Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - Ерохина Анастасия

В итоге совместное пение пошло всем на пользу. Корейские студенты спели что-то своё, из попсы, а потом выступили и наши малайские сёстры с национальными песнями. Паша, как мог, аккомпанировал на гитаре, и в итоге все начали жалеть, что мы так рано уезжаем, и желать счастливого пути и приятного путешествия. Это было очень трогательно. Но близилась полночь, так что, пожелав тщеславному владельцу фермы, а также всем сёстрам и студентам спокойной ночи, мы наконец-то заселились в свою сторожку.

Это был милый маленький двухэтажный домик, в котором жилое помещение располагалось целиком наверху, а нижний этаж занимала веранда и туалет, к несчастью, не работавший. Мыться мы ходили в общественный санузел, также оборудованный душем, и это не вызвало особых неудобств. А в остальном сторожка была для нас идеальным местом. В ней были большие панорамные окна во все четыре стороны света, а также пол с подогревом, которым мы не только согрели комнату, но и высушили всю свежевыстиранную одежду. В дождливую погоду это было особенно удобно, тем более что на следующий день нам предстояла долгая дорога и перелёт. Сон в домике, торчащем посреди сада, был блажен и крепок, как у беспробудно пьяного.

Позавтракав на ферме последний раз, мы решили, не тратя времени, отправляться в Пусан, подальше от этой империи хурмы и её повелителя. Мисс Мун собиралась отвезти нас на остановку, но сперва заехала к мистеру Кангу попрощаться. Тот не упустил случай снова сфотографировался на фоне нас и даже вручил в подарок пакет чая из листьев хурмы. Чай этот обладал столь выраженным мочегонным эффектом, что позже пришлось от него избавиться. Но в итоге, несмотря на обилие негативных впечатлений, последний вечер как-то выровнял общий эффект, и уезжали мы с небольшим сожалением. Но боюсь, что это сожаление скорее касалось еды, нежели общения. И правда: сочные персики и аппетитные помидоры мы вспоминаем до сих пор, а вот по мистеру Кангу скучать ещё не приходилось. Но и он по-своему желал нам добра и был неплохим человеком, а это самое главное. Тем более что безотносительно фотографий с большими шишками и малайскими интернами, он очень многое сделал и продолжает делать каждый день для тех, кто живёт и даже просто бывает на ферме «Тагам». И мы благодарны мистеру Кангу за всё.

Мисс Мун явно торопилась. Купив билеты, она и её помощница оставили нас на остановке, поручив какой-то тётушке, также ждущей автобус до Пусана, проследить, чтобы мы тоже на нем уехали. Забота этой случайной тётушки простиралась так далеко, что уже в Пусане она пыталась заманить нас в метро и старалась изо всех сил, чтобы иностранцы не потерялись, хотя мы свободно ориентировались на станции и всего лишь искали шкафчики для хранения багажа, чтобы не таскаться с рюкзаками. Сердечно отблагодарив эту случайную попутчицу, мы всё-таки смогли не уехать с ней на метро и удачно затолкали оба рюкзака в один шкафчик среднего размера. У меня оставался один помидор, и мы взяли его, а также шляпы и нарукавники, да ещё крем от солнца, и поехали гулять в парк Игидэ. Там, сидя на скамейке на берегу моря, я впилась зубами в сочный плод, и принялась аккуратно есть его, стараясь не забрызгать футболку соком. Это было проблематично, так как помидор размером был сопоставим с моей собственной головой. Так завершился период нашего волонтёрства на материке. Через несколько часов самолёт перенёс нас на остров Чеджу, где мы собирались провести две недели в свободном плавании, без всяких ферм, как обычные, но довольно небогатые туристы.

Отважный покоритель морских глубин.

Чеджу. Об этом не так уж и широко известном за пределами Кореи острове я узнала случайно в интернете, и с того момента меня неудержимо влекло туда — на берег, сложенный из пористых камней вулканического происхождения, навстречу ветру и солёным брызгам моря. В первый раз мы приехали на Чеджу два года назад, и тоже летом, когда палящее солнце день ото дня сменял проливной дождь. Остров имел скверный характер и встретил нас недружелюбно. За два года в его непредсказуемой и вздорной природе ничего не изменилось. Прогноз погоды обещал промозглый и дождливый день. Мы оделись потеплее, прихватили ветровки и даже полиэтиленовые плащи, но это был обман, с помощью которого остров давал нам почувствовать своё дурное настроение. Весь день, несмотря на мрачные обещания метеорологов, жарило солнце, и мы, не взяв ни крем от солнца, ни достаточное количество воды, мучились всю дорогу от жажды и сильно обгорели. Чеджу летом напоминает солярий: здесь можно сгореть даже в пасмурный день, когда солнце ни разу не выглянет из-за туч, а уж в ясный это практически гарантировано, несмотря на все предосторожности.

В ту самую первую поездку мы пробыли на Чеджу всего десять дней, и этого было ужасно мало. Единственный раз в жизни я горько плакала в аэропорту, настолько не хотелось уезжать. В этот раз мы предусмотрительно запланировали почти месяц на посещение капризного острова; этого должно было хватить для благоприятного расставания. Основным занятием на первую часть путешествия должна была стать пешая ходьба. Для этого на Чеджу созданы все условия: остров целиком опоясан пешеходными дорожками, предназначенными для знакомства людей с разнообразием местного ландшафта. Эти тропинки идут и вдоль берега, по камням, и через леса, поля и деревни, и ещё холмы, которые тут являются вполне себе вулканами, впрочем, давно потухшими и поросшими травой и деревьями. В центре острова возвышается гора Халла, тоже являющаяся вулканом. Желающие узнать Чеджу поближе могут взобраться почти на две тысячи метров по благоустроенными дорожкам, подбирающимся к её вершине с четырёх сторон. Странно, но мы ни разу не воспользовались такой возможностью. Если остров постоянно выкидывает с нами свои шутки на равнине, что же он может сотворить на вершине вулкана?

Дорожек для любителей пешей ходьбы, которые носят забавное имя «олле», здесь было больше, чем у нас — дней пребывания. Но мы и не собирались проходить их все, тем более что часть успели освоить ещё в первую поездку. Обосновавшись на северо-западе острова в городке Халлим, мы начали свои прогулки с сельских маршрутов. День за днем проходили всё больше и больше, отправляясь в дорогу рано утром, и уже ближе к вечеру возвращаясь в отель с помощью автобуса. Сельская жизнь была размеренной и неторопливой. Сухонькие старушки разъезжали на квадроциклах, таким своеобразным образом добираясь до своих огородов. Кое-где на полях дремали фазаны. Вспугнутые звуками наших шагов, они крылатой торпедой улетали в кусты. На деревьях вызревали огромные цитрусовые плоды, напоминающие грейпфруты, и своим видом и размером так и манили залезть на чужой участок. Но мы крепились и утоляли голод купленными в супермаркете булками. В парниках росли неторопливо мандарины, зрели мохнатые киви. Два или три встреченных нами парника сплошь заросли колючими кустами алоэ. Часть полей были засажены кактусами. Их яркие пурпурные плоды уже созрели, и мы, купившись на их близость, попались в ловушку. В ладони тут же вонзились тонкие, почти невидимые иглы, да и овчинка не стоила выделки: вкус напоминал варёную свёклу. Мы шли дальше и дальше. Дул ветер, и палящие лучи солнца поджаривали наши носы даже сквозь облака, козырёк шляпы и слой защитного крема.

Другие дорожки вели вдоль моря, где Чеджу был угрюм и молчалив в своём недружелюбии. Только звук волн, разбивающихся о чёрный вулканический берег, нарушал тишину. Один маршрут лежал мимо рыбных заводов и большого заброшенного отеля. Пока мы шли по каменистой тропинке у самой воды, из-под ног десятками разбегались морские тараканы — странные создания, весьма распространённые на острове. Двигаясь с удивительной скоростью, они напоминали усатые гоночные автомобили. Нас окружали ярко-зелёные морские водоросли, чёрные пористые камни и маленькие домики. Людей практически не было, только ныряльщицы хэнё плавали недалеко от берега, и их большие оранжевые буйки выделялись на тёмной глади воды. Когда-то давно на Чеджу царил матриархат, и женщины были основными добытчицами. Они ныряли с ножом и сеткой, охотясь на ценных моллюсков и другую морскую живность. Ремесло ныряльщиц хэнё живо и по сей день. Да только молодёжь стремится уехать в город, и лишь старухи выходят на промысел, надевая чёрные костюмы из толстой резины и маски. Даже в конце июня вода очень холодная, и мы не хотели бы оказаться в ней даже на минуту, а отважные бабки плавали часами, вынося на берег полные мешки добычи. Любой желающий может купить у хэнё свежих моллюсков, пока они на берегу, да только цены кусаются. Основная часть улова сдаётся перекупщикам либо отправляется напрямую в рестораны, куда вечерами сползаются туристы, лакомые до свежих морепродуктов. Самих хэнё с каждым годом становится всё меньше, но они всё ещё являются живым символ острова Чеджу наряду с мандаринами, ветреной погодой и цветущими по весне азалиями. Почитание ныряльщиц приобретает самые разные формы: помимо многочисленных статуй, изображающих этих престарелых дев, выходящих из моря, мы видели их изображения на открытках и даже просто на улицах. Один гостевой дом щеголял пукающими старушками хэнё, нарисованными прямо на стене.