Лето 1860 г. ознаменовалось для Афанасьева радостным и долгожданным событием: наконец-то исполнилась его заветная мечта о поездке за границу. Вместе со своим родственником, художником-пейзажистом В. Ф. Аммоном он три с небольшим месяца пробыл в Германии, Швейцарии, Италии и Англии, посетил Штеттин, Неаполь, Флоренцию, Пизу, Лондон. Свои впечатления о поездке Афанасьев изложил в письмах к родным, отрывки из которых приводит А. Е. Грузинский в биографическом очерке о собирателе.
«Несмотря на туристский характер поездки и неизбежную беглость впечатлений, — замечает он, — письма эти читаются с интересом: в них сказалась недюжинная личность Афанасьева с его сильным здравым смыслом, живой наблюдательностью и метким остроумием. Здесь просто, но свежо переданы искренние впечатления швейцарской и итальянской природы, а также памятников искусства, которым Афанасьев умел наслаждаться во всех его формах; верно и метко подмечены черты нравов и быта» [902]. Из самых волнующих событий для Афанасьева во время заграничной поездки были торжества по случаю победы национальной революции в Италии и встречи ликующим народом в Неаполе ее вождя Гарибальди, когда там находился Афанасьев, и особенно его личная встреча с Герценом, к которому он тайком пробрался в Лондон в сентябре [903].
Новейшие исследования показали, что встреча Афанасьева с Герценом состоялась не случайно. К ней редактор «Библиографических записок» готовился в Москве при участии своих сотрудников: «Поездка А. Н. Афанасьева в Лондон в 1860 г. — пишет Н. Я. Эйдельман, — сопровождалась появлением в «Полярной звезде», «Историческом сборнике» и других герценовских изданиях многих материалов, собранных редакцией и сотрудниками «Библиографических записок». Вероятно, Афанасьев доставил Герцену также документ под названием «О праве государственном. Рассуждение о непременных государственных законах» [904]. К составлению этого документа был причастен Д. И. Фонвизин, и рукописная копия его нелегально распространялась среди декабристов племянником писателя — М. А. Фонвизиным.
Возвратился Афанасьев осенью 1860 г. на родину, «отдохнувший, бодрый и веселый, набравшись сильных и освежительных впечатлений» [905], приступил к обычным своим служебным и научным занятиям, готовил к печати последние выпуски сказок и теперь, когда цензурные репрессии усилились, стал теснее сотрудничать с лондонским изгнанником. В 1861 г. в герценовском «Историческом сборнике» и других изданиях Вольной типографии появился ряд документов из Архива Комиссии печатания государственных грамот и договоров, которым ведал Афанасьев [906]. Как уже отмечалось, эти документы, обличающие самодержавие, могли быть пересланы в Лондон с Касаткиным, ездившим туда вскоре после Афанасьева.
С 1861 г. было возобновлено издание «Библиографических записок». Все редакционные дела Афанасьев передал Касаткину, который был тогда одним из организаторов революционных кружков «Земли и воли» в Москве, налаживал связь Герцена и Огарева как с ними, так и с сотрудниками журнала. Известно, что Герцен и Огарев принимали участие в разработке плана подпольной организации «Земля и воля». В письме к Пекарскому от 9 ноября 1860 г. Афанасьев характеризует нового редактора «Библиографических записок» как «прекрасного и весьма умного господина» и просит по-прежнему присылать в журнал статьи [907]. В тот же день Афанасьев пишет в письме А. Ф. Бычкову: «Позвольте рекомендовать Вам хорошего моего знакомого В. И. Касаткина — пламенного любителя библиографии. Он прекрасно образован, знает много языков и много путешествовал по Европе и теперь намерен возобновить «Библиографические записки», оставленные мною для других работ. Я, разумеется, с радостью передал это издание в его руки. К Вам же обращаюсь с покорнейшей просьбой помочь этому предприятию» [908]. Рекомендует Афанасьев Касаткина в качестве «новейшего редактора „Библиографических записок“ также в письме к В. И. Ламанскому от 12 февраля 1861 г., обращаясь с просьбой «замолвить доброе словечко за это, конечно, полезное издание» [909]. Эти письма свидетельствуют о стремлении Афанасьева сыскать «Библиографическим запискам» поддержку академических кругов.
Весной 1862 г. «Библиографические записки», как сообщил об этом Афанасьев в одном из писем, «опять приостанавливаются — до более удобного времени» [910]. Уехавший тогда за границу Касаткин больше не вернулся, хотя не имел намеренья эмигрировать: привлеченный заочно по процессу 32-х», он был приговерен к лишению всех прав и изгнанию из России навсегда. Привлеченный по этому же делу Афанасьев за недостаточностью улик в отношении с революционными эмигрантскими кругами был оправдан. Касаткин поселился в Швейцарии. Он занимался делами, связанными с объединением Лондонской и Бернской Вольных русских типографий и другой издательской деятельностью совместно с Огаревым, который переехал из Лондона в Швейцарию. Последняя книга «Полярной звезды» (8-я на 1869 г.) вышла в Женеве. Огарев стал сближаться с местной молодой революционной эмиграцией, чему способствовал игравший в ее среде значительную роль Касаткин [911].
Есть основания предполагать, что Касаткин доставил в 1862 г. за границу рукопись Афанасьева, послужившую источником для книги «Русские заветные сказки», и был причастен к ее анонимному изданию в Швейцарии, хотя по определению библиографических справочников оно было осуществлено в 1872 г., пять лет спустя после смерти Касаткина. О том, что Касаткин имел самое непосредственное отношение к изданию «Русских заветных сказок», свидетельствует в своих неизданных воспоминаниях Ф. И. Буслаев. Этот сборник он называет изданием Касаткина: «...Надобно упомянуть его издание непристойных сказок, доставленных ему Афанасьевым, получившим их вместе с множеством других разнообразных материалов по русской народности из Русского Географического общества. Вот загадочный лист касаткинского издания: «Русские заветные сказки. Валаам, типографским художеством монашествующей братии. Год мракобесия» [912].
Рукопись же этого сборника была завершена Афанасьевым в год отъезда Касаткина в эмиграцию — об этом говорит заглавие в ее экземпляре, писанном собственноручно Афанасьевым и хранящемся ныне в ОР ИРЛИ (Пушкинского дома) АН СССР: «Народные русские сказки не для печати. Из собрания А. Н. Афанасьева. 1857—1862. Собраны, приведены в порядок и сличены по литературным спискам А. Н. Афанасьевым» [913]. В конце 60-х годов Касаткин был одним из влиятельных издательских деятелей швейцарской русской эмиграции и вряд ли мог стоять в стороне от издания книги своего друга. Замечательное предисловие к «Русским заветным сказкам» подписано: «Филобибл» [914]. Кто скрывался под этим псевдонимом, не установлено. Судя по проявленной автором эрудиции, им мог быть сам Афанасьев, но, возможно, предисловие написал Касаткин. Оно отличается также публицистическим пафосом, свойственным агитационным предисловиям в ряде книг Вольной русской печати, напоминает воззвания Герцена и Огарева против царской цензуры. Сличение полиграфического оформления «Русских заветных сказок» и других бесцензурных изданий русских заграничных типографий начала 70-х годов говорит, что книга, вероятно, издана в цюрихской типографии Большого общества пропаганды революционной группы чайковцев, имевших контакт с Огаревым. Эта типография действовала в 1871—1874 гг.
