Мы час бродили по музею,
Старались, как могли, понять,
Каких способна корифеев
Грузинская земля рождать.
Калейдоскоп и школ, и стилей
Ошеломил. Со всех сторон
Знакомый почерк находили
У неизвестных нам имен.
Вот Незнакомка — не Крамского,
Врата Тимура, но не те,
Мингрельский князь — Вандейка школа,
Гоген — в абхазской наготе,
Дейнека — в позе трех девчонок,
Мане — в туманном берегу…
Искусство Грузии — где? В чем ты?
Тебя понять я не могу.
И вдруг, как света сноп — во мраке,
Как в ясный вечер — ураган,
Как лезвие ножа — при драке,
Возник волшебник Пиросман.
Он посмотрел — ожили горы,
Еще взглянул — запел Кавказ,
Заговорил народ, который
Безмолвствовал уж битый час.
Пируют за столом джигиты,
Тифлисец пляшет и поет,
Кричит осел, кенто небритый
С медведем фрукты продает,
Насурмленно сверкает сваха,
Божественно шипит шашлык,
Рекламно, сочно все, однако
К такой палитре кто привык?
Черны усы, одежда, горы,
Белеют зубы, лица. Так
Увидел автор мир. Не спорю,
Что Пиросмани был чудак,
Но мудрый, едкий, самобытный,
Он — сын народа, верный сын.
И Грузия вдруг мне открылась
В эти вечерние часы.
И мы стояли долго в зале,
И улыбались от души,
И если б мне тогда сказали:
«Ты веришь в чудеса, скажи?»
Конечно. Вовсе не обман.
И чудо это — Пиросман!
