Ну, понял парень, что выхода нет. Кто может еще в бане ночью говорить? Он понял, что не шутка это. Ну, что ему делать? Клянется он, божится.
– Клянусь, что я схожу и принесу одежду матери, клянусь, что вернусь, не обману!
Ну, подают ему таз. Володя таз на себя опрокинул – и бегом из бани, голым в дом заскакивает. Отец спрашивает:
– Что такое, что случилось?
Ну а ему ж надо что-то говорить, что-то придумать.
– Что-что! Баню-то рамой закрыли – вот я и угорел, вот и выскочил.
– Ну ладно, сынок. Давай одевайся!
Ну, он накинул что-то на себя, под умывальником мыло смыл.
– Садись, покушай.
Сели они, поели, попили. Отец ест, а тому еда на ум не идет. Одно на уме у паренька, что ему опять в баню идти. Раз сказал, раз поклялся, значит, надо делать. Отец выпил немножко, охмелел. Володя видит, что такое дело, и потихонечку собрал какие-то вещи матери – юбки, кофты – и пошел.
Заходит он в предбанник, видит: рука высовывается.
– Давай, – говорит голос, – а сам здесь стой.
Подает парень вещи, а сам в предбаннике стоит. Он онемел уже, ни слова сказать не может. Вот видит: выходит оттуда девушка с длинной косой, цыганка.
– Ну что, Володя, – говорит она, – хочешь живым остаться? Тогда идем домой. Скажешь родителям, что я – невеста твоя, что хочешь ты на мне жениться. А не хочешь – здесь останешься.
Опять парню деваться некуда.
– Клянусь, – говорит, – что все так будет, как ты велишь.
Заходят они в дом и падают на колени перед родителями.
Это закон такой цыганский. Он говорит:
– Отец, мать, вот ваша сноха, моя жена.
А ему уже двадцать два года. Сколько можно быть неженатым? Что родителям подумать? Ночью в бане был и привел кого-то. А что скажешь? Он-то взрослый парень. Приходится соглашаться. Ну, снимают икону, начинают благословлять. У парня немного от сердца отлегло: будь она нечистой силой, то от иконы бы убежала. Благословили родители их:
– Живите в согласии!
Вот проходит день, проходит второй, третий. Надо ведь в церковь идти венчаться. Она ему говорит:
– Ну что, Володя? Мы пойдем с тобой в церковь, только вначале ты пойдешь со мной. Завтра пораньше собирайся и пойдем, куда я тебя поведу.
Наутро встают они. А надо сказать, что Володе понравилась эта цыганка, и он уже сам время торопит, чтобы скорее венчаться и скорее их жизнь семейная началась. Пошли они сначала по магазинам. Она говорит:
– Ты вот это купи, это купи, это купи…
Он покупает. Накупили они разных покупок. Девушка тогда его спрашивает:
– Володя, а где тут у вас живут такие-то бедные цыгане?
– Есть у нас в городе такие.
– Так пойдем к ним.
Ну, Володя дорогу знает. Заходят они к тем цыганам.
– А, Володенька, заходи! А это кто, невеста твоя?
– Да.
А в это время ребенок в люльке закричал. Хозяйка берет со сковороды горячий блин и девочке бросает. Та его в рот – и молчит. Как только прожует блин – опять крик раздается.
– А где муж твой? – спрашивает Володина невеста.
– Да менять поехал. А я здесь одна вожусь, уже сил нет.
– Ну, так давай, я сама с ребенком посижу, а ты блины пеки, делай, что тебе нужно.
Взяла она девочку на руки, качает ее. Только женщина отвернулась, она ее – раз! – в печку. Та кричит:
– Ай-яй-яй!
Ей ведь жалко ребенка. Подбегают они к печке. Девушка говорит:
– Смотри, что за дочь у тебя! Это же полено! Ты уже больше двадцати лет полено в люльке качаешь.
Та посмотрела: и вправду, в печке полено горит.
– А я, – говорит девушка, – и есть твоя дочь. Ты же сама меня черту отдала. А теперь я выросла, вот жених мой, мы подарки вам принесли. Доставай, Володя.
Ну, достал Володя подарки. Пригласили они их на свадьбу. Обвенчались они и стали жить.
8. Двойники {16}
Жили в одном цыганском таборе два цыгана, и были они большими друзьями. Таких друзей во всем мире не сыскать. Воровали вместе, коней меняли вместе – все делали вместе.
Друг для друга были они, как родные братья. Даже больше, чем братья. Ведь бывает так, что по крови люди близки, а не понимают друг друга. Эти же понимали друг друга с полуслова. И женились они в одно и то же время, и жены их понесли в одно время. Вот сидят они и говорят друг другу:
– Послушай, морэ, давай с тобой так сделаем: если у одного родится сын, а у другого – дочь, то мы их поженим, если родятся две дочери, то будут они, как две сестры, если же родятся два сына, то будут, как два брата.
Ну, поговорили они между собой и решили, что так и будет. Вот проходит время, и родились два мальчика. Ну что, пока дети маленькие, не разберешь, на кого они похожи, а когда они подросли, то люди стали замечать, что дети не просто похожи, а очень похожи – волос в волос, голос в голос, глаз в глаз – глядят как раз. И до такой степени они походили друг на друга, что даже матери не могли их отличить. Ну, уж мать своего ребенка всегда отличит, а здесь даже они не могли этого сделать. Одного мальчика назвали Витькой, а другого – Колькой. Вот так они и росли. Чтобы их отличать, матери пришили одному красный лоскуточек на рубашку, а другому – синий, чтобы знать, что это – Витька, а это – Колька.
Кольку отец с матерью везде отпускают: и на вечеринки, и в деревню, и с ребятами. А Витьку родители стерегут, никуда не дают идти. Говорят:
– Куда ты? Уже поздно! Сиди дома!
И чтоб никому обидно не было, они что делали? Рубашками менялись: один вечер Колька гуляет, а другой вечер – Витька. А родители подмены не замечают, думают, что это их сын дома сидит.
Вот стало им по пятнадцати лет. Ну, а у цыган считается, что это уже возраст взрослого мужчины. И вот этот Витька полюбил одну девочку. Начал он сговаривать ее, чтобы она вышла за него замуж. Тогда девочка ему говорит:
– Ты понимаешь, все считают, что мы скоро с тобой поженимся. Ну, хорошо. Я уже гадать умею, просить умею, я добуду для семьи кусок хлеба. Но ведь это я. А ты-то что умеешь? Ведь ты – мужчина, ты должен домой большие деньги приносить. Что ты мне скажешь? Воровать ты не умеешь, менять – то же самое. Ты же ничего не умеешь делать! Хорошо, что у тебя родители богатые! А если что случится с ними, если они умрут, то кто будет нам помогать? По миру пойдем? Нет, пока ты мне не докажешь, что ты – мужчина, я за тебя замуж не пойду.
Ну, приходит Витька домой. С кем поделиться? С отцом, с матерью таким не поделишься! Рассказал он обо всем Кольке: мол, так и так. А тот говорит:
– Так ты оставь ее, посмотри, в таборе сколько хороших девушек! Ты скажи только слово – за тебя любая пойдет.
– Нет, я пойду, украду, докажу…
– Подожди, – говорит Колька, – я сам с ней поговорю, вместо тебя. А там посмотрим.
Ну, переодеваются они. Пошел Колька вместо него. А та девушка не может отличить их! Колька говорит:
– Что ты хочешь? Пока что у нас с тобой все хорошо. Что нам загадывать на потом? Может, мы не доживем до того времени. Может, мы год проживем и умрем.
– Ну, а если нам что-то в жизни приспичит? Я достану кусок хлеба, а ты – нет. Вот ты сперва докажи мне, а потом говорить будем. А не хочешь – так я тебя не заставляю.
Вот приходит он и говорит Витьке:
– Отстань от нее, отстань, бесполезно все! Я говорил с ней. Плохой она человек.
А он не отстает:
– Нет, я пойду. Ты, Колька, оставайся вместо меня дома.
А он говорит:
– Как это? Мы с тобой вместе росли, были, как родные братья, мы друг друга нигде не бросали, а теперь я тебя бросить должен? Ты кому это говоришь? Нет, если идти, так вдвоем, а не пойдем, так вообще не пойдем.
Ну ладно, решили идти вдвоем. Что им остается? Один взял из дома хлеба, другой – уздечку, и пошли. Вот подходят они к одной деревне, идут к конюшне, открывают. А там две вороные лошади. Таких у цыган сроду не было – над землей летят. Вывели, сели и поехали.
