Девочка-медведь - Андерсон Софи

Давно ль это было, недавно ли, а только нашёл однажды дровосек чудо-дерево. Как увидел, глаза вытаращил, рот разинул, топор из рук выронил. Из самой души леса оно произрастало, до самого неба доставало, широкой кроной зарю утреннюю затмевало, а как ветер дунет, петь и плясать пускалось.

Из его веток вылуплялись птенцы, из семян пробивались родники, листья песнями задушевными звенели.

Подобрал дровосек дрожащими руками топор с земли. «Срублю-ка я ветку с дерева этого волшебного, — думает. — Всего одну, и вырежу из неё колыбель для сыночка своего, чтобы сладкие сны ему снились».

Но едва он занёс топор, как дерево зашелестело листьями и заговорило с ним человеческим голосом:

— Не руби меня, дровосек, и я исполню твоё желание.

Опешил дровосек, нахмурился: и так всё у него есть, что душа пожелает, — воля вольная, пища да кров надёжный, красота леса и сказки его чудесные, жена любимая и сынок желанный. Думал он, думал и надумал.

— Хочу, чтоб мы с женой и сыном всегда пребывали в силе и здравии крепком.

Затрепетало дерево ветвями, листвой зашелестело и просыпало в руки дровосеку пригоршни семян.

— Посей эти семена вокруг дома своего, вырастут из них плоды и травы целебные, и будете вы вовек сильными да здоровыми.

Поблагодарил дровосек дерево и домой побежал семена волшебные сеять. Вырос из тех семян пышный сад, плоды обильные принёс. Едят дровосек с семьёй те плоды, силой напитываются и здоровьем крепким. Не нарадуется дровосек на сад свой цветущий. Но одна мыслишка червячком назойливым точит его и точит: чего бы ещё у чудо-дерева выпросить?

Тесно у него в голове от желаний, мечты одна чудней другой грудь распирают. Не успела ещё луна на небо выйти, как он снова к дереву прибежал и давай просить:

— Дерево, а дерево! Живёт моё семейство в силе и здравии, да только очень уж бедные мы. Хочу разбогатеть, чтоб сынку своему долю обеспечить сытую да завидную.

Закачало дерево ветвями, просыпало с веток ягоды разные, а те на земле сразу в каменья драгоценные превращаются. Бросился дровосек собирать их, а потом домой побежал, от счастья ног под собой не чуя. Доверху набил теми каменьями сундук, сидит радуется, а мыслишка-червячок тут как тут, новые желания нашёптывает. И снова луна не успела сменить солнце на небе, как прибежал дровосек к чудо-дереву и давай просить:

— Дерево, а дерево! Зажили мы хоть и богато, а по-прежнему в жалкой лачужке ютимся. Хочу новый дом заиметь, и чтоб побольше.

Заколыхало дерево ветвями и уронило к ногам дровосека орех, да не простой, а из чистого золота:

— Посади его в землю, и вырастет целый замок.

Обрадовался дровосек, засиял от счастья. Нашёл в лесу полянку, посадил золотой орех и дивится, как на том месте замок огромный вырастает, стены всеми цветами радуги переливаются, купол золотом пламенеет. Затрепетал дровосек от счастья, на замок свой прекрасный не налюбуется. А мыслишка-червячок опять его точит. И снова понесли его ноги к чудо-дереву.

— Дерево, а дерево, — канючит дровосек, — всем сынок мой хорош да пригож, а всё равно как был, так и есть простого рода-племени. Желаю царём быть и чтоб жена моя царицей стала, тогда будут сыночку нашему везде почёт и уважение.

Закачало дерево листьями, вздохнуло тяжело и молвит:

— Ступай домой и тем удовольствуйся, что имеешь.

Но вцепилась уже жадность в дровосека когтями острыми, изглодала сердце его, как рысь голодная добычу, аж топор у него в руках трясётся. Закричал не своим голосом:

— Не исполнишь желание моё, порублю тебя в щепки!

А дерево и слушать не желает, отвернулось от него и поёт себе, заливается.

Зарычал дровосек от злобы лютой, взмахнул топором…

Хрясь…

И срубил ветку у самого основания.

Закричало дерево от боли.

Спохватился дровосек, да поздно. Заплакало дерево, сок из него слезами полился и прямо на дровосека, на веки вечные проклиная его. Побежал он домой, совестью жгучей угрызаясь, прижал к себе жену с сыном, горюет.

И слёзы дерева с него на жену и сына попали.

Просыпаются дровосек и его жена в замке своём поутру, едва солнце встало. Еле головы тяжёлые от подушек оторвали. Глядь, а они медведями стали, а сынок их — неуклюжим мохнатым медвежонком.

Много лун сменилось, прежде чем привыкли дровосек с женой к доле своей медвежьей, а как привыкли, вдруг поняли, какая жизнь у них счастливая настала. Всё-то у них есть: воля вольная, пища да кров надёжный, леса красота и сказки его таинственные, любовь их взаимная. Мало того, величали их теперь Царь-Медведь и Царица-Медведица, а всё зверьё лесное почёт им оказывало и уважение.

О том, как людьми были, всё реже вспоминали, и души их в медвежьи переродились. Только сын-медвежонок сохранил душу человека, и одолевало его желание снова стать человеком и зажить среди людей. Разгорелась в нём борьба жестокая между желанием заветным и проклятием, на его род наложенным, так с тех пор и не кончается.