Сказал так див Эрназару и улетел, а, улетая, добавил:
– Когда будешь обратно пролетать в своем дворце над моей усадьбой, загляни к нам, чтоб мы успокоились!
Эрназар дождался вечера. Перед самым заходом солнца он прочитал заклинание и обернулся горлинкой. Перелетев к окну Карахан-падишаха, стал ворковать он по-голубиному, клевать зерна. Настала ночь, Карахан-падишах уснул. Эрназар, прочитав еще одно заклинание, обернулся воробьем и залетел к нему в комнату. Вспорхнул на подушку, засунул под нее клюв и вытащил свой волшебный нож. Перелетев с ним на окошко, он прочитал заклинание и превратился опять в Эрназара.
– Кимоназар! – тихо позвал он.
– Повинуюсь! – ответил Кимоназар.
Эрназар в шутку ударил Кимоназара по голове и спросил:
– Где ты пропадал?
– Да здесь я и был! – ответил Кимоназар.
– Как же ты обманул меня? – сказал Эрназар.
– Увы, разве это в моей воле? – ответил Кимоназар. – Каждый человек может взять меня и приказать, что хочет, а я должен все безоговорочно исполнить. Такое свойство волшебства. Говорил же тебе твой отец: никому не показывать меня, никому не рассказывать ничего обо мне. А ты взял да и рассказал своей жене. Она по молодости разболтала старухе-колдунье, а та уж и воспользовалась тайной, как хотела.
– А где же моя жена? – спросил Эрназар.
– На ней хотел жениться сам Карахан. Но твоя жена верная и мужественная женщина. Она ни за что не хотела согласиться изменить тебе. Карахан запер твою жену в темницу, а ту старуху приставил сторожить ее.
– Прошу тебя, Кимоназар, преврати Карахана и старуху-колдунью в камень, – сказал Эрназар.
И тут же Карахан-падишах и старуха-колдунья превратились в камни.
Пришел Эрназар в темницу, где сидела его жена в заключении, заглянул в окошечко темницы, а она освещена ее красотой так, что кажется богатой михманханой. Дочь падишаха сидела и горько плакала.
– Разлучили меня с моим соколом, некому меня защитить, горе к печаль мои выше высоких гор, но кому их излить? Некому!
Тут Эрназар открыл дверь, вошел и обнял жену.
Сказал он ей:
– Бродил я по пустыне, где нет ни кустика, ни деревца. Жгучее солнце палило меня.
А дочь падишаха ему в ответ:
– Мой любимый, желанный, несравненный, вижу, перестрадал ты много…
Эрназар тут же взял волшебный ножик и вызвал Кимоназара:
– Кимоназар!
– Повинуюсь, – сказал юноша.
– Перенеси дворец на свое место!
Взвился дворец в небо. Пролетел он над усадьбами дивов. Увидели сестры и дивы дворец и успокоились.
Опустился дворец на свое прежнее место, на берег реки.
Зажил Эрназар с дочерью падишаха по-прежнему.
Однажды поехал Эрназар к своему тестю-падишаху и пригласил его со всеми визирями и придворными в гости.
Падишах не заставил себя просить, очень уж его разбирало любопытство, и вот со всеми женами, дочерьми, зятьями, визирями и придворными приехал он к зятю-плешивому.
Приказал Эрназар Кимоназару устелить дорогу падишаха коврами, а по обе стороны дороги выставить прекрасных прислужников и прислужниц. Когда показался падишах, прислужницы и слуги, низко поклонившись, сказали:
– Добро пожаловать!
Падишах со всей свитой спешился и поднялся во дворец.
Видит падишах, не плешивый его встречает, а какой-то прекрасный юноша, одетый как принц. Удивился падишах. Удивились зятья и дочери шаха, и визири, и придворные.
Эрназар и его жена щедро угостили гостей. Музыканты играли до поздней ночи, танцоры танцевали до упаду. Всех гостей одарили богатыми одеждами.
А перед самым концом Эрназар сказал падишаху:
– Извините нас, что принимаем вас так бедно в своей конюшне.
Стыдно стало падишаху, сказал он:
– О, сын мой! Прости меня, ничего этого я не знал!
Эрназар приказал Кимоназару оживить Карахана-падишаха и старуху-колдунью, а когда те ожили, падишах велел их повесить.
Вернувшись в свой дворец, падишах снова устроил пир на сорок дней и сорок ночей. А мы только что вернулись с этого пиршества.
Сказочник Мааруф Хасанов. Перевел М. Шевердин.
ХА-САН И ХУ-САН
Было или не было, но давным-давно великим и могущественным государством Чин правил шах. Был у него любимый визирь мудрейший из мудрых У-Чан-Сан.
Шах и визирь были бездетными, что их очень огорчало и печалило.
Однажды шах и визирь узнали, что их жены готовятся стать матерями. Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан отправились в далекую страну на охоту, решив не возвращаться в столицу до тех пор, пока не придет весть, что они стали отцами. Тогда же Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан дали друг другу клятву, что если родятся и у них сыновья, назвать первого Ха-Сан, а второго – Ху-Сан и объявить их братьями. Если же родятся девочки, то назвать их Фо-ти-ма и Зух-ра и объявить сестрами, а если мальчик и девочка, то назвать мальчика Та-хир, а девочку Зух-ра и объявить помолвленными с колыбели. Скрепили шах и визирь свой договор подписями и печатями и предались охотничьим развлечениям.
Проходили дни за днями, месяцы за месяцами, и вот однажды прискакал гонец и объявил Ю-Сан-Чану и У-Чан-Сану, что их жены родили мальчиков. Шах и визирь на радостях обнялись и от всей души поздравляли друг друга. Как и договорились, шах назвал сына Ха-Саном, а визирь дал сыну имя Ху-Сан. Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан прервали охоту и поспешили возвратиться в город, где устраивали в течение семи дней и семи ночей грандиозные пиры.
Ю-Сан-Чан и У-Чан-Сан назначили своим сыновьям прислужниц, опытных табибов. Мальчики росли и воспитывались вместе. Никто не мог даже различить, кто сын шаха, а кто сын визиря. Да и отцы их не позволяли никому делать между ними различия.
Когда они подросли, их отдали в школу. Самые известные, самые мудрые в стране учителя учили их грамоте, письму, всевозможным наукам, всем ремеслам, искусствам, какие в то время только ни существовали. Когда Ха-Сан и Ху-Сан достигли двенадцати лет, лучшие военачальники обучили их воинскому делу.
Месяцы шли за месяцами, годы за годами. Исполнилось юношам по семнадцати лет и, по существующему в Чине издревне обычаю, отцы послали их путешествовать. Много дней шли сборы. Отобрали из царской конюшни лучших коней, наполнили хурджуны золотом и драгоценными камнями, изготовили у лучших оружейников воинские доспехи и прекрасные мечи.
Наконец Ха-Сан и Ху-Сан выехала вдвоем без спутников по направлению на запад.
Ехали они дни, недели, месяцы, перевалили через снежные вершины, прошли глубокие ущелья, бесконечные степи и пески и достигли города Бухары. Остановились юноши в караван-сарае, поставили коней на отдых, а сами с дороги перекусили и пошли погулять по городу.
Долго они ходили по улицам, любовались дворцами и медресе, к вечеру устали и на восточной окраине города постучались в двери какой-то хижины.
Дверь открыли старик со старухой. Ха-Сан и Ху-Сан вежливо поздоровались, рассказали о том, что они приезжие из далекой страны, и попросились переночевать. Юноши очень понравились старикам, и они предложили, как водится в Бухаре, называть Ха-Сана и Ху-Сана сыновьями. Юношам пришлась эта просьба по душе, и стали они называть старика и старуху отцом и матерью. Купили себе одежду, какую носили в то время в Бухаре, сняли воинские доспела и переоделись.
Однажды, выйдя на улицу, Ху-Сан услышал многоголосый крик:
– Берегись! Прячься! Убьют!
Не предвещал этот страшный крик ничего хорошего, и Ху-Сан, не имевший при себе оружия, поспешил домой.
– Матушка,- спросил он у старушки, – почему на улице люди с таким криком бегут и прячутся?
Ха-Сан, бывший в это время дома, тоже попросил объяснить странное происшествие.
