Александр Михайлович Зайцев - Ключевич А. С.

* Год рождения не выяснен, в церковной книге [10] за 1841 г. записи о рождении Константина нет. Личные дела братьев Зайцевых в архиве Казанского университета не сохранились. Судя по формулярному списку [1, 12], предположительно год рождения К. М. Зайцева — 1840.

тина часто именовали Зайцевым 1-м, а Александра — Зайцевым 2-м.

Камеральное отделение (или «разряд») было образовано в 1845/46 учебном году. В условиях обострения процесса разложения феодально-крепостнических отношений возникла необходимость готовить в университетах из детей помещиков, заводчиков и купцов практических деятелей нового типа, а также чиновников для министерств финансов и государственного имущества. Камералистам читали русскую историю, политическую экономию, статистику, государственное, финансовое и уголовное право, механику, физику, технологию, химию, минералогию, ботанику. К этому привлекли лучших профессоров — И. К. Бабста (политическая экономия и статистика), М. Я. Киттары (технология), А. М. Бутлерова (химия), и на «камеральный разряд» поступали гораздо охотнее, чем на «естественный разряд» физико-математического факультета, выпускавший «чистых» химиков, зоологов и т. д. [14].

Была, однако, поставлена и преграда к превращению кандидата камеральных наук, например, в ученого-хи- мика. Прежде чем держать экзамен на степень магистра, ему надлежало пройти испытание на степень кандидата естественных наук или же приобрести от зарубежного университета степень доктора философии (защитив там диссертацию) и просить российский университет о допущении в магистранты (т. е. готовящиеся к приобретению степени магистра).

К. М. Зайцев еще на I курсе стал работать при кафедре технологии и в 1858 г. опубликовал две статьи по вопросам текстильной промышленности. Затем он заинтересовался аналитической химией и лишь на IV курсе стал вести исследование у Бутлерова.

А. М. Зайцев сообщал о себе, что в университете «занимался с особенной любовью химией под руководством профессора А. М. Бутлерова» [7, с. 323]. Он вспоминал Бутлерова как «крайне гуманного и от всей души любившего молодежь наставника, успевшего не только возбудить интерес и увлечь своих слушателей, но и внушить им искреннюю любовь к своим занятиям» [15]. При всем том Бутлеров в 1861—1862 гг. не мог отметить никаких интересных для науки результатов А. М. Зайцева [16, с. 360]. А финал был таков, что Зайцев 2-й вновь отстал

от Зайцева 1-го в том смысле, что был выпущен в июне 1862 г. [17] из университета со званием действительного студента*. Его право на степень кандидата было признано — это значит, что «средний вывод» (балл) по устным ответам и практическим работам был не ниже 4,5, а потому он располагал еще шестью месяцами для подачи диссертации. Но у него, очевидно, не было такого задела в работе, который позволил бы ему завершить диссертацию у Бутлерова. А без степени кандидата дальнейшего пути в науку в университете не было.

Почему все же талант Александра Михайловича, согреваемый любовью к химии, не раскрылся в студенческие годы? История науки знает немало примеров подобного «инкубационного периода». Но могло быть и другое. С. Н. Реформатский, касаясь последних лет учебы

В автобиографическом материале 1901 г., на который в 1904 г. сослался Н. П. Загоскин [7, с. 323], почему-то сообщалось, что Зайцев окончил университет со степенью кандидата, и это нашло отражение в ряде публикаций [9, 18, 19, 20].

10

А. М. Зайцева в университете, упомянул, что «к этому времени отец его умер, торговое дело было ликвидировано и имущество поделено между членами многочисленной семьи» [3, с. 1]. Сколько времени это тянулось, в какой мере отвлекало Александра Зайцева от учебы, мы не знаем. Сложная по составу семья, очевидно, распалась, и каждый должен был устраивать жизнь по-своему. «Доброго гения» М. В. Ляпунова в Казани уже не было. Но призвание к химии вполне созрело и побуждало А. М. Зайцева идти вперед по избранному пути.

Глава 2

Превращение в ученого

Как уже было сказано, А. М. Зайцев расстался с Казанским университетом, еще не имея степени кандидата. Так как он собирался стать ученым, то решил, что за рубежом сможет лучше подготовиться к этому и написать диссертацию. Работа у крупных западноевропейских ученых (и, как правило, не у одного) в их сравнительно хорошо оборудованных лабораториях широко практиковалась в те годы в среде русских химиков; особо успешно окончившие российские университеты зачастую направлялись туда, можно сказать, стажироваться на казенный счет. Так и Константин Зайцев, оставленный при университете, был немедленно послан за границу для совершенствования в химии, в основном аналитической. Больше всего он работал у Г. Кольбе в Марбурге [1, 2].

Александр Зайцев по возможности следовал его примеру. Командировки ему не полагалось, но средства, полученные по наследству, позволяли предпринять такую поездку. Выехав из России в июне 1862 г., А. М. Зайцев сразу направился в Лондон для обозрения бывшей тогда Всемирной выставки, а к ноябрю приехал в Германию и с начала нового семестра вступил в число студентов Марбургского университета (по-видимому, все же не на I курс). Там он пробыл 4 семестра, с осени 1864 по апрель 1865 г. работал в Париже, а затем вновь один семестр в Марбурге [3]. Н. Д. Зелинский в 1910 г. сообщал,

11

что Александр Зайцев, «будучи учеником и последователем идей Бутлерова... явился в лаборатории Западной Европы с определенным химическим мировоззрением» [4]. На деле же молодой химик слушал лекции Кольбе, штудировал его учебник «Ausführliches Lehrbuch der Chemie» и более поздние статьи. Вскоре он вообразил, что уже способен написать диссертацию «Теоретические взгляды Кольбе на рациональную конституцию органических соединений и их связь с неорганическими».

В феврале 1863 г. рукопись [5] поступила через деканат юридического факультета к Бутлерову. На обложке есть его надпись: «Читал А. Бутлеров и возвратил 16 апреля. Отзыв представлю особо». Расписались в прочтении также некоторые члены Совета факультета. Отзыв Бутлерова нам найти не удалось, но все ясно из нескольких десятков его пометок и замечаний на самой рукописи.

А. М. Зайцев был уверен, что учение Кольбе и его новые (1861) открытия «распространяют большой свет на начала химических соединений и доставляют фундаментальное доказательство справедливости взгляда Кольбе на рациональный состав...» ряда алифатических соединений. Он обещал «привести как можно более факты, подтверждающие справедливость какого-нибудь отдельного его (Кольбе) взгляда» [5, л. 17, с об.]. Пометки Бутлерова, зачастую необычно едкие, вскрывают ошибочность и бездоказательность многих утверждений Зайцева.

Как видно, Зайцев заранее не договорился с Бутлеровым о теме диссертации, о подходе к ее разработке. Он не сопоставил взгляды Кольбе и Бутлерова и даже в заглавие диссертации внес не удовлетворяющий этого последнего термин «конституция органических соединений». Поэтому и там, где Зайцев, коснувшись работы А. П. Бородина «Исследование химического строения ги- дробензамида и амарина» (1858), высказал мысль, что гидробензамид «есть истинный диамин, это, вероятно, происходит от положения его атомов» (5, л. 69 об.), Бутлеров лишь иронически отметил: «Ведь Кольбе отвергает возможность определения räumliche Lagerung* атомов».

Как могло случиться, что А. М. Зайцев к началу 1863 г. еще не знал всей глубины бутлеровского учения и написал работу во славу Кольбе? Анализируя канди-

Räumliche Lagerung (нем.) — пространственное расположение.

датскую диссертацию Марковникова, его биографы заключают, что к моменту ее подачи (7 октября 1860 г.) «Бутлеров еще не пришел к идеям химического строения» [6]. Могло быть так, что А. М. Зайцев прослушал курс его лекций в 1860 г., позднее их не посещал, не знал о знаменитом докладе Бутлерова в Шпейере 19 октября 1861 г. и об отразившей его статье [7], опубликованной в 1862 г. в Казани. Но это и приводит нас к мысли, что А. М. Зайцев тогда еще не был близким учеником Бутлерова и переоценил свои силы, взяв тему теоретического характера. Неудивительно поэтому, что Бутлеров забраковал его ученический опыт.