— Детки, милые, отопритеся: на рогах травишка, в сосках молочишко.
Подумали козлята, что мать вернулась, и впустили волка. Проглотил он козлят и убежал.
Вернулась косуля, зовет козлят, плачет, убивается. Плакала, плакала и побежала к соседке-лисе душу отвести.
А лиса костер развела на пригорке, кашу варит. Но косуля и у костра не греется и каши в рот не берет: все по деточкам убивается. Лиса говорит:
— Не плачь, я твоих деток вызволю, только ты за кустом притаись.
Вскоре волк к лисе в гости пришел. Сел к костру погреться.
Лиса спрашивает:
— Дорогой гость, не хочешь ли каши отведать?
— Хочу, хочу! Давай.
— Ложись навзничь, я тебе кашу в рот волью.
Лег волк навзничь. А каша-то кипит, дымится. Зачерпнула лиса полный ковш и залила волку в глотку, а сама приговаривает:
— Отрыгнись белым, отрыгнись черным: выплюнь живых козлят.
Взвыл волк от боли, выплюнул живых козлят и убежал со всех ног.
Как пес шил сапоги
рогнал хозяин старого пса Погиса в лес, за то что тот больше не мог работать. Стянул Погис с забора старую баранью шкуру и печальный поплелся в лес. Сел и шкуру грызет. Подошел тут волк, спрашивает:
— Ты что делаешь?
— Что делаю? Вот, сапоги на старости лет шью…
— Ой, Погис! Сшей-ка ты и мне сапоги: нынче по гололедице в тех, в каких мать родила, и не пройти.
— Это можно… Но ты притащи мне барана. На сапоги, сам понимаешь, кожа нужна.
— Понятно, понятно, — ответил волк и побежал за бараном. К утру притащил он барана. Посмотрел Погис, прикинул:
— Может, и хватит кожи-то! Недельки за три, пожалуй, справлюсь, ты понаведайся.
Три недели лакомился Погис баранинкой, а шить и не начинал. Пришел волк.
— Готовы сапоги?
— Давно готовы, — говорит Погис и показывает волку бараньи копытца. — На, примерь, подойдут ли?
Волк и так, и сяк — не годятся, малы.
— Эх, волк, дружище! Так я и думал, что из захудалой бараньей шкурки добрых сапог на тебя не сшить. У тебя-то ведь лапа здоровенная! На твои сапоги, пожалуй, целый бык пойдет. Его, я думаю, хватит.
— Что нужно, то нужно, — ответил волк и пошел за быком. К утру приволок большого быка.
— Ну как? Хватит?
— Наверно, хватит. Зайди через шесть недель.
Погис шесть недель говядиной лакомился, а сапоги шить и не думал.
Пришел волк.
— Готовы сапоги?
— Давно. Сколько уж времени стоят… Вот они, примерь.
Волк натянул было сапоги на одну лапу, на вторую… Куда там — у быка копыта раздвоенные, разве налезут?
— Ой, волк, дружище! Так я и думал; ты, видно, быка по земле волок, так ему шкуру разодрал, что цельного куска и не выкроить было. Крои как хочешь — одни лохмотья! А у тебя-то ведь лапищи здоровенные, тебе сапоги, пожалуй, только что из жеребца шить.
— Что нужно, то нужно, — согласился волк и побежал за конем. К утру приволок годовалого жеребенка.
— Ну, этого-то хватит?
— Хватит! Приходи через девять недель.
Девять недель Погис конинкой лакомился, а шить и не начинал.
Пришел волк:
— Сапоги готовы?
— Конечно, — ответил Погис и подал ему конские копыта. Натянул их волк на ноги — впору пришлись. И что за причуда у волка — задумал сапоги на льду обновлять! Скользнул по льду — ах ты господи! Ни тебе на месте устоять, ни повернуться… Захотел воротиться — поскользнулся и упал, чуть шею не сломал. Погис не смог удержаться от смеха, но волку не до веселья: разозлился серый.
— Как! Морочил мне голову с сапогами, да еще и издеваешься? Выходи драться.
— Что мне с тобой драться, — отвечает Погис. — Война так война! Добудь себе союзников, а я своих созову. Сойдемся завтра на опушке у сарая, подле высоких сосен.
— Ладно. Согласен. Но берегись ты у меня, — похваляется волк, стягивая сапоги.
За ночь Погис домой сбегал, позвал петуха, гусака да кота, и пошли они к сараю. Но и волк не дремал: привел кабана, зайца да медведя — и ждут.
Заяц — он проворнее других — скок на крышу сарая и глядит-высматривает. Вдруг как закричит:
— Идут! Идут! Не знаю, что с нами и будет: при одном — пика, второй камни собирает, третий орет: «Ко-кого ррубить? Ку-куда ррубить?»
— Плохо наше дело, — испугался волк. — Давай-ка схоронимся мы с тобой, кабан, в куче хвороста, заяц пускай на всякий случай на крыше остается, а уж ты, медведь, с ними разделывайся.
— Да как же я один-то? — отнекивается медведь. — Я лучше на сосну заберусь, а там видно будет.
Ладно. Пришел Погис со своим войском — ни души! Уже собрались они было уходить, как вдруг кот в хворосте кончик кабаньего хвоста приметил. Подумал кот, что это мышь, и как прыгнет! От боли кабан выскочил из хвороста да прямо волку на спину. Волк подумал: «Уж если кабан удирает, так мне-то что же оставаться?» — и побежал вслед за кабаном, да чуть не налетел на гусака. Тот отскочил в сторону и толкнул петуха. Петух подумал: «Плохо мое дело!» — и взлетел на сосну — спрятаться. А на сосне медведь сидит, только о том и молит, чтобы бог его от страшилища с двумя хлопушками по бокам спас! Скатился медведь кубарем с дерева, чуть шею не сломал.
А заяц с крыши поглядывает: «Что-то будет?» Но сам ни с места.
Сошлись они потом все в лесу и удивляются: «Вот так войско у Погиса!»
Волк говорит:
— Меня хотели пикой проткнуть, да я удрал.
Медведь говорит:
— Мне хуже всех пришлось: тот, с хлопушками по бокам, как вскочит на сосну! Да как заорет: «Ко-кого ррубить! Ку-куда ррубить! Давай его!..» Я с дерева кубарем… хорошо, что пень меня удержал, а не то бы и вовсе разбился.
А заяц смеется:
— Вы все улепетывали, а я выжидал! Вот у меня шкура и цела.
Старый конь
дному хозяину много лет верно служил конь. Вот вышли его годы, работать ему уже не под силу стало. Хозяин и говорит:
— За то, что ты столько времени верно служил мне, не стану я тебя на живодерню отправлять, а подкую и отпущу на волю.
Свел его хозяин к кузнецу, подковал в последний раз и отпустил в лес.
Вот бродил, бродил конь по лесу, повстречался с медведем. Захотел медведь с конем схватиться. Конь и говорит:
— Если хочешь со мной силой помериться, — пойдем к тому камню. Кто из него сможет огонь высечь, тот и сильнее.
Подошли они к камню, конь как ударит по нему копытом, так искры и посыпались. Треснул медведь лапой по камню — ничегошеньки не высек. Заскучал от обиды медведь и пошел прочь.
Встречает волка и рассказывает ему, какого он невиданной силы зверя повстречал. Волк говорит, что это, верно, был конь, да медведь тому не поверил.
Решил волк увериться, попросил медведя поднять его повыше и показать этого зверя.
Сгреб его медведь, поднял и спрашивает:
— Ну как, видишь его?
— Нет, не вижу.
Медведь его выше поднял, да покрепче стиснул, еще выше, еще крепче. Волк не выдержал, да и сдох.
Бросил медведь волка наземь и говорит:
— Эх ты, серый! Еще похвалялся, что можешь того зверя осилить. Как только увидал, так от одного страху помер.
Как заяц волчицу провел
то приключилось в древние времена, когда деревья и звери еще разговаривать умели. Была у волчицы изба, ладная да просторная. Самой-то ее целыми днями дома не бывало, все на охоту ходила. Она охотится, а дети одни-одинешеньки остаются.
