Они сели вдвоем в гостиной и до самого утра резались в покер. А Морра в ту ночь больше не показывалась.
Наутро в кухню с озабоченным видом вошел Хемуль и сказал:
— Я говорил с Тофслой и Вифслой.
— Ну что там еще? — со вздохом спросила Муми-мама.
— Все дело в чемодане, это за ним охотится Морра, — ответил Хемуль.
— Экое чудовище! — воскликнула Муми-мама. — Отнять у малюток последние вещички!
— Так-то оно так, — сказал Хемуль. — Да вот есть осложняющее обстоятельство. Похоже, чемодан-то принадлежит Морре.
— Гм… — произнесла Муми-мама. — Обстоятельство и вправду отягчающее. Надо поговорить со Снорком, он такой мастер наводить во всем порядок.
Снорк живо заинтересовался.
— Случай чрезвычайный, — сказал он. — Созываем собрание. Явка в три часа под сиреневыми кустами, будем решать вопрос.
Был чудесный теплый день, полный душистого аромата цветов и гудения пчел. Как нарядный букет, стоял сад в сочных красках позднего лета.
Между кустами натянули гамак Ондатра с объявлением: «Морра обвиняет». Снорк, в парике из древесной стружки, сидел на ящике и ждал.
Всякому было видно, что это судья. Прямо напротив, за перекладиной, недвусмысленно изображавшей скамью подсудимых, сидели Тофсла и Вифсла и ели вишни.
— Прошу назначить меня обвинителем, — сказал Снифф. (Он никак не мог забыть, что Тофсла и Вифсла обозвали его старой облезлой крысой.)
— В таком случае я буду их защищать, — сказал Хемуль.
— А я-то, а я-то! — воскликнула фрекен Снорк.
— А ты будешь Голос народа, — сказал ее брат. — Члены Муми-семьи будут свидетелями. Что касается Снусмумрика, то он может вести протокол судебного заседания. Только по всем правилам.
— Позвольте спросить, а почему нет защитника у Морры? — поинтересовался Снифф.
— В этом нет нужды, — сказал Снорк. — Морра права. Ну как вы там, все готовы? Начинаем. — И он трижды стукнул по ящику молотком.
— Тысла все понимасла? — спросил Тофсла.
— Совсем ничегосла, — ответил Вифсла и плюнул в судью вишневой косточкой.
— Высказываться будете тогда, когда вас спросят, — сказал Снорк. — Отвечайте только «да» или «нет» — и ничего больше. Кому принадлежит вышеозначенный чемодан — вам или Морре?
— Дасла! — сказал Тофсла.
— Нетсла! — сказал Вифсла.
— Запиши: подсудимые противоречат друг другу! — воскликнул Снифф.
Снорк застучал по ящику.
— Тихо! — крикнул он. — Спрашиваю в последний раз — чей это чемодан?
— Насла! — сказал Вифсла.
— Они говорят, что чемодан их, — перевел Хемуль. — Утром они утверждали обратное.
— В таком случае не может быть и речи о том, чтобы отдать его Морре, — с облегчением произнес Снорк. — Жаль только, все мои старания пошли впустую.
Тофсла потянулся к Хемулю и что-то шепнул ему на ухо.
— Вот что говорит Тофсла, — сказал Хемуль. — Только Содержимое чемодана принадлежит Морре.
— Ха! — сказал Снифф. — Так я и думал. Все просто, как апельсин. Морре надо вернуть Содержимое, а эти свиномордии пусть остаются при своем тухлом чемодане.
— Ничего не просто! — дерзко крикнул Хемуль. — Вопрос не в том, кому принадлежит Содержимое, а в том, кто имеет на него больше прав. Всякой вещи — достойный хозяин! Вы все видели Морру, и я спрашиваю: может ли она при такой внешности иметь право на Содержимое чемодана?
— А ведь верно! — удивленно согласился Снифф. — Ну и ловко же ты это подвел! Но вы только представьте себе, какая она одинокая, эта Морра, никто ее не любит, а она так все любит. Может, Содержимое — это все, что у нее есть! Так что же, отнять у нее все? Одна-одинешенька, в ночи, — тут голос Сниффа задрожал, — обманутая, обобранная Тофслами и Вифслами… — Он всхлипнул и не мог продолжать.
Снорк заколотил по ящику.
— Морра не нуждается в защите, — сказал он. — К тому же твоя аргументация — и Хемуля тоже — продиктована личным чувством. Слово свидетелям! Высказывайтесь!
— Мы ужасно любим Тофслу и Вифслу, — заявило Муми-семейство. — Морру мы невзлюбили с самого начала. Очень жаль, если придется вернуть ей Содержимое.
— Закон есть закон, — внушительно произнес Снорк. — Держитесь существа дела! Тем более что Тофсла и Вифсла не видят разницы между законом и беззаконием. Такими они родились и не могут иначе. Что имеет сказать защитник?
Оказалось, что все это время Ондатр спал в своем гамаке.
— Ладно, — сказал Снорк. — Адвокату явно безразлично, оправдают его подзащитных или нет. Все сказали, что хотели? Сейчас я оглашу приговор.
— Прошу прощения, — сказал Голос народа, — а нельзя ли узнать, из чего, собственно, состоит Содержимое?
Тофсла опять что-то шепнул Хемулю. Тот кивнул.
— Это секрет, — сказал он. — Для Тофслы и Вифслы Содержимое — самое прекрасное, что только есть на свете, а для Морры лишь самое драгоценное.
Снорк покивал головой и нахмурился.
— Трудный случай, — сказал он. — Тофсла и Вифсла рассуждают совершенно правильно, а поступают неправильно. А закон есть закон. Я должен подумать. А ну примолкните!
Под кустами сирени водворилась глубокая тишина. Лишь пчелы гудели, да сад пламенел на солнце.
По траве вдруг потянуло холодком. Солнце закрылось тучкой, сад посерел.
— Что это? — спросил Снусмумрик, подымая глаза от протокола.
— Опять она, — прошептала фрекен Снорк.
На замерзшей траве перед ними сидела Морра и таращила на них глаза.
Она медленно перевела взгляд на Тофслу и Вифслу, заворчала и стала подползать все ближе.
— Караулсла! — заголосил Тофсла. — Спаслите насла!
— Стоп, Морра, — сказал Снорк. — Я хочу сказать тебе кое-что.
Морра остановилась.
— Я принял решение, — продолжал Снорк. — Не согласишься ли ты, чтобы Тофсла и Вифсла выкупили Содержимое чемодана? Сколько ты за него просишь?
— Дорого! — ответила Морра ледяным голосом.
— Хватит тебе моей золотой горы на острове хатифнаттов? — спросил Снорк.
Морра отрицательно покачала головой.
— Фу, как холодно стало, — сказала Муми-мама. — Схожу-ка я за своей шалью.
Она пробежала через сад, по которому растекалась стужа от следов Морры, поднялась на веранду, и тут ей пришла в голову счастливая мысль. Разгоряченная от волнения, сняла она с комода шляпу Волшебника. Лишь бы только Морра оценила ее по достоинству! Вернувшись на место разбирательства, Муми-мама поставила шляпу на траву и сказала:
— Вот самая большая драгоценность во всем Муми-доле! Известно ли тебе, Морра, что вышло из этой шляпы? Чудесные управляемые тучки, фруктовый сок вместо воды и деревья с плодами. Это единственная волшебная шляпа на свете!
— Докажи! — насмешливо сказала Морра.
Муми-мама положила в шляпу несколько вишен. Наступило гробовое молчание.
— Лишь бы не получилась какая-нибудь гадость, — прошептал Снусмумрик на ухо Хемулю.
Но им повезло. Морра заглянула в шляпу и увидела в ней горсть алых рубинов.
— Ну что я тебе говорила! — радостно сказала Муми-мама. — Подумай только, что может получиться, если положить туда, скажем, тыкву!
Морра посмотрела на шляпу. Посмотрела на Тофслу и Вифслу. Потом снова на шляпу. Видно было, что она думает изо всех сил.
Наконец Морра сгребла шляпу в охапку и, не сказав ни слова, ускользнула холодной серой тенью. Ни ее, ни шляпы Волшебника в Муми-доле больше не видели.
Все краски разом потеплели, и гудящее пчелами, напоенное ароматом цветов лето продолжало идти своим чередом.
— Слава богу, что мы избавились от шляпы, — сказала Муми-мама. — Наконец-то она сотворила доброе дело.
— А все равно тучки — это было здорово, — сказал Снифф.
— И играть в Тарзана в девственном лесу — тоже, — печально вторил ему Муми-тролль.
— Как хорошосла всесла сошлосла! — радостно сказал Вифсла, берясь за чемодан, все это время стоявший на скамье подсудимых.
