Но, как чёрная железная нога,
Побежала, поскакала кочерга.
И помчалися по улице ножи:
– Эй, держи, держи, держи, держи, держи!
И кастрюля на бегу
Закричала утюгу:
– Я бегу, бегу, бегу,
Удержаться не могу! —
Вот и чайник за кофейником бежит,
Тараторит, тараторит, дребезжит…
Утюги бегут покрякивают,
Через лужи, через лужи перескакивают.
А за ними блюдца, блюдца —
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
Вдоль по улице несутся —
Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!
На стаканы – дзынь! – натыкаются,
И стаканы – дзынь! – разбиваются.
И бежит, бренчит, стучит сковорода:
– Вы куда? Куда? Куда? Куда? Куда?
А за нею вилки,
Рюмки да бутылки,
Чашки да ложки
Скачут по дорожке.
Из окна вывалился стол
И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл…
А на нём, а на нём,
Как на лошади верхом,
Самоварище сидит
И товарищам кричит:
– Уходите, бегите, спасайтеся!
И в железную трубу:
Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!
И посуда вперёд и вперёд
По полям, по болотам идёт.
И чайник шепнул утюгу:
– Я дальше идти не могу.
И заплакали блюдца:
– Не лучше ль вернуться?
И зарыдало корыто:
– Увы, я разбито, разбито!
– Гляди,
Кто это там позади?
И видят: за ними из тёмного бора
Идёт-ковыляет Федора.
Но чудо случилося с ней:
Стала Федора добрей.
Тихо за ними идёт
И тихую песню поёт:
– Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять.
И сказала скалка:
– Мне Федору жалко.
И сказала чашка:
– Ах, она, бедняжка!
И сказали блюдца:
– Надо нам вернуться!
И сказали утюги:
– Мы Федоре не враги!