«В расторопности, быстроте,
В силе, росте иль красоте,
В осторожности и терпенье,
В чуткости каждого движенья
Днем ли, ночью ли — каждый час —
Лев, сохатый или барс.
Дикий медведь или зверь любой —
Неужели слабее нас?
Лапы, копыта ль о камни бьют.
Шерсть ли свою о колючки рвут, —
Все же не стонут и не хромают,
В зной одежду свою не снимают,
В стужу шубу не надевают.
Если на добычу метнутся,
То не сукмаром уж замахнутся;
На охоте не знают хлопот,
Каждый собственной силой живет;
Оружие их — только зубы да когтя,
Каждый сноровкой берет своей.
Тот удачлив из них, кто сильней,
Тот добычлив, кто половчей.
Если же ноги им затянуть.
Нож занести, чтоб в гордо воткнуть, —
Звери, живущее в этих местах,
Что наводят всеобщий страх,—
Лев ли это, иль барс лесной,
Словом, хищник сильный и злой, —
Не заплачет ли сам тотчас,
В смятенье и ужасе глядя на нас?
Иль не видят они в человеке
Врага, что зовется Смертью-злодейкой?
Коль друг на друга их натравить.
Щуку на плотву напустить.
На суслика — хорька,
На зайца — лису,
Не возвысится ли, как Смерть,
Над слабым — более сильный зверь?
Скажи, не мы ли здесь вчетвером
В глазах животных и птиц — злодеи?
Не мы ли гибель повсюду сеем,
Страх на всех наводя кругом?
Не мы ли тех, кто Смерти боится,—
Рыбу, что в глубь озер стремятся,
В зарослях поющую птицу —
Ловим и головы отрезаем.
Сердце вспарываем и съедаем,
Тварью ничтожною их считаем?
Не мы ли это вчетвером,
Обычай гибельный насаждая,
Здесь посеяли смерть кругом?
Если когти в сукмар превратив,
В хищного сокола дух обратив.
Звери эти в гневе большом,
Когда-нибудь в порыве одном
Задумают захватить наш дом, —
Смерть, что лютой злобой полна.
Смерть, что нашим глазам не видна,
Пред нашими не взойдет ли глазами.
Не расправится ли и с нами?»
Услыхав такие слова,
Шульген задумался было сперва,
Но решил он все же потом
Вновь упорствовать на своем.
Кровь отпил, и, боясь расплаты.
Задумал Уралу закрыть он рот:
И заставил поклясться брата,
Что отцу тот не донесет.
С богатой добычей вернулись домой
Старик со старухою, говорят.
По обычаю, всей семьей
Распотрошили дичь, говорят.
И пред обильною едой
Уселись, довольные собой.
И, призадумавшись, сказал
Долго хранивший молчанье Урал:
«Отец, вот эту самую дичь,
Хоть от тебя скрывалась она,
Хоть бежала, страха полна,
Ты сумел на охоте настичь,
В горло нож ей сумел вонзить;
Не случится ль и с нами такое —
Существо не найдется ль живое.
Чтобы в схватке нас победить?»
