Ударили зимой сильные холода. Хан и говорит совенку:
— В жизни своей я так не мерз!
— Что ты, отец! — важно произнес совенок. — Мне доводилось видеть мороз и покрепче; помню, бывало и такое: у человека слюна на лету замерзала, а у быка рога обламывались! Сам я едва спасся от холода, я тогда в ветки зарылся на дереве.
— Да ты, выходит, много старше меня! — рассердился хан. — А притворяешься маленьким. Убирайся вон! — И выгнал обманщика из дому.
С тех пор у совы нет собственного дома, а днем прячется она в кроне дерева.
Прошло какое-то время, умер хан птиц, и стали птицы держать совет, кому быть теперь ханом.
— Пусть ханом будет сова! Ее все знают, да и по ночам глаза у совы так и горят, так и полыхают! Настоящий хан будет! — предлагает журавль.
— Этого еще не хватало! — возмутилась ворона. — Лапы у совы кривые, оперенье некрасивое! Глазищи желтые! А голос-то, голос! «Ух» да «ух»! Что может быть противнее? Такое страшилище на ханский престол возводить?!
Послушались птицы ворону, не сделали сову своим ханом. С тех пор сова и ворона — заклятые враги. Днем ворона не дает сове покоя, а ночью сова — вороне.
Почему верблюд любит в золе кататься
Монгольская сказка
Перевод Г. Матвеевой
старые времена, когда звери решали, чьим звериным именем называть годы по лунному календарю, разгорелся спор между верблюдом и мышью.
Верблюд требовал, чтобы год назвали годом верблюда, а мышь твердила, что наступающий год должен носить ее имя, годом мыши прозываться. Что ж! Решили звери: кто из них первым увидит восход солнца, того имя году и дадут.
В ту ночь верблюд вовсе не ложился спать, все поджидал восход солнца, глаз не сводил с кромки неба на востоке. А мышь вспрыгнула на верблюжий горб и стала смотреть на запад, на вершины гор.
Солнце еще не взошло, а верхушки гор на западе загорелись алым солнечным светом.
— Я первая увидала! Первая! — громко запищала мышь.
Рассвирепел верблюд, повалился от злости в кучу золы и давай на спине кататься, все норовит мышь раздавить.
Назвали звери год именем мыши, а верблюд так в лунный календарь и не попал.
С тех пор ни один верблюд не может равнодушно пройти мимо золы. Только приметит кучку золы, бросается на спину и давай кататься в золе — это он думает, что расправляется с мышью, давней своей соперницей.
Почему петух поет на заре
Монгольская сказка
Перевод Г. Матвеевой
старые времена у петуха был такой роскошный хвост, что человек всякий раз останавливался, чтобы полюбоваться им. Разобрала павлина зависть, днем и ночью думу думает, как бы завладеть петушиным хвостом. И придумал. Просит павлин петуха:
— Одолжи мне, дружище, твой хвост, на одну только ночь прошу. На свадьбу иду, принарядиться хочется. А рано утром я тебе его верну.
Согласился петух, отдал павлину свой хвост.
Утро пришло — павлин хвост не возвращает. День наступил — павлин и не думает с хвостом расставаться. Так и присвоил себе роскошный хвост петуха.
А петуху что ж остается? Как начинает светать, петух кричит «ку-ка-ре-ку!». Это он павлину напоминает:
— Отдавай, негодник, мой хвост!
Сорока и семь зеленых яиц
Монгольская сказка
Перевод Г. Матвеевой
ила на свете сорока, и было у нее гнездо на осине. Лежало в том гнезде семь зеленых яиц. Однажды подошла к осине лиса и просит:
— Дай мне одно яйцо, сорока. Я его съем.
— Ни за что не дам! — крикнула сорока.
— А коли так, я разбегусь и осину твою поломаю, пыль столбом пущу!
Перепугалась сорока и отдала плутовке одно яйцо.
Повадилась лиса ходить к сороке каждый день и всякий раз получала по зеленому сорочьему яйцу. Вот осталось в гнезде одно-единственное яйцо. Пригорюнилась сорока, заплакала. Вдруг, откуда ни возьмись, мышка выскакивает.
— Почему ты плачешь? — спрашивает она у сороки.
— Как же не плакать? — отвечает сорока. — Повадилась ко мне лиса ходить да яйца выпрашивать. «А не дашь, — говорит, — я разбегусь и осину твою поломаю, пыль столбом пущу!» Все яйца съела, последнее осталось.
— Не отдавай лисе яйцо, — советует мышь. — А станет грозиться осину поломать да пыль столбом пустить, скажи на это: «Где же у тебя рога, чтобы осину поломать? Где же у тебя копыта, чтобы пыль столбом пустить?» Лиса спросит, кто, мол, научил тебя так отвечать, а ты скажи: «Сама думала, думала да и придумала».
Шмыгнула мышь в нору, а тут и лиса появилась.
— Отдавай мне яйцо, сорока, я его съем! — потребовала она.
— Ни за что не отдам!
— А коли так, я разбегусь и осину твою поломаю, пыль столбом пущу!
— Где же у тебя рога, чтобы осину поломать? Где же у тебя копыта, чтобы пыль столбом пустить? — молвила сорока.
— Кто научил тебя так отвечать? Говори! — потребовала лиса.
— Сама думала, думала да и придумала.
— А вот не скажешь правду, пущу я в ход все свои тринадцать хитростей, живо тебя съем! — пригрозила лиса.
Перепугалась сорока и показала на нору, в которую спряталась мышь. Уселась лиса у норки и ну кликать мышь.
— Недосуг мне, лиса, — отвечала мышь, — я зерно от плевел очищаю.
Повременила немного лиса и снова зовет мышь. Та высунула голову.
— Если у тебя головка такая хорошенькая, представляю, какова грудка! — умильно пропела лиса.
Мышь высунулась по грудь.
— Хороша грудка! А каков хвостик?
Мышь высунула хвост.
— Что за хвостик! — воскликнула лиса. — У хорошенькой мышки и походка, верно, необыкновенная?
Выскочила мышь из норы и уж готова была пройтись неспешно, да так и угодила в лисью пасть. Сказала мышь:
— Твоя взяла. Только знай: если будешь есть меня, сомкнув челюсти, никакого вкуса не почувствуешь. Другое дело, когда рот пошире разинешь!
Лиса лакомка известная! Разинула она пасть, а мышь скок оттуда и была такова!
Вор верхом на тигре
Монгольская сказка
Перевод Г. Матвеевой
или на свете старик и старуха, и была у них корова. Однажды ночью забрался в загон тигр и задрал пеструху.
— Вчера тигр сожрал пеструху, сегодня наверняка снова явится. Боюсь, несдобровать нам, — говорит старуха.
— Нынче-то ночью он не придет, еще не проголодался, а вот крыша прохудилась — это беда. Хуже всякого тигра проклятая протечка! — молвит старик.
А тигр-то как раз был неподалеку, в сарае притаился.
Услыхал тигр старика и испугался: «Протечка?! Это что еще за зверь? Видно, сильнее меня, раз старик так его боится».
В этот самый миг на крыше сарая притаился вор, надумал вор украсть у стариков пеструху, да в темноте не разобрал, как в хлев пролезть, оступился и упал прямо тигру на спину.
Взвился тигр от страха — не иначе как попал он в лапы этой страшной протечке! Зажмурился и бегом! А вор на нем верхом трясется. «Что за быстроногая корова мне попалась», — удивляется вор, вцепился руками в шкуру, вот-вот хлопнется оземь.
Тут уж светать стало, видит вор, не пеструха под ним, а лютый тигр. От ужаса хлоп на землю — и бегом! А тигр так напугался, что головы не повернул, прибавил ходу и больше уж никогда к старику со старухой не наведывался.
Отважный лучник
Монгольская сказка
Перевод Г. Матвеевой
старину на небе появлялось сразу семь солнц. И тогда наступала страшная засуха: земля накалялась докрасна, реки и озера пересыхали, деревья и травы гибли. Тяжко было и людям, и животным. А жил в то время один отважный стрелок. Стали просить его люди и звери, чтобы посбивал он с неба солнца.
