Рядом со Сталиным - Бережков Валентин Михайлович

— Почему же Андрей не поднялся ко мне? — спросил я Леру.

— А разве он был не с тобой? Сюда он не приходил. Сходи в гараж, он, видно, там слушает своего Мика Джеггера…

В гараже я не обнаружил машины там, где недавно ее запарковал. Может, Андрей, который уже немного научился водить, решил прокатиться и поставил машину на другом уровне? Обойдя все четыре гаражных этажа, я так его и не нашел.

Где же Андрей? Не случилось ли с ним что-либо недоброе? Ворота в гараж открывались автоматически, и, после того как машина въезжала, оставался промежуток, достаточный для злоумышленника, чтобы проскользнуть внутрь. Обнаружив подростка, он мог связать его и, затолкнув в багажник, выехать из гаража. Такие случаи бывали, но я не хотел думать о худшем. Вышел на улицу, обошел дом и еще несколько кварталов, но ни Андрея, ни машины нигде не было.

Вернувшись домой, спросил Леру — не объявился ли Андрей. Она была в полном отчаянии. Куда же он девался и где огромный «олдсмобил», купленный на средства Института США и Канады? Впрочем, машина полностью застрахована, и если она украдена, ее стоимость вернут.

Но главное, что, с Андреем?

Не притронувшись к еде, мы терялись в догадках. Принялись листать блокнот Андрея и наткнулись на телефон Сулхана. Может, он что-то знает? Набрав номер, услышал низкий голос:

— Говорит Сулхан..

— Прошу извинить за беспокойство. Это отец Андрея. Вы, случайно, его не видели недавно?

— Да, я его видел.

— Дело в том, что он куда-то исчез. Пропала и моя машина. Что с ним могло случиться?

— Я видел его сегодня. Он как будто собирался ехать в Нью-Йорк…

Что за ерунда! Мы только недавно все трое были в Нью-Йорке и я не планировал вновь туда ехать. Сказал об этом Сулхану.

— Может, Андрей фантазировал. Сожалею, но больше ничем не могу вам помочь…

Что, если Андрей вбил себе в голову, что сам сможет доехать до Нью-Йорка? Я слыхал, что Мик Джеггер дает там концерт. Но у Андрея нет водительских прав, он едва может управлять машиной и не в состоянии разобраться в сложном маршруте. Дороги между Вашингтоном и Нью-Йорком в основном платные. Откуда у него на это деньги?

После долгих раздумий решили не поднимать паники звонком в посольство, а сперва обратиться в местную полицию. Минут через десять появился дорожный инспектор. Я объяснил ситуацию, сказав, что, как это ни невероятно, Андрей сейчас может находиться на одной из автострад, ведущих в Нью-Йорк.

— Сколько ему лет? — спросил инспектор.

— Шестнадцать…

— О, ребята в этом возрасте откалывают и не такие вещи. У Них бродят порой в головах странные идеи. Не беспокойтесь, мы быстро найдем его. Вашу машину легко обнаружить, у вас дипломатический номер. За такими машинами наблюдают специальные патрули. Вы не успеете и оглянуться, как я доставлю сюда вашего беглеца…

Его уверенность нас ободрила. Действительно, не составит труда найти такую машину, как моя, да еще с подростком за рулем. Но прошел час, потом второй, а инспектор не звонил. Подождав еще час, я снова набрал номер полиции.

— Мы занимаемся вашим делом, — был ответ. — Не беспокойтесь, вас поставят в известность…

Лера совсем разнервничалась. Пришлось проинформировать нашего консула. Конечно, там будет переполох: пропал советский мальчик! Консул сказал, что немедленно приедет к нам. Просил не выходить из дому. Прошел еще час. По-видимому, начальство в посольстве обсуждало «инцидент» в семье Бережковых.

Наконец консул появился.

— Андрей вернулся? — спросил он бодро с порога.

Узнав, что Андрея все еще нет, он принялся успокаивать нас, приводя аналогичные случаи, закончившиеся благополучно. Лера рассказала о несколько странной дружбе Андрея с Сулханом, а также о том, что, по предположению последнего, Андрей мог отправиться на машине в Нью-Йорк.

— Давайте я поговорю с этим Сулханом, — предложил консул.

Я набрал знакомый номер. Ответил женский голос.

— Могу я поговорить с Сулханом?

— Сулхан здесь больше не живет, он вообще покинул страну. — И она повесила трубку.

— Все это очень странно, — принялся размышлять консул. — Если Сулхан действительно как-то связан с исчезновением Андрея, то дело принимает дурной оборот…

Мы и без него это понимали. Почему полиция до сих пор не могла установить, где Андрей? Почему не обнаружен автомобиль с дипломатическим номером? Или этот Сулхан какой-то гангстер, похитивший Андрея в качестве заложника и где-то спрятавший его и мою машину? А может, тут замешаны какие-то высшие силы?

Рабочий день в посольстве окончился. Консул еще побыл некоторое время с нами, а прощаясь, попросил сразу же позвонить ему домой, если что узнаем.

Мы остались одни в полном неведении. Я пытался, как мог, успокоить Леру, хотя понимал, что мы попали в беду. Все наши планы рушились.

Подходил к концу мой пятилетний срок работы в Америке. Андрей заканчивал восьмилетнюю посольскую школу и должен был пойти в девятый класс в Москве. Поскольку Институт США и Канады еще не подобрал мне замены, мы решили, что в конце августа Лера с Андреем отправятся в Москву, а я останусь в Вашингтоне ждать сменщика. Я уже заказал для них авиабилеты. Но теперь все это повисло в воздухе. Мы сидели молча в гостиной и ждали, не зная чего…

Около двух ночи раздался телефонный звонок.

— Я здесь, в вестибюле. Спустись, пожалуйста, ко мне, — услышал я знакомый голос.

— Это Андрей, — поспешил я объяснить Лере.

— Задай ему взбучку…

Андрей стоял посреди вестибюля какой-то растерянный и, как мне показалось, опухший.

— Машина у подъезда… Мне трудно въехать в гараж.

Мы вышли к «олдсмобилю». Все как будто было в порядке, но спидометр показывал, что за последние 12 часов был проделан путь в несколько сот миль. Я ни о чем не спрашивал Андрея, видя его жалкое состояние. Запарковав машину, поднялись в квартиру. Лера, позабыв про «взбучку», принялась целовать и обнимать сына. Он же стоял молча и безучастно. Я наконец спросил:

— Может, расскажешь, что с тобой произошло?

— Лучше завтра, дайте воды.

Он выпил залпом две большие кружки, вытер губы тыльной стороной ладони и еле выговорил:

— Я ужасно хочу спать.

Отправился в свою комнату, слегка покачиваясь, упал на кровать и, не раздеваясь, мгновенно уснул.

Мы, разумеется, не сомкнули глаз в ту ночь. Я позвонил консулу. Он тоже не спал. Одна его фраза меня резанула: «Будем надеяться, что этим все кончится…»

Утром, как я ни старался выведать у Андрея, что с ним произошло, он либо отмалчивался, либо уверял, что ничего не помнит. Лере и мне пора было отправляться на работу, но могли ли мы оставить Андрея одного? Пришлось взять его с собой. Препроводив сына в посольский буфет, я поднялся на второй этаж проинформировать Олега Соколова, поверенного в делах на время отсутствия посла Анатолия Добрынина, находившегося в Москве.

Олег тоже высказал сомнение насчет того, закончится ли на этом история с Андреем. Уж очень все странно. И знакомство с исчезнувшим Сулханом, и то, что полиция не смогла обнаружить мою машину, и странное поведение Андрея…

Мы решили на всякий случай ускорить его отъезд вместе с Лерой. К счастью, на следующий день был рейс «Аэрофлота» в Москву. Мы с Олегом были в дружеских отношениях, и я чувствовал, что он искренне хочет нам помочь в этой сложной ситуации.

Зазвонил телефон. Олег снял трубку, стал слушать, и я заметил, как меняется выражение его лица. Отвечал он междометиями и, положив трубку, молча посмотрел на меня с сочувствием:

— Это был наш общий друг Лесли Гэлб из вашингтонского бюро «Нью-Йорк тайме». Он только что получил копию письма Андрея, адресованного президенту Рейгану. Андрей просит убежища в Соединенных Штатах. Письмо будет опубликовано сегодня в вечернем выпуске газеты…

Я предчувствовал нечто недоброе, но такого удара никак не ожидал. То был наиболее острый период «холодной войны», когда нашу страну Рейган клеймил как «империю зла». И вдруг сын советского дипломата, пусть даже подросток, просит у президента США политического убежища! То была находка для воителей «холодной войны»! Я никак не мог поверить, что это правда. Но почему Андрей мне ничего не сказал?