, пока не насытился, а что касается пахаря, то он набил себе брюхо теми роскошными кушаньями. И потом Маруф вымыл руки и позволил невольникам есть, и они принялись за остатки трапезы и поели.
И когда миска была опорожнена, Маруф наполнил ее золотом и сказал пахарю: "Отнеси ее к себе домой и приходи ко мне в город, я окажу тебе уважение".
И пахарь взял миску, полную золота, и погнал своих быков, и отправился к себе в деревню, думая, что Маруф - зять царя. А Маруф провел этот вечер в радости и веселье, и к нему пришли девушки из дев сокровища и стали играть на инструментах и плясать перед ним, и он провел ночь, которая не идет в счет ночей жизни.
И наступило утро, и не успел Маруф опомниться, как пыль поднялась и взлетела и рассеялась над мулами, которые несли тюки, и их было семьсот мулов, нагруженных тканями, и вокруг них были слуги - верблюжатники, и погонщики, и светоносцы, а Абу-с-Саадат сидел на муле, в обличье предводителя каравана, и перед ним шли носилки с четырьмя шариками червонного золота, украшенными драгоценными камнями.
И, достигнув палатки, марид сошел со спины мула, и поцеловал землю, и сказал: "О господин, дело сделано полностью и до конца, а вот носилки, в которых одежда из сокровищницы, - нет ей подобной среди царских одежд. Надень же ее, садись в носилки и приказывай нам что хочешь". - "О Абу-с-Саадат, - сказал Маруф, - я хочу написать письмо, с которым ты пойдешь в город Хитан-альХатан и войдешь к моему тестю, царю, но не входи к нему иначе, как в облике гонца, приятного видом". - "Слушаю и повинуюсь", - сказал марид. И Маруф написал письмо и запечатал его, и Абу-с-Саадат взял письмо и ушел.
Он вошел к царю и увидел, что тот говорит: "О везирь, мое сердце беспокоится о моем зяте, и я боюсь, что его убили кочевники. О, если бы я знал, куда он ушел, чтобы последовать за ним с войском! О, если бы он рассказал мне об этом до своего ухода!" - "Да смилуется над тобой Аллах за твою простоту, - ответил везирь. - Клянусь жизнью твоей головы, этот человек понял, что мы его заподозрили, и побоялся позора, и убежал. Он не кто иной, как плут и лгун!"
И вдруг вошел гонец, и поцеловал землю перед царем, и пожелал ему вечной славы, счастья в жизни.
И царь спросил его: "Кто ты и что тебе нужно?" И гонец ответил: "Я гонец, и меня прислал к тебе твой зять.
Он приближается с поклажей и прислал тебе со мной письмо. Вот оно".
И царь взял его, и прочитал, и увидел в нем такие слова после усиленных приветствий нашему дяде, славному царю: "Я прибыл с поклажей. Выступай и встречай меня с войском".
"Да очернит Аллах твое лицо, о везирь! - воскликнул тогда царь. Сколько ты поносил честь моего зятя и выставлял его плутом и лгуном, а он прибыл с поклажей, и ты не кто иной, как обманщик". И везирь опустил голову к земле от стыда и смущения и сказал: "О царь времени, я говорил эти слова только из-за долгого отсутствия поклажи и боясь, что пропадут деньги, которые он истратил". - "О обманщик, - сказал царь, - что такое деньги, раз пришла его поклажа? Он нам даст вместо них много!"
И затем царь велел украсить город, и вошел к своей дочери, и сказал ей: "Добрая весть! Твой муж скоро приедет со своей поклажей. Он прислал мне об этом письмо, и я выезжаю ему навстречу".
И девушка удивилась этому обстоятельству и сказала про себя; "Вот удивительная вещь! Разве он надо мной издевался, или смеялся надо мной, или хотел меня испытать, когда сказал мне, что он бедный? Но хвала Аллаху, что из-за меня не произошло никакого умаления его достоинства".
Вот что было с Маруфом. Что же касается купца Али каирского, то, увидев украшение города, он спросил о причине этого, и ему сказали: "К купцу Маруфу, зятю царя, пришла его поклажа". - "Аллах велик! - воскликнул Али. - Что это за беда! Он пришел ко мне, убегая от своей жены, и был бедняком! Откуда же пришла к нему поклажа? Но, может быть, дочь царя придумала для него хитрость, боясь позора, а ведь цари ни в чем не бессильны. Да покроет его Аллах великий и да не опозорит!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот девяносто седьмая ночь
Когда же настала девятьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда купец Али опросил об украшении города, ему рассказали истину об этом деле, и он пожелал Маруфу счастья и сказал: "Аллах да покроет его и да не опозорит!" А другие купцы обрадовались и развеселились из-за того, что получат свои деньги.
И царь собрал свои войска и выступил, а Абу-с-Саадат вернулся к Маруфу и рассказал ему о том, что он доставил послание.
И тогда Маруф сказал: "Грузите!" И, надев одежду из сокровищницы, он сел в носилки и стал величественнее и почтеннее, чем царь, в тысячу раз.
И он дошел до половины дороги и вдруг видит, что царь выступил ему навстречу с войском, а царь, приблизившись к Маруфу, увидел, что он одет в эту одежду и сидит в носилках. И тогда он бросился к нему, и приветствовал его, и пожелал ему мира, и все вельможи царства тоже желали ему мира, и стало ясно, что Маруф был правдив и что в нем нет лжи.
И он вступил в город в шествии, от которого лопнет желчный пузырь у льва, и купцы подбежали к нему и поцеловали землю перед ними, и купец Али сказал ему: "Ты устроил эту проделку, и она у тебя вышла, о шейх плотов, но ты это заслужил! Аллах великий да увеличит тебе свои милости".
