Ящик водки - Кох Альфред Рейнгольдович

– Ну допустим.

– А сейчас – с какой стати ты бы часть своих денег тратил для помощи родственникам этих людей? Или, допустим, он держал людей в тюрьме, а потом их выпустили, и ты сейчас должен платить людям, которых законопатил твой дед.

– Ну, в случае с Германией, наверное, другая картина. Люди работали на немецкую промышленность, а зарплату им не платили. И промышленность с этого поднималась.

– Не так. Эту промышленность потом союзники разбомбили под ноль. А подымалась она после, на американские деньги, по плану Маршалла.

– Но все-таки: люди работали, а им не платили зарплату. Так хоть задним числом платите!

– Ты имеешь в виду корпорации, которые остались? Какой-нибудь «Мессершмитт»? Хотя, думаю, деньги, в том числе и из бюджета, выделялись. Впрочем, не важно. Сидели люди в немецком лагере, им платят немцы – отлично, меня это устраивает. Но давайте продолжим эту логику. Сидел в русском лагере – получи от русского правительства. Он же, зэка наш родимый, тоже бесплатно херачил! Днепрогэсы всякие строил, Магнитки. Пускай наши корпорации, которые построены лагерниками, например Магнитогорский металлургический комбинат, платят лагерникам бабки.

– Логично. А то, сука, у меня есть знакомые, которые скупили по дешевке земли по берегам канала Волга – Москва, а теперь перепродают их под дачи. Так они пьют за товарища Сталина – это ж он нагнал зэков на строительство канала, и теперь ребята с этого получают прибыль. Вот пусть бы и отчисляли на поддержание выживших зэков. Надо бы действительно поставить вопрос! Вот Норильский комбинат, который зэки строили, – он чей сейчас, кто с него прибыль снимает?

– Потанинский он.

– Вот Потанин и должен платить. Пусть у него тоже будет совесть, как у немцев.

– В самом деле! Если мы, дрожа лицом, в праведном гневе говорим: условно говоря, «Сименс» наживал бабки на наших военнопленных, которые там работали, на угнанных в Германию, и теперь обязан нам платить компенсацию, то не должны ли мы сначала обратить это внимание на «Норильский никель», и на Магнитогорский металлургический, и на все сибирские прииски золотые?

– Я просто не знаю, как это сделать.

– Да взять и принять закон в Государственной думе!

– Ну, это как с реституцией получится. Концов не найдешь.

– Нет! У нас абсолютно понятны границы этого периода. Абсолютно понятны статьи, по которым нужно выплачивать. Ты что думаешь, в 30-х годах не было жуликов, воров и убийц? Были. Мы им платить компенсацию не будем. А если сел по политической статье и реабилитирован в 56-м году или позже – будьте любезны. Где ты работал? В лагере 37бис/такой-то? Предприятие теперь называется «Акционерное общество „Красное вымя“. Оно и обязано выплатить компенсацию.

– Очень хорошо. Я не возражаю со своей стороны. «Уголок» даю – как Ельцин.

– И до тех пор, пока «Красное вымя» не заплатило компенсацию, к немцам не суйся. Они – во вторую очередь. А то немцы заплатили, а наши? Давайте за себя-то сами ответим. Чтобы у нас было моральное право потом с немцев-то спрашивать. Мы вот своим, которых мы посадили, – мы им заплатили. А теперь, дорогие товарищи немцы, заплатите нашим, которых посадили вы.

– Немцы сами начали платить. Добровольно. При том что советское правительство два раза отказывалось.

– А сейчас человек жалуется: мало немцы платят, – и не берет эту компенсацию. А ты сначала с наших получи!

– Тут вот что можно сказать по поводу зэков и компенсации. Я в одной зоне видел – два плаката рядом висят. Один – «На свободу с чистой совестью». Ну, с ним все понятно – наглядная агитация. А второй плакат такой: «Умом Россию не понять». Я думаю, что это действительно так. В этом отдают себе отчет даже зоновские охранники, люди не очень научно подкованные. Так зачем же мы будем искать в России какую-то банальную логику? Я бы не стал на этом основывать свои оценки и суждения. Да и ты не стал, наверное.

– Ой, Господи! Боже мой, как я устал от этой белиберды про «умом не понять»… Ну ладно… горбатого – могила…

Комментарий Свинаренко

Теперь коротко про то, что я в том году сочинял.

Немало я тогда написал заметок про Америку – это были главы книжки, которую я после издал. Она вышла в «Вагриусе», который тогда был на пике славы.

Но главным образом я тогда описывал русскую жизнь, по которой в Америке соскучился. С отвычки все отечественное кажется таким трогательным – какое-то время…

Один из сюжетов был такой. Некий мелкий бизнесмен по имени Артур Аветисян жил себе в Подмосковье в своем доме. У него возникли проблемы с братвой – на почве денег. Похоже, на словах им договориться не удалось. И вот однажды на рассвете к дому подъехала бригада и стрельнула по окнам пару раз – типа бабки отдавай. Жена и дети были этим сильно огорчены. И вот этот Аветисян взял автомат, который у него был спрятан со времен войны в Карабахе, и открыл ответный огонь. Двоих он сразу убил, за остальными погнался и на ходу еще одного положил. Остальные убежали. После чего приехала милиция и провела борьбу с преступностью: забрала у человека автомат. Он говорит – что вы делаете, как же я дальше? Ему ответили – ты вообще скажи спасибо, что тебя за незаконное хранение не сажают. А как же быть? Никак. И вот он съехал из своего дома. Где-то спрятался. И ездил скрытно на допросы в прокуратуру, дело же возбудили по факту стрельбы. Органы его как бы взяли под охрану. Как бы – потому что однажды Аветисяна расстреляли неизвестные прямо под окнами прокуратуры. По официальной версии – он был ранен, и дальше его стали прятать еще тщательнее. Однако сдается мне, что конец был несколько более печальным… Грустная история.

К Дню космонавтики я встретился с космонавтом Леоновым. Он мне рассказывал замечательные истории:

«Что – американцы? У них не было никогда астронавта уровня Гагарина, по человеческим качествам, чтоб его так любили! А этот их Вернер фон Браун, ну что он? Я с ним встречался на конгрессе авиации и астронавтики в Афинах, в 65-м. Я сидел рядом с ними, с Вернером фон Брауном и его женой Евой Браун. Он мне говорил: „Я знал, что так будет, что человек полетит в космос, – но не знал, что так быстро. Я не думал…“ Почему, кстати, их ракеты „Фау“ падали? Там тонкий механизм, там гидравлика, трубочки, золотниковое управление, там песчинке достаточно было упасть – и все летело к черту. Вот пленные песочек и подсыпали. То есть ракеты взлетать взлетали, но тут же падали. Вернер мне рассказывал, что он сильно возмущался: „Как же они могли мне такие подлянки устраивать? Я же их из лагерей повытаскивал, я думал, люди будут нам благодарны, что мы их спасли от смерти и питание давали хорошее, простыни чистые…“ Нет, им не понять. Мы вывезли из Пенемюнде те их ракеты – „Фау-2“. Наши поначалу делали их копии и назвали их по-своему – „Р-1“. Но Сергей Павлович (Королев. – Примеч. ред.) немецкие ракеты категорически отверг и создал новую ракету, так называемую «семерку». Она могла донести груз до любой точки планеты! Конечно, имелась в виду Америка.

…Мне комнату дали – 15 метров – в коммуналке, на «Студенческой». Соседи были рабочие, простые люди, я к ним иногда телевизор заходил посмотреть – своего у меня не было. Сидишь, смотришь кино, а по ногам клопы ползают… Юре Гагарину на Ленинском дали однокомнатную квартиру – у него уже был один ребенок. А летом 60-го нас переселили на Чкаловскую, так там Юре дали двухкомнатную. После всем космонавтам дали по трехкомнатной квартире – с паркетом! И с кафелем в туалете! Это было очень сильно.

…Никому в голову не приходило, что вместо двух пятиэтажек по 650 тыщ каждая лучше построить один 14-этажный кирпичный дом за 1 миллион 200. Юрий (Гагарин) додумался и пробил такое решение! То, что у нас в Звездном такие дома, – это его заслуга.

…За первый космический полет он (Гагарин) получил 15 тысяч рублей. Можно было две «Волги» купить.