— Заравно, свет, — говорит поп работнику, — давай заодно и поужинаем и заночуем на поле. Завтра раньше ка работу поспеем.
— Давай, батюшка.
Попадья подала им ужинать. Они хлебнули раз-два и встали из-за стола. Работник схватил свой армяк и собирается вон.
— Куда ты, свет? — спрашивает поп.
— Как куда? Сами вы, батюшка, знаете, что после ужина надо спать ложиться.
Пошел в сарай и проспал до света. С тех пор перестал поп угощать работника за один раз завтраком, обедом, полдником и ужином.
Поп ржет, как жеребец
В некотором селе жил-был поп, великий охотник до молодых баб: как только увидит, бывало, в окно, что мимо двора его идет молодка, сейчас высунет голову и заржет по-жеребячьи. В том же селе жил один мужик, у которого жена была оченно хороша собой. И ходила она каждый день за водою мимо поповского двора; а поп только усмотрит ее — сейчас высунет в окно голову и заржет! Вот баба пришла домой и спрашивает у мужика:
— Муженек! скажи, пожалуй, отчего это: иду я за водой мимо попова двора, а поп на всю улицу ржет по-жеребячьи!
— Эх, дура баба! Это он тебя любить хочет! А ты смотри, как пойдешь за водой и станет поп ржать по-жеребячьи: иго-го — ты ему и сама заржи тонким голосом: иги-ги! Он к тебе сейчас выскочит и попросится ночевать с тобой; ты его и замани; вот мы попа-то и обработаем; пусть не ржет по-жеребячьи!
Взяла баба ведра и пошла за водой. Поп увидал ее из окошка и заржал ка всю улицу: иго-го! иго-го! А баба в ответ ему заржала: иги-ги! иги-ги! Поп вскочил, надел подрясник, выбежал из избы и к бабе:
— Что, Марьюшка! Нельзя ли того?..
— Можно, батька! Вот муж сбирается в город ка ярмарку, только лошадей нигде не добудет.
— Ты давно б сказала! Присылай его ко мне — я дам свою пару лошадей и с повозкой: пусть себе едет!
Воротилась баба домой и говорит мужу: так и так, бери у попа лошадей. Мужик сейчас собрался и прямо к попу, а поп давно его ждет.
— Сделайте милость, батюшка, дайте пару лошадок на ярмарку съездить.
— Изволь, изволь, свет.
Запряг мужик поповых лошадей в повозку, приехал домой и говорит жене:
— Ну, хозяйка! Я выйду за деревню, постою немножко, да и назад. Пусть поп приходит к тебе гулять, а как я ворочусь да постучу в ворота, он испугается и станет спрашивать: где бы спрятаться? Ты и спрячь его в этот сундук, что с голлан(д)ской сажей стоит; слышь?
— Ладно!
Сел мужик в повозку и поехал за деревню; поп увидал и сейчас бросился к бабе:
— Здравствуй, Марьюшка!
— Здравствуй, батюшка! Теперь нам своя воля — погуляем! Садись-ка за стол да выпей водочки.
Поп выпил рюмочку, и не терпится ему; поскидал с себя рясу, и сапоги, и портки — собирается на постель ложиться; вдруг как застучит у ворот. Поп испугался и спрашивает:
— Кто это, Марьюшка, стучится?
— Ах, батька! Ведь это мой муж домой приехал, кажись, что-то позабыл!
— Куда же мне-то, свет, спрятаться?
— А вот порожний сундук стоит в углу, полезай туда!
Поп полез в сундук и прямо попал в сажу; улегся там, еле дышит; баба сейчас закрыла его крышкой и заперла на замок. Вошел мужик в избу. Жена и спрашивает:
— Что воротился?
— Да позабыл захватить сундук с сажею; авось на ярмарке-то купят! Пособи-ка на повозку снести.
Подняли они вдвоем сундук с попом и потащили из избы.
— Отчего он такой тяжелый? — говорит хозяин. — Кажись, совсем порожний, а тяжел!
А сам тащит-тащит, да нарочно об стену или об дверь и стукнет; поп катается в сундуке и думает: «Ну, попал в добрый капкан!» Втащили на повозку; мужик сел на сундук и поехал на поповых лошадях в город; выехал ка дорогу, как стал кнутом помахивать да коней постегивать — помчались они во весь дух! Вот едет ему навстречу барин и говорит лакею:
— Поди, останови этого мужика да спроси, куда так шибко гонит?
Лакей подбежал и кричит:
— Эй, мужичок! Постой! Постой!
Мужик остановился.
— Барин велел спросить, что так шибко гонишь?
— Да чертей ловлю, оттого шибко и гоню.
— Что ж, мужичок, поймал хоть одного?
— Одного-то поймал, а за другим гнался, да вот ты помешал! Теперь за ним не угонишься.
Лакей рассказал про то барину: так и так, одного черта мужик поймал! Барин сейчас к мужику:
— Покажи, братец, мне черта; я сроду их не видывал!
— Дашь, барин, сто рублей — покажу.
— Хорошо, — сказал барин.
Взял мужик с барина сто рублей. Открыл сундук и показывает, а в сундуке сидит поп весь избитый да вымазанный в саже, с растрепанными патлами!
— Ах, какой страшной! — сказал барин. — Как есть черт! Волосы длинные, рожа черная, глаза так и выпучил!
Потом мужик запер своего черта и опять поскакал в город. Приехал ка площадь, где была ярмарка, и остановился.
— Что, мужик, продаешь? — спрашивают его.
— Черта, — отвечает он.
— А что просишь?
— Тысячу рублев.
— А меньше как?
— Нечего меньше! Одно слово — тысячу рублев.
Тут собралось около мужика столько народу, что яблоку упасть негде! Пришли двое богатых купцов, протолкались кое-как к повозке:
— Мужик, продай черта!
— Купите.
— Ну, что цена будет?
— Тысяча рублев, да и то за одного черта — без сундука; сундук-то мне нужен: коли еще поймаю черта, чтоб было куда посадить.
Купцы сложились и дали ему тысячу.
— Извольте получить! — говорит мужик; открыл сундук — поп как выскочит, да бежать! Прямо в толпу бросился, а народ как шарахнет от него в разные стороны… так поп и убежал!
— Экой черт! К эдакому коли попадешься, совсем пропадешь, — говорят купцы промеж себя.
А мужик воротился домой и отвел к попу лошадей: спасибо, говорит, батюшка, за повозку — славно торговал; тысячу рубликов зашиб. После того баба его пошла за водой, мимо попова двора, увидала попа и ну ржать: ги-ги-ги! «Ну, мать твою так! — сказал поп, — муж твой славно меня угигикал!» С тех пор перестал поп ржать по-жеребячьи.
Поповская семья и батрак
В некотором царстве, в нашем государстве жил-был поп с попадьей, у него было три дочери да батрак. Вот этот батрак и задумал: как бы подобраться к поповым дочерям. Попросить-то прямо не смел; дождался он праздника, взял с собою котелок и пошел в сарай, налил в котелок воды, разложил огонь и давай кипятить воду. Поп воротился от обедни и сел обедать с женою и дочерьми да и спрашивает:
— А где же батрак?
— В сарае, — говорит попадья, — что-то все утро работает.
— Что вы, безбожницы, послали его работать— эдакий нынче праздник! Или в вас Бога-то нет?
— Мы его не усылали; он сам пошел.
— Ступай, — сказал поп старшей дочери, — сходи за ним, чтобы шел обедать.
Поповна побежала в сарай; прибежала и спрашивает:
— Что ты, батрак, варишь?
— Сласть!
— Дай-ка хлебнуть!
— А дай е…нуть!
Поповна заворотила подол, а батрак и ну ее талить; отделал и дал хлебнуть. Она хлебнула.
— Вода как вода, — говорит и ушла назад. Приходит в избу, поп спрашивает ее:
— Что ж батрак нейдет?
— Что-то работает!
— Дура! Ведь я сказал, чтобы все бросил да шел обедать.
— Поди ты, — говорит поп средней дочери, — гони его сюда!
Побежала средняя дочь и спросила:
— Что ты, батрак, варишь?
— Сласть!
— Дай мне хлебнуть!
— Дай-ка раз е…нуть!
Тут он и эту отвалял и дал после хлебнуть.
— Как есть вода! — говорит поповна и убежала назад.
— Что ж батрак? — спрашивает поп.
— Нейдет, что-то все возится!
Послал поп меньшую дочь. Пришла она в сарай и тоже спросила:
— Батрак! Что ты варишь?
— Сласть!
— Дай-ка мне хлебнуть!
— Дай разок е…нуть!
Поповна дала ему разок, хлебнула воды и ушла в избу. Поп осердился и говорит:
— Все вы дурищи! Поди ты, попадья! Зови его, чтоб сейчас шел!
