Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович

Оценив создавшуюся обстановку, мы пришли к твердому убеждению, что у нас есть все возможности для того, чтобы не допустить ухода войск Шернера в Восточную Пруссию. Главную надежду мы возлагали на 3-й гвардейский и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии. 3-й гвардейский под командованием генерал-лейтенанта А. П. Панфилова должен был пробиваться через Телыпяй, Плунге, Кретинга на Палангу, а 29-й — под командованием генерал-майора К. М. Малахова — через Лукники, Ретавас на Клайпеду (Мемель).

Переправившись через реку Вента, оба корпуса опередили стрелковые дивизии и устремились ко второму оборонительному рубежу, проходившему по рекам Вирвите и Упина. Мы с нетерпением ждали от Вольского донесений о прорыве туда его корпусов.

…В этот день мы узнали, что 39-я армия 3-го Белорусского тоже перешла в наступление и, используя успех нашей 2-й гвардейской, стремительно продвигается на Таураге. Сообщая мне об этом, А. М. Василевский выразил удовлетворение, что теперь к границе Восточной Пруссии будут наступать уже две армии. Зная, что меня тревожит мысль, верно ли мы сделали, когда перенацелили в ходе подготовки к наступлению армию генерала П. Г. Чанчибадзе с Клайпеды на Восточную Пруссию, маршал своим сообщением словно бы подчеркивал правильность выбранного нами направления главного удара левофланговой армии.

Теперь и генерал П. Ф. Папивин уже не отводил от меня в смущении свой взгляд — его летчики, несмотря на сохранившуюся облачность, втрое активизировали свои действия. Особенно доставалось фашистам от штурмовиков. Истребители надежно прикрыли танковые корпуса от ударов с воздуха.

В середине дня армии, наступавшие на Клайпеду и севернее, вели упорные бои за второй оборонительный рубеж по рекам Вирвите и Упина, встречая организованное сопротивление пехоты и подоспевших частей 5-й, 7-й танковых дивизий и мотодивизии СС «Великая Германия». Из штаба танковой армии поступали весьма неутешительные сведения: ее мощным передовым отрядам не удалось с ходу преодолеть второй оборонительный рубеж. Серьезное препятствие представляли не только заболоченные реки, но и противотанковые заграждения, защищаемые плотным огнем артиллерии и закопанных танков. Передовые отряды несли ощутимые потери.

Во второй половине дня мне позвонили с командного пункта танковой армии.

— Товарищ командующий! — послышался взволнованный голос генерала В. Т. Вольского. — В районе станции Убишке сильная противотанковая оборона, прикрытая заболоченной поймой реки. Передовые отряды несут потери… А южнее, в полосе первого стрелкового корпуса, обозначился успех, да и реку не надо форсировать. Разрешите прорываться там…

Представив, что танковой армии придется пробивать при таком сопротивлении дорогу через второй оборонительный рубеж с наступлением темноты, я без колебаний одобрил решение осуществить маневр на юг, в полосу 1-го стрелкового корпуса. Нам было важно поскорее вывести танкистов из тактической зоны обороны на оперативный простор, где они будут иметь широкие возможности для маневра.

В середине ночи главные силы 5-й гвардейской танковой армии преодолели второй оборонительный рубеж противника южнее местечка Упина и силами передовых отрядов устремились на запад.

Брешь в обороне противника расширилась до 80 километров. Было освобождено еще 400 населенных пунктов. Армии И. М. Чистякова и А. П. Белобородова продвинулись за день на 15–20 километров, а гвардейцы П. Г. Чанчибадзе — на 13–15 километров. О стремительности наступления свидетельствовало то, что фашисты, отступая, оставили в этот день на дорогах 650 орудий, 19 танков и бронетранспортеров и много различного имущества.

Главные силы 51-й армии не могли угнаться за ушедшими вперед армиями первого эшелона. Они медленно продвигались по забитым дорогам в готовности вступить в сражение.

…Как мы и рассчитывали, на следующий день войска добились еще больших успехов, хотя противник предпринял 20 контратак. Танковые корпуса, как и следовало ожидать, вели за собой стрелковые соединения. В этот день в 19-м танковом корпусе генерала И. Д. Васильева снова отличился уже известный читателю по предыдущим боям командир передового отряда майор Писарев. Вырвавшись со своим батальоном далеко вперед, он вышел к крупному населенному пункту Седа. Узнав, что там сильный гарнизон, майор повел батальон в обход Седы с севера. В пути отряд встретил мотоколонну гитлеровцев, с ходу атаковал ее и разгромил, уничтожив 15 бронетранспортеров, 15 орудий и 150 автомашин. Подойдя к укрепленному пункту с тыла, он внезапной атакой истребил фашистский гарнизон, захватив 200 пленных, 15 орудий и много другого вооружения. Противнику так и не удалось выбить из Седы отважный батальон, и он несколько часов держал оборону, пока не подошли главные силы 26-й мотострелковой бригады полковника Храповицкого. Георгию Ивановичу Писареву было присвоено звание Героя Советского Союза.

В полосе наступления 1-го стрелкового корпуса 43-й армии исключительной дерзостью отличались в этот день действия 10-й гвардейской танковой бригады под командованием полковника Н. В. Волкова. Искусно маневрируя, она стремительно вырвалась вперед. Подойдя к сильно укрепленному узлу дорог Жораны, Волков повел бригаду в обход и внезапным ударом с тыла захватил его. Пути противнику были перерезаны. Но фашисты об этом не знали. Отходившая на Жораны фашистская часть попала в засаду и была уничтожена. В течение 6 часов бригада удерживала этот узел дорог до подхода главных сил.

Столь же стремительными действиями порадовал 7 октября 29-й танковый корпус генерала К. М. Малахова. К концу дня бригады этого корпуса, пройдя с боями около 60 километров, почти на 12 километров оторвались от главных сил 43-й армии и овладели крупными населенными пунктами Кетураки, Медынгяны и Ретавас. 3-й гвардейский танковый корпус шел следом в общем направлении на Ретавас. Это было неплохо, но мы рассчитывали на более стремительное продвижение танковой армии. Это я высказал генералу Вольскому и потребовал от него активное маневрировать, быстрее использовать успех передовых отрядов.

6-я гвардейская и 43-я армии своими главными силами тоже продвинулись на 25–30 километров. Особенно хорошо шли дела у генерала Чанчибадзе. Чрезвычайно стремительно паступал у него 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова. Его бригады опередили основное ядро армии на 12 километров. А главные силы 2-й гвардейской, пройдя за день 30 километров, соединились с 39-й армией 3-го Белорусского фронта. Общий фронт прорыва расширился до 130 километров. В течение дня было освобождено 500 населенных пунктов. Потери противника росли, особенно в бронетанковой технике. Только за этот день он лишился около 90 танков, штурмовых орудий и бронетранспортеров. Наши авиаторы продолжали летать даже в дождь и при низкой облачности и причиняли гитлеровцам немалые потери. Только 7 октября штурмовики уничтожили 20 танков, 200 автомашин и большое количество фашистов.

…Вступили в сражение и войска 4-й ударной армии. К концу дня генерал Малышев донес, что в ходе упорных боев они продвинулись в направлении на Акмене до 5 километров. Но и это было неплохо. Нам было важно то, что эта армия сковала сильную группировку противника, угрожавшую наступающим войскам с севера.

Утро четвертого дня наступления снова огорчило погодой: на многих участках шел изнуряющий дождь, расквашивая и без того насквозь пропитанную влагой землю. Однако главные силы фронта не снизили темпа продвижения. Генерал Чистяков доносил, что его корпуса идут вдоль железной дороги Шяуляй — Лиепая, успешно отражая контратаки. Наиболее сильным ударам подвергся правофланговый 22-й гвардейский стрелковый корпус. Из района станции Мажейкяй, что на железной дороге Шяуляй — Лиепая, 90-ю гвардейскую стрелковую контратаковали крупные силы пехоты, и ее части подверглись сильному огневому налету с бронепоездов. Полкам пришлось несколько отступить. Обеспокоенный этим, я приказал авиаторам нанести удар по бронепоездам и контратакующим частям врага, согласовав свои действия с командованием 6-й гвардейской.