Стража Лопухастых островов - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58

– Ищете чегой-то? – поинтересовался квам.

– Ищем, да туман не дает, – признался Ига. И добавил со всевозможной вежливостью (со взрослыми квамами и кнамами только так и надо): – Скажите, пожалуйста, вы не могли бы нам помочь развеять его? Хотя бы немного, чтобы проглянула луна?

– Сейчас обмозгуем, – сказал квам. Сел по-турецки и стал обмозговывать. Вся компания тем временем вслед за Игой вошла в воду. Кроме Пузыря (ему лень было подворачивать свои драные джинсы, и он стоял на берегу, опираясь на шест, как рыцарь на копье). Окружили шину и ждали.

Квам наконец выговорил:

– Разогнать можно. Только не машите без толку своей палкой. Надо придумать считалку-заклиналку.

Все взоры – и фонарь! – вмиг обратились к начинающему поэту Репьёву. Он опять засветился, как лампа. Поставил на шину корзинку с Ёжиком, заложил руки за спину и выдал почти без раздумья:

– Годится, – одобрил квам. – Если только твой карман по правде дырявый.

– По правде… Но не на этих штанах, а на старых…

– Это неважно, годится, – опять сказал квам. – А вы, значит, луняшку-отражение словить задумали? Для желанья?

– Ну да, – сказал Ига. От квама чего скрывать? Вреда от квамов не бывает, а польза случиться может.

– Ну дак сейчас разойдется, – пообещал квам. Встал помахал над головой травяной шляпчонкой, побормотал. Туман вокруг и над головами сразу стал таять. Через минуту в небе открылась не дыра, а обширное чистое пространство. Большая луна сияла в сиреневой высоте, словно только что вымытая шампунем «Хрусталь».

– Чтоб увидеть отраженье, ступайте на бережок, – посоветовал квам.

– А мне уже видно, – похвастался с берега Пузырь.

Все кинулись к нему.

– Эй, а я-то! – завопил забытый на шине Ёжик. Генка виновато бросился назад. Споткнулся, плюхнулся всем телом в журчащие струи. Его в несколько рук выдернули обратно, а Ига прихватил с шины корзинку..

– Нашел время купаться, Александр Сергеич – в сердцах Пузырь. Размокшему поэту помогли стянуть облепившую его одежонку, Соломинка дал ему свою тельняшку.

– Пошевеливайтесь, – нервничал Пузырь. А то опять затянет. Или луна уйдет.

– Не затянет, не уйдет, – успокоил всех квам. – я слежу…

Отражение луны безмятежно плавало в гладкой воде, в середине шины. Пузырь и Соломинка ухватили шест протянули поварешку к «луняшке». Длины шеста хватило в самый раз, но он вздрагивал, «бабы-Ядвигина» поварешка прыгала, плюхалась рядом с отражением, а подцепить не могла.

– Не суетитесь, лопухастые, – сказал квам. – Дайте-ка… – Он обхватил черенок поварешки, дождался, когда успокоится вода, аккуратно опустил поварешку, подвел ее под отражение. Приподнял над водой. Отражение оказалось в круглой деревянной чашке! Оно колыхалось в ней, как маленькая светящаяся медуза.

– Тяните. Только осторожно, – велел квам.

Шест потянули, аккуратно перебирая пальцами. И вот поварешка с горящей золотом добычей оказалась перед охотниками (теплые блики прыгали по их лицам). Пузырь проворно размотал шнурок. Соломинка взял поварешку за черенок и аккуратно наклонил над вставленной в четвертинку воронкой. Огненная струйка побежала в воронку, свет заполнил бутылку, она превратилась в лампу. На ней просвечивал красно-зеленый квадрат наклейки: «Репьёвская натуральная».

– Ну, как там у вас? – подал голос квам. – Получилось?

– Получилось! – крикнул Ига.

– Тогда всем репивет! – крикнул квам. Прыгнул на причаленную к шине половинку тыквы и быстро поплыл по течению.

– Репивет!.. Пока!.. Спасибо! – запоздало понеслось ему вслед.

Луна продолжала светить ярко и празднично. Соломинка сел на песчаную проплешину, как египетский писец из учебника «История древнего мира». Положил на колени дощечку для резки овощей. Расправил на ней слегка помятый бумажный лист, который выдернул из-под резинки на поясе.

– Генчик, дай перо.

Генка дал (он слегка постукивал зубами).

Соломинка обмакнул перо Казимира Гансовича в светящуюся жидкость. Начал водить по листу:

«Мы очень хотим, чтобы к девочке Степке поскорее приехала мама…»

– Так? – спросил он.

Все (даже Ёжик) в голос ответили, что так. Соломинка расписался: «Николай Соломин». За ним аккуратно расписались остальные: «Вячеслав Пузырев», «Станислав Полуэктов», «Игорь Егоров». «Геннадий Репьёв». Потом Генка написал еще раз: «За Ёжика – Репьёв Г.».

Соломинка помахал бумагой, чтобы лунные чернила (а вернее не «чернила», а «светлила») высохли. И они высохли, но светиться не перестали. Соломинка очень аккуратно сделал из листа кораблик. Глянул на стукавшего зубами Генку.

– Ну? Давай напутственную заклиналку.

– С… сейчас… – (стук-стук). – Чего-то не придумывается.

– Вот как макнем снова, сразу придумается, – пообещал Пузырь. Конечно, он это просто так, но Генка заторопился:

– Минутку… сейчас… вот:

– М-да, не фонтан… – заметил прямолинейный Пузырь.

– Сочиняй тогда сам, – сказал Генка (стук-стук).

– Да ладно, все правильно, – заступился за начинающего поэта Соломинка. – Все, что надо, сказано. Генчик, скажи еще раз, чтобы мы запомнили. Потом повторим хором, и я отпущу кораблик…

Так и сделали.

Хоровая декламация получилась, правда, сбивчивой, но зато громкой. В ответ заквакали, заголосили по всему оврагу веселые репейные лягушки. Под их радостный гвалт кораблик со светящимися словами и уплыл по лунным зигзагам. Когда лягушки наконец поубавили громкость, Иге послышался сквозь нее частый негромкий писк.

– Что это? Будто чей-то пейджер сигналит!

– Это, наверно, у квамов сигнализация пищит, – сказал Пузырь. – От лягушат. Чтобы они в питомник для мальков не прыгали…

Обратно возвращались, как армия победителей. Пузырь нес на шесте мокрый Генкин костюм с вышитым Пегасом – словно знамя торжествующей Поэзии. Луна освещала дорогу.. У Иги, правда, шевелилось сомнение: ему казалось, что луна не совсем круглая. Как бы это не повредило колдовству. Но сомнение было не сильное, и он не стал делиться им с друзьями – чтобы не сглазить удачу.

Генка в тельняшке до колен был похож на маленькое полосатое привидение. Это ему нравилось. И он, дурачась, говорил, что возможна встреча с другими привидениями.

– Вот выплывут из-за кустов и скажут: «Ага, попались, лопухастые!»… Ой, смотрите…

Все замерли посреди дороги. А по обочине, обгоняя мальчишек, бесшумно прошли большущие белые ноги. Ступни. Они приминали траву. И уходили дальше, дальше…

– Жора, репивет… – Неуверенно сказал им вслед Лапоть. И показалось, что в ответ дохнуло ветерком: «Репивет, лопухастые…»

– Первый раз увидел их в натуре, – выдохнул Пузырь после общего почтительного молчания..– Следы-то встречал сколько хочешь, а вот так еще не приходилось…

И каждый в свою очередь признался, что «мне тоже…»

…Четвертинка из-под «Репьёвской натуральной» продолжала гореть, как лампочка. И она разгоняла сумрак расположенной в сарае кают-компании, когда друзья укладывались на застеленных старыми одеялами топчанах.

Поболтали еще немного, вспоминая коварный туман и доброго квама. Все были убеждены, что колдовство даст хороший результат. Потом заснули разом, как по команде.

Утром вода в бутылке уже не светилась. Зато ярко светились щели в стенах. Все еще спали, когда Ига открыл глаза. Он не стал никого будить, выскользнул из сарая и помчался домой. На углу Серпуховской и Земляничного проезда он увидел Степку. Степка в новом оранжевом платьице двигалась навстречу. Вприпрыжку.

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58