Сеня. Миссия Наследной Йагини (СИ) - Полоскова Дина

Однажды ее холодной недосягаемой красотой пленился богатый заморский купец, и оставил ради хладнокровного равнодушия бывшей статуи пылкие ласки и горячее сердце своей невесты. Одно-единственное слово, полное горечи и упрека: «Разлучница!», прозвучавшее в предрассветном сумраке приближающегося начала, неясной тупой болью отозвалось в сердце девушки, застучало болезненными молоточками в висках, и она воззвала к Моране, которую искренне считала своей матерью: «Любви… Если я узнаю, что такое любовь, я узнаю, почему люди плачут… И почему они смеются… Прошу любви… мама…» И Морана дала названной дочери любовь, наказав беречь ее от Ярила

[49]

.

Богиня строго наказала своему созданию — «Если Ярило узнает о твоей любви, тебе придется заплатить за дар своей жизнью».

Но девушка уже не слышала слов той, что дала ей жизнь. Ощущая одновременно чувство полета, падения, растворения в окружающем ее мире, полном великолепия красок, ароматов, сладости и бурления жизни, она осознала, что не в силах прятать эту самую любовь, ныне горячими струями текущую по венам бывшей ледяной статуи. Она плакала и смеялась невпопад, и тот, кто увидел бы ее тогда, сидящую на берегу лесного озера, мог бы подумать, что девушка помешалась. Но влюбленные всегда кажутся немного помешанными. А девушка ликовала, впервые познав любовь, и пусть рядом пока не было ее возлюбленного — она уже знала о его существовании в этом прекрасном, полном чудес мире и ждала его, взлетая к незримым вершинам духа и скатывалась в зияющую пропасть отчаянья, при мысли о том, что может потерять то, что еще не обретала.

Кто знает, может лучше бы смертный увидел ее в этот час, и стал объектом неиссякаемого потока ласки и нежности ледяной девы. Но увидел ее тот самый заморский купец, который в отчаянье разыскивал свою равнодушную возлюбленную.

Беда в том, что сам Ярило пленился красотой бывшей статуи, спустившийся на Мать Сыру Землю в образе заморского купца. Узрев, что дева его грез вовсе не равнодушна и не холодна, пленившись ласками чудом обретенной возлюбленной, могучий бог не сдержал своего пыла, и этот пыл растопил его любимую.

Не простила Морана Ярило того, что он отнял ее единственное дитя, к которому прикипела жестокая богиня всем своим холодным сердцем. Не простила и людям того, что не уберегли ее дочь. И, собрав все свое могущество в один единый удар, обрекла она всех и каждого расплачиваться самым дорогим за то, что просят люди у всесильных богов.

Я помню, как оказалась впечатлена историей рождения, недолгой жизни и смерти ледяной статуи, которая всего лишь хотела познать, что такое любовь. И то, что перед смертью дева узнала, от чего люди плачут и смеются, казалось мне спорным утешением. Моя задумчивость и серьезность не ускользнула от бабуль, но я не признавалась в том, что так меня расстроило. В конце концов, когда поняла, что сдерживаться больше нету сил, так и спросила, напрямую — правда ли то, что в жизни всегда платишь за любовь самым дорогим?

— История ледяной девы, — сделала правильный вывод баба Стефа, и баба Рая кивнула. А потом, бабуля очень ласково посмотрела на меня, и задала казалось, совсем не относящийся к делу вопрос:

— Как думаешь, Сеня, чем сейчас занимаются твои родители?

Папа с мамой тогда только-только уехали в Дарнийское герцогство, намереваясь пока там обосноваться. Теплый климат герцогства как нельзя лучше подходил маменьке, и их знания стихийника и целительницы как нельзя лучше подошли на земле с нестабильным магическим фоном. Нет, не таким, конечно, как в Менфере, даже близко нет. Просто в землях Дарнийских Оборотней родителей ждали новые научные магические открытия и, чего греха таить, приключения, которые оба так любили.

Я задумалась над вопросом бабули. Родители… Наверно, папенька сейчас занимается сложными расчетами в обуздании магических стихий, коих, в отличии от стихий Матери Сырой Земли, ровно семь, а маменька помогает ему. Или они, плечом к плечу, делают новые открытия, которые обязательно принесут пользу нашему миру. Или находятся к каком-то очень затяжном, полным таинственных опасностей походе по нехоженым прежде тропам, до чего оба большие охотники, сиречь авантюристы, как называют эту парочку бабули. А может, отдыхают после очередного приключения — и папенька сварил для маменьки кофей, и она, зажмурив глаза от удовольствия, пьет его, пока не остыл. А может, маменька — такая красивая в новом платье — расставляет на столе приборы и зовет папеньку ужинать… Я думала и думала. Представляла и представляла, а бабули следили за моим лицом. И тут меня озарило! Что бы ни делали сейчас родители, они обязательно счастливы! До умопомрачения счастливы, потому что каждым их действием руководит любовь! А как же… Я растерянно уставилась на довольно переглядывающихся между собой бабуль.

— Это всего лишь легенда. Миф, Сеня. Сказ — ка. Вовсе необязательно платить за чтобы то ни было непомерно высокую цену, если не идешь на сделку со своим сердцем и совестью. Деве из легенды на первый взгляд не повезло. Но она получила то, что хотела, помнишь? К сожалению, нередко встречается несчастная любовь, и боль, и предательство… И если будет на то воля светлых богов, тебя минует сия чаша. Но не все сказ — ки заканчиваются плохо, как и не все хорошо. В Древних Песнях много и других, светлых и чудесных историй, — и бабушкина рука ласково гладит меня по голове…

Этой ночью я внезапно проснулась, и как ни старалась, не могла больше заснуть. И поняла, что именно не лает мне покоя. Однажды… не так давно… Я очень хотела узнать, что такое любовь. И через две недели встретила Лиодора.

Сейчас, когда я бежала по извилистым коридорам дворца правителя вампиров, прижимая к груди пушистого Даньку, я почему-то вспомнила вновь легенду о ледяной деве, о том, что за любовь порой приходится платить. И часто — очень высокую цену. Какова же моя цена? О, светлая Макошь! Помоги заплатить за мою любовь ценой собственной жизни! Но только не братом и не сестрой! И не жизнью элсмирского волка…

Вампиры, собравшиеся в Малом Зале Советов, все как один повернули головы при моем появлении. Владислав молча протянул мне клочок бумаги.

— Ты можешь восстановить записку? — спросил он меня, и я поняла, что именно этим письмом тролля выманили ночью из дворца.

Нахмурилась, провела рукой над обрывком… Чары, поглощающие чужую магию. Странно, что этот клочок вообще нашли.

— Благодари своего коловертыша, — сказал дедушка правителя, — Он сумел обнаружить следы наемника, ведущие к храму.

Я кивнула, всецело поглощенная распутыванием сложной цепочки чар. Есть! Вокруг крошечного кусочка как будто нарастал лист бумаги. И пусть это только проекция, нескольких секунд нам хватит, чтобы прочесть то, что было написано на нем в ту ночь.

«Приходи во внутренний двор подлунной стороны дворца. Один и без свидетелей, если не хочешь, чтобы с твоим мохнатым другом что-то случилось в лунную ночь».

Леонелла вгляделась в огненные буквы, проступившие на полупрозрачном листе, зависшем в воздухе между моими ладонями.

— Это почерк Сонелы, — тихо сказала она.

Алин, заглянув с другой стороны, кивнул.

В проекции листка больше не было надобности. Один жест, и перед нами возникла полупрозрачная фигуры автора письма, точнее авторши — перед нами в воздухе раскачивалась, медленно растворяясь, фигура стражницы с каштановыми волосами и зелеными глазами.

— Привести ее, — прозвучал спокойный приказ правителя. Через несколько долгих, томительных хвилин, стражница предстала перед нами.

— За что ты убила Митрия? — стоило Сонеле переступить порог, спросил правитель, и по мелькнувшему ужасу на лице вампирши, мы все поняли, что он прав. Сонела вглядывалась в наши лица, пытаясь понять, что именно мы знаем.

— Мы все знаем, Сонела, — мягко и в тоже время твердо сказала Леонелла.

— Тебе лучше сказать правду. Самой, — добавил Датардаил.

— Она не скажет, — донесся из окна голос тролля, — Сдохнет, а не скажет. Гордая, сучка, — в следующий миг Михей перепрыгнул через подоконник. Через широкое плечо наемника оказалась перекинута связанная, с кляпом во рту Лера. Вытаращенные глаза вампирши и кляп у нее во рту более чем красноречиво говорили о том, что вампирша думает обо всей этой ситуации. Я перевела глаза на Сонелу — все-таки в бедственном положении ее подруга, но на хорошеньком лице вампирши увидела только гримасу отвращения.