Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр

«В состоянии внезапного умопомешательства он выбросился из окна и получил смертельные повреждения». (Nisbet, 1891, с. 107.)

«В связи с конституциональным типом личности паралич у Ленау носил циркулярный характер». (Rosenstock, 1944, с. 56.)

«Из-за отягощенной наследственности и конституции представляет собой тяжелую бионегативную личность с признаками в последние годы прогрессивного паралича». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 447.)

Особенности творчества

«Ленау, за 12 лет до полного развития своей душевной болезни предчувствовал, что будет страдать ею, и описывал ее припадки. Во всех его поэмах постоянно звучат страдальческие ноты мрачного умопомешательства, о чем можно судить уже по заглавиям его лирических произведений: К Меланхолику, к Ипохондрику, Сумасшедший, Душевнобольные, Сила сновидений, Луна меланхолика и пр.». (Ломброзо, 1892, с. 181.)

«На лике неба хмурой, темной тучей / Блуждает мысль, минувшей бури след. / Под резким ветром бьется лист летучий, / Как сумасшедший впавший в буйный бред». / (Ленау Н. «Печаль небес».)

Ленау не избежал столь частого в XIX веке заражения сифилисом и, обладая соответствующей психопатологической и неврологической предрасположенностью, заболел прогрессивным параличом. В старых учебниках психиатрии описание этой болезни занимало весьма «почетное» место наравне с шизофренией и эпилепсией, но в современных руководствах правомерно свелось всего лишь к «психотическим расстройствам в связи с нейросифилисом». Ломброзо хорошо описал всю историю болезни поэта: сначала вполне понятные депрессия и ипохондрия, связанные с самим фактом заражения, который не мог остаться незамеченным. Затем постепенно развивается ажитированная формы прогрессивного паралича, проявившаяся нарушениями как аффективной (повышенное возбуждение и гипоманиакальность), так и когнитивной сферы (бредовые идеи величия). Развивающаяся неврологическая симптоматика (параличи, нарушения функции письма, потеря обоняния) охватывала все большие и большие участки мозга, делая невозможным творчество. «Страсть к самоубийству» у таких больных может быть объяснена (помимо доминирования депрессивной симптоматики) еще сохранившейся критической способностью, пониманием неизлечимости заболевания и стремлением — как выбор — быстрее уйти из жизни (вспомним версию смерти художника М.А. Врубеля, опубликованные в последнее время сведения о просьбах Ленина дать ему яд — см.).

ЛЕНИН (Ульянов) ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ (1870–1924), российский государственный и политический деятель. Основатель Коммунистической партии и Советского государства.

Наследственность

«Первая трагедия России — рождение Ленина: вторая — его смерть».

Уинстон Черчилль

[Допускается вероятность инцеста у деда по линии отца] «Не этим ли объясняются некоторые характерные признаки вырождения: облысение в 23 года, периодические приступы нервной (мозговой, как оказалось впоследствии) болезни, патологическая агрессивность у “гениального” внука? Наиболее выраженная наследственность шла как раз по линии отца: раннее облысение у того и у другого, одинаковая картавость (отец и сын картавили один к одному, а много ли вы встречали грассирующих калмыков?) <…> многие его предки по отцовско-дедовской линии кончали в сумасшедших домах». (Солоухин, 1992. с. 34, 186.)

«У этого мемзера было 6 братьев и сестер. То, что они выродки, видно хотя бы по тому, что все были бездетные… Единственным порядочным человеком из этих 6 выродков был Дмитрий. В революцию он не лез и работал врачом, за что Ленин называл его “обыкновенным дураком”… В конце 30-х годов Дмитрий помешался, стал полусумасшедшим с парализованными ногами. Он содержался в заключении в специальном доме в Горках-Ленинских, где в 1943 году умер в возрасте 69 лет, полностью сумасшедший и парализованный». (Климов, 1994, с. 352.)

Общая характеристика личности

«…Этот самый человечный человек».

В.В. Маяковский. «Ленин»

«Ему было немногим больше двадцати, а сослуживцы по революции уже прозвали его Стариком… Биографов озадачивает отшельническая и, я бы сказал, вполне мавзолейная замкнутость нашего героя — ни одного друга за все детские годы. А потом? “СкрытНЫЙ, невнимательный и даже невежливый”, — аттестует исключенного студента В. Ульянова ректор Казанского университета… Была, была в нем роковая анатомическая ущербность, асимметрия: сморщенная половина мозга, чуть приметное косоглазие; по близорукости он постоянно щурил один глаз…» (Вайскопф, 1991, с. 35.)

[Описание 25-летне^о Ленина А.Н. Потресовым¹⁹³] «…был молод только по паспорту. На глаз же ему можно было дать никак не меньше сорока-тридцати пяти лет. Поблекшее лицо, лысина во всю голову, оставлявшая лишь скудную растительность на висках, редкая рыжеватая бородка… [Воспоминание студенческого товарища Александра Ульянова В.В. Водовозова]…После посещения семьи Ульяновых обнаружилось, что близко сойтись с Владимиром он ни в коем случае не может. Его возмущала невыносимая полемическая грубость Ульянова, его безграничная самоуверенность, самомнение, разжигаемое тем, что (уже тогда!) в семье его считали “гением”, а окружающие видели в нем непререкаемый авторитет». (Волкогонов. 1994, кн. 1, с. 39, 55.)

«После перенесенного в 25 лет воспаления легких Ленин так никогда здоровым человеком и не был…Ленина, по требованию остальных врачей, лечили сальварсаном, что больной, однако, плохо переносил и реагировал эпилептическими приступами… Всеми игнорировалась его бездетность; и до сих пор никого не удивляет отсутствие микроскопического анализа гениталий Ленина. Возможность смешанной инфекции (сифилис плюс гонорея) и связанная с этим бесплодность с успехом избежали любых дискуссий, и ни одна из биографий Ленина на данный факт не ссылается». (Гессе, 1997, с. 83–84.)

«Все мышление его было империалистическим, деспотическим. С этим связана прямолинейность, узость его миросозерцания, сосредоточенность на одном, бедность и аскетичность мысли, элементарность лозунгов, обращенных к воле…Исключительная одержимость одной идеей привела к страшному сужению сознания и к нравственному перерождению, к допущению совершенно безнравственных средств в борьбе». (Бердяев, 1990а, с. 96–97.)

«Неприятна была не его резкость. Было нечто большее, чем необыкновенная резкость, какого-то рода издевка, частью намеренная, а частью неудержимо стихийная, прорывавшаяся из самых глубин его существа, в том, как Ленин относился к людям, на которых он смотрел как на своих противников… В своем отношении к людям Ленин подлинно источал холод, презрение и жестокость. Мне было ясно даже тогда, что в этих неприятных, даже отталкивающих свойствах Ленина был залог его силы как политического деятеля: он всегда видел перед собой только ту цель, к которой шел твердо и непреклонно… Резкость и жестокость Ленина… была психологически неразрывно связана, и инстинктивно и сознательно, с его неукротимым властолюбием… В соответствии с преобладающей чертой в характере Ленина я сейчас же заметил, что его главной установкой — употребляя популярный ныне немецкий психологический термин Einstellung — была ненависть». (Струве, 1991, с. 219.)

«Одно бесспорно: Ленин умел ненавидеть сильнее, чем любить. Благодаря ему возник особый стиль партийной публицистики и полемики — 'беспощадной, уничтожающей, унижающей, оскорбляющей, циничной». (Волкогонов, 1994, кн. 2, с. 462.)

«Ленин был бурный, страстный и пристрастный человек. Его разговоры, речи во время прогулок о Бунде, Акимове, Аксельроде, Мартове, борьбе на съезде, где, по его признанию, он “бешено хлопал дверьми”, были злой, ругательской, не стесняющейся в выражениях полемикой. Он буквально исходил желчью, говоря о меньшевиках… Это состояния ража, бешенства, неистовства, крайнего нервного напряжения и следующее за ним состояние изнеможения, упадка сил, явного увядания и депрессии. Все, что позднее, после смерти Ленина, удалось узнать и собрать о нем, с полной неоспоримостью показывает, что именно эти перемежающиеся состояния были характерными чертами его психологической структуры… Грандиозные затраты энергии, требуемые каждой затеваемой Лениным кампанией, вызывая самопогоняние и беспощадное погоняние, подхлестывание других, его изнуряли, опустошали… После взлета или целого ряда взлетов ража начиналось падение энергии, наступала психическая реакция, атония, упадок сил, сбивающая с ног усталость. Ленин переставал есть и спать. Мучили головные боли. Лицо делалось буро-желтым, даже чернело, маленькие острые монгольские глаза потухали… Спасаясь от тяжкой депрессии, Ленин убегал отдохнуть в какое-нибудь тихое, безлюдное место…» (Валентинов, 1992, с. 42–43, 46.)