Семь суббот на неделе (иллюстрации Г. Акулова) - Маар Пауль

— А вот я ничему не удивляюсь! — ответил он. — Если человеку доведется увидеть в собственной комнате пургу, белого медведя, а затем оттепель и наводнение, то он разучится удивляться!

— Главное то, что ты наконец поверил в мои крапинки, — заявил Субастик. — Хочешь, я привяжу твой ремень снаружи к оконной раме и вывешусь из окна?

— Это еще зачем?

— Очень просто. Старуха Хрюкман сказала, что выгонит тебя из дома, если через десять минут я не уберусь отсюда. Она придет, а ты ей скажешь: «Он висит за окном!» А раз уж я убрался из комнаты, она не сможет тебя выгнать.

— Она и так меня не выгонит! Ведь у меня есть Субастик с мордашкой в синюю крапинку!

— Что ты придумал?

Господин Пепперминт улыбнулся и сказал:

— Пусть госпожа Брюкман всякий раз, когда ей захочется меня выругать, говорит совсем не то, что думает, а как раз наоборот. Прошу тебя, Субастик, исполни мое желание!..

Хозяйка между тем пришла наконец в себя и, слегка приоткрыв кухонную дверь, выглянула в коридор. Белого медведя не было видно. Обмотав половой тряпкой щетку, хозяйка просунула ее в дверную щель и пошарила за порогом. Ничего! Расхрабрившись, госпожа Брюкман вышла в коридор и через распахнутую настежь парадную дверь увидела медведя — он сидел в сугробе у крыльца, прислонившись спиной к стене дома. Подкравшись к двери, хозяйка захлопнула ее. Затем ринулась к двери господина Пепперминта, резко дернула ее и с багровым от ярости лицом ворвалась в комнату. Уперев руки в бока, она закричала:

— Господин Пепперминт! Вы необыкновенно симпатичный и приятный человек! Вы самый лучший из всех жильцов!

Господин Пепперминт по-прежнему стоял на стуле.

Он вежливо поклонился хозяйке и ответил:

— Благодарно вас, госпожа Брюкман! Спасибо вам за добрые слова!

— И мне ничуть не жаль, что вы залезли в ботинках на мой великолепный стул! Ведь ему уже лет тридцать пять, не меньше, и давно пора уже сменить на нем обивку! — продолжала вопить госпожа Брюкман.

— Да что вы, госпожа Брюкман, — смущенно возразил господин Пепперминт. — Право, в этом нет никакой нужды. Обивка вполне еще хороша…

— Что… что такое я говорю? — выпучив глаза и запинаясь, пробормотала хозяйка. — Кстати, и занавески в вашей комнате тоже давно пора заменить!

— Что правда, то правда! — радостно воскликнул господин Пепперминт. — Эти старые занавески до того уродливы!

— Что вы сказали? — взревела хозяйка. — Мои занавески уродливы? Да они просто ужасныг просто чудовищны!

— Совершенно с вами согласен, — подтвердил господин Пепперминт и подмигнул Субастику. — А как нам теперь быть с Робинзоном?

Госпожа Брюкман тотчас снова побагровела и оглушительно завопила:

— Робинзон? Ах, Робинзон! Да это же самый тихий, самый послушный ребенок из всех, кого я когда-либо видела! Пожалуйста, не отсылайте его домой, пусть хоть еще немножко поживет у нас! Мне так приятно будет завтракать в его обществе! Если же он задержится у вас надолго, мне, конечно, придется несколько изменить сумму квартирной платы. Вы будете платить мне на двадцать марок меньше — ведь у вас и без того большие расходы на ребенка!

Госпожа Брюкман растерянно прислушивалась к собственным словам и наконец выпалила:

— Сама не пойму, что я такое говорю! У меня совсем не то было на уме! Я хотела сказать: если милый крошка останется здесь, вы будете платить за квартиру на тридцать марок меньше!

— Об этом не может быть и речи, госпожа Брюкман, — отмахнулся господин Пепперминт. — Я буду платить вам за квартиру ровно столько, сколько и раньше!

— Так я же хотела сказать… — Тут она осеклась и покачала головой: — Если вы не возражаете, я сейчас пойду к себе. Надеюсь, вы извините меня. Желаю вам хорошо провести сегодняшний день!

Она кивнула ему и ушла.

— Какая обходительная дама! — сказал Су-бастик.

— Только пока еще несколько излишне крикливая, — заметил господин Пепперминт. — А вообще говоря, до чего же приятно жить в одном доме с приветливыми людьми! Не сомневаюсь, со временем она привыкнет вести себя так со всеми. Да и самой ей будет легче! Она скоро поймет, как это утомительно — браниться с утра до вечера.

— А ты слышал, что она сказала про меня? — не унимался Субастик. — Она говорит, что я самый тихий и послушный ребенок из всех, кого она когда-либо видела. А ты еще обозвал меня «сиреной»!

— Хорошо бы ты и в самом деле был таким тихим! Особенно по утрам, — вздохнул господин Пепперминт.

— Тс-с-с! — испуганно зашипел Субастик. — Смотри не выскажи по ошибке еще какое-нибудь нелепое пожелание! Во-первых, я вовсе не собираюсь стать тихим и послушным ребенком. Во-вторых, желания надо расходовать экономно. Я не вижу своего лица, но думаю, что на нем уже почти не осталось крапинок!

Господин Пепперминт внимательно взглянул на лицо Субастика.

— Ты прав, — сказал он. — Осталось всего лишь Две синих точки — под левым ухом.

— Н-да! — протянул Субастик. — В таком случае, папочка, ты уж хорошенько подумай, прежде чем ими распоряжаться.

— Завтра будем думать! — отмахнулся господин Пепперминт. — А сегодня пойдем лучше погуляем, пока светит солнце, и порадуемся, что благополучно пережили эту ужасную пургу!

— Завтра? — удивленно переспросил Суба-стик. — Но ведь завтра, папочка, меня уже здесь не будет.

— Как так? Почему?

— Но ведь завтра же суббота!

— Ну и что?

— Как — что? Субастики всегда остаются только до субботы!

— Ты и в самом деле хочешь меня покинуть? Ты шутишь?

— Нет, папочка, не шучу. Субастики всегда так поступают. И поэтому пожелай себе что-нибудь сегодня.

— Неужели ты не можешь остаться? Я ведь спрашиваю не только из-за этих желаний! Но Субастик покачал головой и сказал:

— Нет, не могу.

Господин Пепперминт сел за свой письменный стол и задумчиво уставился в пространство. Наконец он взял лист бумаги, карандаш и написал несколько слов в столбик. Чуть погодя он покачал головой, зачеркнул все, что написал раньше, и снова погрузился в раздумье.

— Что это ты делаешь? — спросил Субастик.

— Обдумываю, чего бы мне пожелать, — ответил господин Пепперминт.

— Если так, я лучше пока схожу погуляю, — решил Субастик. — Тогда ты сможешь спокойно размышлять, а я смогу спокойно распевать.

Господин Пепперминт рассеянно кивнул.

— Если ты хочешь изложить свою просьбу в стихах, то это нелегкая задача, — продолжал Субастик. — Какую рифму, спрашивается, можно подобрать к слову «прошу»? Разве что «укушу» или «шу-шу»… Может, ты хочешь болонку Шушу?

— Нет, спасибо, — улыбнулся господин Пеппер: минт. — Не надо мне никакой болонки!

— Ну, как знаешь, — ответил Субастик и вылез из окна на улицу.

До самого вечера господин Пепперминт просидел над листком бумаги у письменного стола и размышлял. Временами он что-то писал на нем, но тут же зачеркивал написанное, а потом писал какие-то другие слова и опять размышлял.

К исходу дня Субастик просунул голову в окно и закричал:

— Ну что, папочка, придумал что-нибудь? Может, хочешь нервущиеся помочи? Или третий глаз на затылке? А не то слона в клеточку?

Господин Пепперминт ответил ему:

— Боюсь, я так и не найду верное решение! Не раз мне уже казалось, будто я его нашел. Но стоило мне немного подумать, как я понимал, что ошибся. Что проку от денег, если нет здоровья? А на что человеку здоровье и долголетие, если ему суждено провести всю жизнь в одиночестве? Что проку человеку от свободы, если он нищ или, чего доброго, слеп? Я должен еще подумать.

— В конце концов что-нибудь придумаешь! — постарался утешить его Субастик и снова выпрыгнул из окна на улицу.

Лишь поздно вечером Субастик вернулся домой. Господин Пепперминт восседал на своей кровати с очень довольным видом.

— Ну как, папочка, придумал что-нибудь стоящее? — спросил Субастик.

Господин Пепперминт кивнул.

— Что же ты придумал?

— Я хочу такую машину, которая исполняла бы все мои желания! Прошу тебя, Субастик!