Колесо Перепелкина - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47

Оркестр

«Почему ни слова о дедушке?! Почему ни слова о бабушке?! – вцепился Вася в Мару, когда Мика исчезла. – Что за фокусы?!»

«А вот потому… Ты сейчас пустился бы вспоминать, какой прекрасный дедушка и как вы замечательно доехали до города в его машине. И Мика решила бы, что ты свихнулся от солнечного удара…»

«По-че-му!»

«Сядь сперва… чтобы не упасть»,

Вася сердито засопел, но сел сразу. Прямо на бетон, спиной к нагретой кирпичной стене. Чтобы не тратить времени на споры.

«Ну?»

«Дело в том, что н а с а м о м д е л е тебя провожал домой не Микин дедушка, а ее бабушка. И не на машине, а на электричке. Ты Микиной бабушке очень понравился, когда познакомился с ней…»

«Я с ней не знакомился», – набыченно отозвался Вася. Дело явно клонилось к чему-то нехорошему.

«Знакомился… А вот с дедушкой ты как раз не был знаком…»

«Чего ты чепуху-то порешь…» – уныло сказал Вася, чуя, что Мару говорит правду.

«Вовсе не чепуху… потому что Микиного дедушки уже четыре года нет в живых…»

Вася дернулся, чтобы вскочить. Не вскочил, ослаб. Чуть не заплакал:

«Почему?..»

«Ты же выменял у мальчика Сережи рогатку! Забыл?»

«Не забыл… Ну и что?»

«Будто ты не понимал, что делаешь…»

«Я… ничего не понимал! При чем тут рогатка!»

«Сережа отдал ее тебе. И не пошел стрелять по стеклам. И не случилось беды, не порезал он руку. И значит, стал, кем хотел. Скрипачом. Вернее, альтистом… Альт это инструмент чуть побольше скрипки. Голос у него такой, чуть бархатистый…»

«Да знаю я! А почему… прочему его… больше нету на свете?!» – взорвался Вася молчаливым криком.

«Сергей Сергеевич Таевский стал очень известным альтистом. Таким же, как Юрий Башмет. Он выступал во всем мире и побеждал во всяких международных конкурсах. Его любили во всех странах, и он летал с концертами из одной страны в другую и был счастлив, потому что сбылась главная мечта его жизни – быть все время с музыкой…»

«А что же случилось-то?» – обреченно спросил Вася.

«Четыре года назад он полетел из Нью-Йорка домой, и самолет взорвался вскоре после взлета. Над океаном… Ты же знаешь, такие дела случаются иногда…»

«Значит я во всем виноват…» – безнадежно подвел итог Вася.

«В чем виноват-то? – вскинулся Мару. – В том, что исполнилась его главная мечта? Он же сам говорил: полжизни отдам, лишь бы не расставаться с музыкой…»

«Все равно… Что мне теперь делать-то?»

«Теперь – ничего, – как-то удивительно спокойно отозвался Мару (круглолицый темноволосый мальчик в больших очках). – Что было, то было. Это не ты, а… всемирное движение колес… А тебе пора домой. А то и правда хватятся».

Вася подумал и встал. И тихо пошел через пустырь в переулок.

Он брел, а Мару ковылял рядом, то и дело чиркая по ноге педалью. Прыскали в стороны кузнечики. Вася пытался понять, что у него в душе. И наконец подумал с виноватым вздохом: «Что же теперь… В самом деле: что было, то было…»

А может быть, что-то просто приснилось? Придумалось? Например, Микин дедушка-ботаник?..

Он еще долго так размышлял бы на ходу, но посреди переулка его окликнули:

– Вася! – сразу два голоса.

Он оглянулся. Сзади шли Филипп и Оля.

Они шли рядышком, и у Оли шевелились в теплом воздухе волосы, а в бороде Филиппа горели медные искры. И глаза у них у обоих были счастливые.

Вася глянул, мигнул. И сказал в упор неулыбчиво и требовательно:

– Вы что? Выходит, все-таки помирились?

– Да! На веки вечные! – радостно призналась Оля. А Филипп сдержанно улыбнулся:

– Теперь уж насовсем…

Вася подумал. И спросил о главном:

– Значит, ты теперь напишешь картину «Мальчик и музыка»?

–Я уже написал! Приходи на «Богатырь», увидишь… И знаешь, там случилось маленькое чудо!

– На картине?

– Да!.. Я нарисовал мальчика в рубашке с погончиками, вроде той, что ты носил тогда. А утром смотрю – на нем футболка с зелеными звездами, как сейчас на тебе… Кисточка распорядилась.

«Все равно эта картина не про меня, – подумал Вася. – Она про Сережу Таевского». А вслух сказал:

– Разве там можно различить на одежде звезды? Ты же говорил, что на картине сумерки…

– Сумерки и лунный свет. Звезды при нем проступают вполне отчетливо… А скоро я напишу картину «Незнакомый город новым летом».

– Как это? – не сдержал любопытства Вася.

– Там будет все тот же город, только… по одной из улиц идем Оля и я. Или п о ч т и Оля и я… И всюду солнце. И оно будет блестеть и сиять от счастья так… нет, даже не блестеть, не сиять, а… не могу подобрать слово…

– Оно будет р ы д а т ь от счастья, – серьезно сказал Вася. И быстро глянул в голубые глазки Филиппа.

Глазки стали темно-синими глазами.

– А ведь правильно… – сказал Филипп с выдохом. – Это да… правильнее всего.

И, кажется, все разом увидели на миг чудесный город в сияющих брызгах обильных счастливых слез. В радугах и влажном сверкании. И то, что было там богатство солнца, понятно. А то, что слезы… Ну, наверно, не бывает настоящего счастья без слез.

Филипп чуть обогнал Васю, встал перед ним.

– Да… Помнишь, я говорил тебе, что, если не совладаешь с загадкой семи музыкальных нот, я научу тебя управляться с семью красками радуги?

Вася неловко кивнул, он помнил.

– По-моему, тебе это не надо, – задумчиво сказал Филипп.

– Почему? – огорчился Вася.

– По-моему, ты будешь владеть другой загадкой – словами. Ты умеешь находить самые нужные слова. И, скорее всего, станешь сочинять сказки. Это одно из самых хороших дел на Земле.

– Ну… я не знаю, – пробубнил Вася и стегнул себя по ноге рогаткой. – Вообще-то я хотел быть путешественником…

– Одно другому не мешает, – серьезно сказал Филипп. А Оля объяснила полушепотом:

– Про сказки в себе сначала никто не знает. А потом т а к о е просыпается однажды…

Она потрепала Васю по волосам, и Филипп тоже потрепал его и сказал «увидимся у Акимыча», и они пошли вдоль по переулку, и Вася смотрел вслед, пока Мару не толкнул его:

«Это они т е б е должны говорить спасибо».

«Почему?» – опять насупился Вася.

«Потому что им было предназначено поссориться навсегда. Но ты между делом освободил два колеса от каменного осколка. И вот…»

«Значит это были и х колеса?!»

«Да. И в этом удивительное совпадение. Поразительная случайность, что именно они попались тебе на пути… Знать про такое заранее невозможно».

«Жаль, что невозможно, – вздохнул Вася, потому что теперь опять вспомнил о доме. – А то бы…»

«Что а то бы?» – осторожно спросил Мару.

«Найти бы такие колеса, чтобы мама и папа не ссорились. Вытащить бы из их зубцов камни… А то я тогда поставил свечку, а это не помогло. Наверно, потому, что не внутри, а снаружи…»

«Отчего ты решил, что не помогло?»

«Ну, ругаются же, как и раньше!»

«Они уже две недели не ругались. И больше не будут. И никакого колеса тут не надо, есть другая причина…»

«Какая?» – сразу испугался Вася.

«Ну… достаточно важная».

«Какая?! Хорошая?»

«Н-не знаю. Это тебе решать…»

«Мару, не вертись! Отвечай прямо!» – перепуганно взвыл Вася (если можно взвыть мысленно).

Мару неловко хихикнул:

«Как не вертись, если я колесо…»

«Говори, что случилось!»

«Они тебе сами скажут прямо… когда придешь. Это ваше дело семейное…»

«Разводятся!.. – панически ахнул Вася. – Доссорились!..»

Он вскочил на педали:

– Вперед!

Мама и папа были дома. Они о чем-то весело разговаривали, без спора. Ну и понятно!. Теперь-то чего спорить, когда все решено…

Вася посреди комнаты соскочил с педалей и встал часто дыша.

– Во герой! – радостно сказал папа. – Прямо юный укротитель львов среди саванны…

Вася и правда был похож на укротителя. Решительный, с насупленными бровями, он стоял, широко расставив кофейные искусанные сорняками ноги и помахивал, как плетью, длинной рогаткой. В упор смотрел то на отца, то на мать.

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47