Стража Лопухастых островов (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150

— Ну… догадался…

— А я… тоже догадалась. Не пошла с папой на церемонию. Он так настаивал, рассердился даже. «Неужели, — говорит, — тебе не интересно поглядеть вблизи на настоящего императора?» А я говорю: «Не-а…» А он: «Твой знакомый мальчик тоже будет там…» А я…

— А ты? — тихо спросил Авка.

— Я подумала: «Больно я ему там нужна…»

— Я же не там, а здесь, — совсем уже тихонько сказал Авка.

— Да… ты молодец…

И оба замолчали от смущения, которое накрыло их как пушистым платком. А луна горела все пуще, а цветные взмахи света всё пролетали по траве и по башне. Музыка вдали играла «Вальс трех китов».

Наконец Авка спросил (чтобы хоть что-то сказать):

— А кто твой папа? Раз он там, на встрече…

— Ох… — Звенка вынула руки из его ладоней. Низко наклонила голову. — Ты только не сердись на меня…

— За что?

— Я в тот раз не сказала… Папа вице-президент Никалукии.

— Ну и что?

— Некоторые думают… если дочка важного лица, то вся такая воображала…

— Ты же не такая!

— Не… Да я не столько папина дочка, сколько дедушкина внучка. Все так говорят.

— А где твой дедушка?

— Наверху, у фонаря. Смотрит в трубу на все это представление… Хочешь наверх?

— Ага… потом…

— А с папой я тебя тоже познакомлю. Он вовсе не какой-то там солидный чин и генерал. Наоборот. Ты не бойся…

— Да я и не боюсь. Чего такого! — расхрабрился Авка от смущения. — Мы недавно играли в чопки с самим императором. Гуська, скажи! — И опять оглянулся на Гуську.

Тот стоял теперь поодаль. Вместе с лохматым Кактусом. И не только с ним. Рядом была еще девочка. В таком же, как у Звенки, платьице, тонкая, ростом с Гуську. Белоголовая (луна искрилась в ее волосах).

— Кто это? — шепотом удивился Авка.

— Лютик. Внучка дедушкиного друга, в гости приехала…

Гуська что-то показывал на ладони девочке с мальчишечьим именем Лютик (а может, и не с мальчишечьим; может, здесь так принято). Загорелась на миг зеленая искра. Гуська засмеялся негромко и переливчато. Он редко так смеялся — лишь тогда, когда было ему очень-очень хорошо.

«Ну вот и славно, — подумал Авка. — Вот и… просто чудесно». И с души скатился последний камушек.

Он опять взял Звенку за руки — теперь уже смело — и повел к качелям. Сели рядышком. Между ними бесцеремонно протиснулся растрепанный кот. Заурчал. Можно было различить, что он рыжий.

— Это Фонарь?

— Это Плюха. А Фонарь вот, погладь его.

Авка нагнулся и погладил черно-белого Фонаря. Тот начал елозить пушистым боком про Авкиной ноге, словно хотел стереть с нее густые царапины.

Гуська опять засмеялся в отдалении. И девочка Лютик тоже…

— Тебе сильно влетело за тот полет? — осторожно спросил Авка.

— Не сильно. Средне. Конечно, ругали, но и радовались: вернулась живая-здоровая. А гравитоплан заперли на семь замков.

— А учебник пригодился?

— Не очень. Никто не поверил, все говорили, что чья-то шутка. А потом начальник секретного комитета спрятал его в сейф.

— Бзяка!

— Да… А правда, что это ты заставил ваших китов сдвинуться с места? — Звенка наклонила к нему голову. К самой щеке.

— Какие у тебя волосы… щекотательные… — вздохнул Авка.

— Ну, скажи. Про китов…

— Я не заставлял, а попросил. И не я даже, а профессор Уко Двуполовинкус… Двуполовинус то есть… Там была такая куча приключений. Ты и не поверишь..

— Я поверю! Расскажи!

И Авка стал рассказывать. Всё по порядку. От путешествия к сухому осокорю и до того, как Леонпупо Номер Два переправил его и Гуську к маяку.

Звенке все понравилось. Особенно про шароглотов.

— Попроси Лучика, пусть он подружит тебя с каким-нибудь шароглотом. Тогда сможешь бывать здесь, когда захочешь.

— Ага, я попрошу… Знать бы про них заранее! Можно было бы не беспокоить китов.

— Нет, что ты! Все равно хорошо, что земли сошлись!

— Да, пожалуй… Это называется «исторический прогресс».

В стороне опять засмеялись Гуська и Лютик. Над «прогрессом»?

Авка и Звенка покачались. Авка наклонился и глянул Звенке в лицо. У нее в глазах зажигались зеленые точки. Вроде той искорки на ладони у Гуськи.

— Ты чего? — стесненно спросила Звенка.

— Так просто…

«Почему я думал, что некрасивая?» И качнулся сильнее.

Луна была похожа на белую тыкву. Вокруг нее наконец высыпались звезды. Тыквенные семечки!.. Две звезды сорвались и упали на огороды за рыбачьей деревней.

— Авка, я знаешь что подумала? — Звенка пушисто засмеялась.

— Что?

— Вот они упали на вашу тыквогонскую землю, и вдруг из них вырастут заколдованные тыквы!

— Или… шароглоты! — осенило Авку. — Они ведь похожи!

— Да! И не такие, как сейчас, а сверхволшебные. Чтобы с ними путешествовать среди звезд…

— И по разным пространствам…

… Тогда они еще не знали, что со временем так и будет. Добродушные толстощекие шароглоты станут расти на грядках и получат научное название — «биокапсулы дальней связи». А ведущий специалист по изучению многослойных пространств Август Головка будет получать выговоры от жены:

— Почему наши дети опять прогуливают уроки? А этот круглый дурак Тимоша Номер Семь вместо того, чтобы доставлять их из школы для выполнения домашних заданий, помогает им болтаться в неизведанных областях Вселенной!

— Но, ласточка моя, какой смысл болтаться в изведанных областях?

— Да, мамочка, какой? — ласково встревал в разговор непричесанный младший сын по имени Гуська. И осторожно двигался к двери, за которой ждал его Тимоша Номер Семь.

— Ты куда? А уроки? Марш назад, я кому сказала!.. Ну, только вернись домой!.. Это всё ваше воспитание, господин академик!

— Ну… наверно, и ваше немножко, сударыня, — осторожно напоминал академик Головка. — Вспомни себя в двенадцать лет. Как ты верещала от восторга, когда Леонпупо Номер Одиннадцать перенес нас в Заоблачный город. У меня до сих пор в ушах… з-звенит…

— Еще и дразнится… — прятала улыбку супруга академика (надеюсь, вы догадались, какое у нее имя).

Но все это будет потом, в новом веке. Пока же Авка и Звенка сидели рядышком, а с лунного неба падали все новые звезды. Вдали играла музыка. Гуська и Лютик развеселились и вместе с Кактусом носились в шуршащей траве. Потом к ним присоединились коты…

Здесь мы вполне можем расстаться с нашими главными героями, поскольку повесть подошла к концу. Но есть, пожалуй, смысл сказать несколько слов о других персонажах.

Лучик сделался, разумеется, знаменитым поэтом. В школах изучают поэму Лучезара Окрыленного «Любовь, ты и киты».

Даниил Белоцвет стал в конце концов полным генералом музыкальной службы и командовал всеми юными барабанщиками Тыквогонии и сопредельных государств.

Авкин брат Бума дослужился до капитана сторожевой службы. Но потом он вдруг ушел в отставку и занялся живописью. Широко известно его громадное полотно «Встреча континентов» и портрет изобретателя первого тыкволета Густава Дыха.

Император Валериус Третий со временем сильно постарел, светло-рыжая прическа совсем поседела. Ядовитая газета «Чистая правда, вам говорят!» однажды написала, что его величество перестал управлять страной, впал в детство и часто играет в чопки с дворцовыми барабанщиками и пажами. Государь, однако, не растерялся. Через газету «Соединенные земли» он ответил злопыхателям статьей, полной достоинства и логики. «Во-первых, — писал он, — император имеет право заниматься всем, на что будет его желание, поскольку он самодержец всея Тыквогонии. А во-вторых, всякий монарх тем лучше, чем он меньше вмешивается в государственные дела. Особенно когда дела эти идут прекрасно! Государь должен быть подобен капитану судна — тот не появляется на мостике, если плавание благополучно».

Большинство тыквогонцев одобрило статью императора, а барабанщики выбрали его своим почетным командиром.

Кошка Заноза в те полные приключений дни, когда сблизились материки, родила пятерых серых котят. Авка раздал их друзьям-приятелям, а самого пушистого подарил Звенке. Котенок Микрочих подружился с Фонарем и Плюхой, и Звенкин дедушка говорил, что скоро Маячный мыс придется переименовать в Кошачий. Но это он так, шутя…

Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 150