Ограниченный контингент - Громов Борис Всеволодович

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72

Если ночью виден полет снаряда или трассирующей пули и можно засечь момент выстрела, то днем это сделать практически невозможно. В результате обстрела взлетели на воздух почти все склады с запасами продовольствия и боеприпасов, полк едва не лишился боевого знамени. Один офицер и пятеро солдат погибли — запрыгнув в танки, они пытались хоть как-то бороться с бушевавшим пожаром. Не удалось.

Поскольку восемьдесят процентов дивизии стояли на охране основной дороги от Кабула через Саланг до Доши, а это больше двухсот километров, у нас просто не было свободных частей, которыми мы могли бы маневрировать. Приходилось ограничиваться лишь тем, что гасили очаги опасности.

Небольшие боевые действия, которые велись дивизией на протяжении всего лета, проходили в основном в пригородах Кабула и в районах, прилегающих к столице. Например, мы прикрывали выдвижение 66-й отдельной мотострелковой бригады в Джелалабад во время ее марша от Саланга через Кабул и дальше до Кунара, к месту своей постоянной дислокации.

Маршрут был тяжелым, практически ежедневно происходили небольшие перестрелки, а иногда и бои с душманами. Тем не менее свою задачу мы выполнили — бригада добралась благополучно и взяла под контроль дорогу, которая шла от Кабула в сторону Пакистана, охраняла ее и вела там боевые действия. Кстати, в самом Джелалабаде, очень красивом и зеленом по афганским меркам городе, многое до войны было сделано советскими специалистами — на реках стояли две крупные ГЭС, Сароби и Наглу, и действовала уникальная ирригационная система.

Большое количество сил в Кабуле было выделено для охраны. 108-я мотострелковая дивизия поделила эти заботы пополам с десантниками. Обеспечение безопасности всех советских учреждений, а их в Кабуле насчитывалось более тридцати, в том числе сотрудников советского посольства и торгового представительства, было поручено нашей дивизии. Афганские государственные и правительственные учреждения, ЦК НДПА и резиденцию Бабрака Кармаля, а они находились практически в одном месте, охраняли десантники. Несмотря на то что внешнее кольцо охраны выставлялось афганцами, основная надежда в критической ситуации возлагалась, конечно же, на советских. В том числе и на офицеров КГБ — телохранителей сначала Кармаля, а затем Наджибуллы. Во дворце Амина все девять лет нашего пребывания в Афганистане находился парашютно-десантный полк, который не только нес службу по охране правительства, но и жил там.

Долгое время мы охраняли столичный радиотелецентр и двенадцать основных мостов на реке Кабул, которая течет в центре города и делит его пополам. Мы не могли допустить того, чтобы мосты были уничтожены, поэтому для охраны каждого из них выделялся взвод, а во время обострения обстановки — рота. Один батальон был выделен для прикрытия штаба армии. Кроме того, войска должны были охранять сами себя. Уже весной 1980 года, когда Ограниченный контингент имел достаточный опыт действий в условиях Афганистана, было решено окончательно определиться с составом как 40-й армии в целом, так и непосредственно дивизий, полков и бригад. В частности, мы пришли к выводу, что танковые полки нам в Афганистане не нужны, их целесообразно было заменить мотострелковыми. В горах танкисты не могли полностью, с максимальным эффектом использовать боевые возможности своих машин. В «зеленке» же танки буквально вязли на рисовых полях. Как правило, они применялись только для охраны объектов и во время действий на небольших равнинах, где машины могли развернуться. Для выполнения боевых задач было достаточно танковых батальонов, которые находились в штатах мотострелковых частей. Содержать же в Афганистане целые полки по девяносто танков в каждом было бессмысленно и дорого.

В июле Кабул покинула первая группа наших войск. Обратно в Союз были отправлены танковые полки двух дивизий, отдельная артиллерийская бригада и ракетные дивизионы, имевшие на вооружении комплексы типа «Луна» с дальностью действия до шестидесяти километров. Присутствие в составе Ограниченного контингента тактических ракетных установок в таком большом количестве является еще одним подтверждением того, что решение о нашем военном присутствии в Афганистане принималось без достаточной подготовки.

Трагедией сопровождался вывод зенитно-ракетной бригады. Она не подвергалась нападению душманов, тем не менее из-за безалаберной подготовки к совершению марша, по-настоящему преступного отношения к своим обязанностям командования этой бригады и офицеров, которые штабами ТуркВО и 40-й армии были специально направлены в бригаду для оказания помощи, произошло непоправимое.

Зенитно-ракетная бригада переходила через Саланг ночью. Находящийся там тоннель считается одним из самых длинных в мире. Для того чтобы избежать каких бы то ни было инцидентов, в результате которых тоннель мог быть вообще уничтожен, мы с первых же дней взяли его под усиленную охрану и установили жесткие правила пользования им. В частности, правительственным войскам Афганистана не разрешалось входить туда вместе с советскими — только по очереди. Несмотря на категорический запрет, колонна зенитно-ракетной бригады втянулась в тоннель вслед за афганскими машинами. Те остановились, что, кстати, также строго запрещено, — и наши встали. Решив какие-то свои дела, афганцы поехали дальше, а водитель первой машины нашей колонны от усталости уснул — отдохнуть перед перевалом солдатам не дали. Не едет первая машина — стоит вся колонна. Двигатели, естественно, никто не глушил. Когда опомнились и бросились на помощь, было уже поздно. Из тоннеля вытащили всех солдат, однако шестнадцать человек спасти не удалось — они отравились выхлопными газами и скончались сразу. Еще двадцать человек находились в тяжелом состоянии, но они выжили.

В начале лета было принято решение о передислокации штаба 108-й мотострелковой дивизии в Баграм. По замыслу командования армии, силы нашей дивизии должны были прикрывать прежде всего одну из крупнейших в Афганистане авиабаз. Находясь в Баграме, очень удобно влиять на развитие событий в районах, расположенных севернее Кабула, в Чарикаре и окружавшей его «зеленой зоне». Обилие воды в этих местах и близость основной дороги притягивали к себе душманов и тех, кто стремился чем-нибудь поживиться. Кроме того, рядом находились теперь уже известное ущелье Панджшер и основная база одного из самых энергичных и сильных полевых командиров Ахмад Шаха Масуда. Этот чрезвычайно сложный район было решено передать под контроль 108-й дивизии.

К сожалению, абсолютно правильный замысел так и не был реализован так, как это предполагалось. Закончив в конце сентября строительство сборно-щитовых казарм и переехав на новое место, мы ощутили в какой-то степени дискомфорт. В Баграме находились лишь штаб и несколько батальонов обеспечения, основные же силы дивизии по-прежнему оставались в Кабуле. Для того, чтобы контролировать этот район и вести боевые действия, нам нужно было там иметь как минимум два боевых полка, у нас же не было ни одного. Единственная танковая часть, находившаяся в Баграме в первые месяцы, была выведена, а на замену ей так никого и не прислали. Такое нелепое положение сохранялось все время, пока мы были в Афганистане.

К началу Олимпийских игр, которые в 1980 году проводились в Москве, во всех крупных гарнизонах 40-й армии, в тех местах, где стояли дивизии и отдельные полки, и в первую очередь в Кабуле, появились переносные телевизионные вещательные станции. Они принимали сигнал со спутника, а затем ретранслировали его на ближайшую округу. Сначала они находились у нас на машинах и сигнал можно было принимать в радиусе трех километров. Как правило, на гарнизон этого хватало. Позже появились модернизированные приемники, мощность которых была увеличена до десяти километров. Летом, насколько мне известно, в Союзе запустили специальный спутник, который должен был обслуживать 40-ю армию, где к этому времени уже находилось около ста тысяч человек. Техника позволяла нам принимать цветное изображение. Впрочем, телевизор мы там смотрели редко.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72