Петя напряженно вытягивает шею. Журнал в его руках медленно изгибается в трубку. Станислав продолжает:
– Ошибки, разумеется, никакой нет. Это лишь указание на нештатность ситуации. Затем программа продолжает свою работу в интерактивном режиме: задает вопросы, обрабатывает ответы. Потом появляется разъясняющая надпись: «Я – твой друг. Дух компьютера. Хочу помочь тебе». Для наглядности я изобразил Духа в виде маленького гнома.
– Вот от кого этот уродец залетел в нашу общую программу! – перебила Станислава Юля. – А вы говорили, что мои картинки виноваты.
– Юля! – с укором сделал замечание сотруднице Доктор. – Не перебивайте докладчика. Продолжай, Станислав.
– Программа выбирает одно из разветвлений, в зависимости от ответов испытуемого…
– Минутку, – теперь шеф сам прерывает выступающего. – Одно уточнение: испытуемый заранее дает согласие на участие в опыте?
Станислав замолкает, непроизвольно дергает бровями:
– Вообще-то, чистота эксперимента требует определенной неосведомленности от его участника. Тогда человек забывает об игровом моменте в начале программы, и компьютер ведет его за собой.
Петя белеет, как лист ватмана, с которого на него ехидно смотрит схема алгоритма. Мысли в его кружатся, будто столб пыли, поднятый автомобилем. «Вот, какой ценой мне придется расплачиваться за свое легковерие, за надежду выделиться, подняться над другими. Я не только оказался подопытным кроликом Станислава, но теперь я стану мишенью для насмешек всей лаборатории. Ира тоже увидит, какой я никчемный, слабый человек. Стае специально позвал ее сюда, чтобы продемонстрировать свое торжество. Ну, и пусть. Мне больше нечего терять. Дожидаться, пока Станислав прямо укажет на него…». Петр вскакивает, журнал из его рук падает на пол. С безумным блеском в глазах инженер выбегает из зала.
– Что это с Петей? Ему нехорошо? – взволнованно спрашивает Ира, перекидывая косу за спину.
– Сейчас Станислав объяснит нам, что с Петей, – удивляя сотрудников спокойствием, замечает шеф. – продолжай, Станислав.
Станислав, чуть встревоженный, подходит к компьютеру и набирает пароль своей программы.
Разноцветные сполохи озаряют экран, затем выплывает надпись:
«Для продолжения работы нажмите любую цифру».
Станислав тычет в семерку.
«Хотите узнать причину сбоя, назовите любимый цвет».
Пальцы программиста бегут по клавишам – «желтый».
«Свойство, которое вы больше всего цените в людях».
– Сила, – отвечает Станислав и мимоходом замечает. – Жаль, Петр удалился. Он эту анкету уже прошел.
– Так он и был испытуемым! – Юля первая догадывается о роли Петра в этот опыте. – Почему же он исчез?
– Сейчас поймете. Я повторю его ответы.
Пальцы Станислава мелькают по клавишам. Вопрос. Вопрос. Вопрос. Станислав в недоумении. Почему-то набранные им ответы, повторяющие откровения Петра, на экране не высвечиваются. Сбой программы? Станислав запускает программу заново. Вновь цветные сполохи на экране. Начало диалога… И опять центральный вопрос: «Свойство, которое вы больше всего цените в людях?». Ответ на него разворачивает действие программы в определенном направлении. Но сейчас, опережая Станислава, машина сама крупными буквами отвечает на свой вопрос – «ПОРЯДОЧНОСТЬ».
Станислав в растерянности. Кажется, программа вышла из-под контроля. Снова вырисовывается знакомый гном и предлагает включить динамик.
– У меня этого не было, – бормочет Станислав, но включает звуковое устройство.
Голос синтезатора, размеренный, слегка похожий на голос шефа, объявляет всей аудитории: «Станислав – ты – умный – классный – специалист. Но – это – не – дает – тебе – право – играть – на – слабостях – других – людей. Этика – в – научных исследованиях – прежде всего».
– Это тоже машина придумала? – недоумевает Ира. Вчерашней школьнице трудно разобраться в хитростях компьютера.
– При чем здесь машина? – зло роняет Станислав и лезет в карман за сигаретой. Вспомнив, что в зале не курят, он мнет сигарету в пальцах. – Наш Доктор сто машин одолеет. Только напрасно вы, Антон Антонович, этого тихоню защищаете. Дай таким волю…
Станислав расслабляет галстук, встает и отходит от компьютера. Результат тестирования обернулся против самого создателя. Конечно, не без помощи другого человека.
– Разве я защищаю Петра? – покачал головой шеф. – Я только довел, Станислав, твое изобретение до логического конца. А ну-ка, товарищи, кто еще смелый? Кто готов узнать о себе всю правду и получить полезный совет?
Ира смело подходит к машине и садится перед клавиатурой.
– Куда нажимать? – спрашивает она, оборачиваясь к Станиславу.
Но Станислав уже вышел в коридор. В торце его, у подоконника, маячит долговязая фигура Петра. Станислав решительно направляется к товарищу. Им есть что сказать друг другу.
1991
Спокойная работа
Ночь. Цех спит. Слышно мерное дыхание вентиляторов. Внизу что-то заскрипело. Это робот набрал очередную партию шихты, чтобы насытить печь. Печь жадно чавкнула. Благодарно загудела.
Я сижу наверху, на галерее. Здесь стоит ЭВМ, которая командует роботом. Наше трио: печь, робот и ЭВМ прошумело на весь завод. Начальник с гордостью приводит в наш цех высоких гостей, и они неизменно восхищаются новой линией.
Но сегодня все спокойно. Посторонних нет. Я сижу в удобном, вертящемся кресле и вяжу себе шапочку. Больше я ничего не делаю. Такая у меня работа: ничего не делать, а только наблюдать. Телетайп стрекочет, фиксируя контрольные цифры техпроцесса. Изредка, отложив вязание в сторону, подхожу к телетайпу, пробегаю глазами строчки распечатки. Все в порядке. Сбоев в системе нет.
– Татьяна, ты не спишь? – Кирилл, сменный инженер спрашивает.
Я его не вижу: он сидит за приборной стойкой, что-то паяет. Хорошо представляю круглое лицо Кирилла с вечной жизнерадостной улыбкой. Мы коротаем ночь вдвоем: одному в цеху находиться не положено.
– Не сплю, – отвечаю я, примеряя шапочку. Смотрюсь в зеркальце. Шапочка зеленым венчиком заиграла на моих рыжих волосах. Отлично получилось! У меня и платье густо зеленое. Очень неплохо на мне смотрится. Жаль, Кирилл меня не видит. Он и вообще на меня не смотрит. Всеми мыслями он устремлен к другой. И не только мыслями.
– Танечка, ты не подежуришь пару часиков одна? Я к приятелю сбегаю.
– Валяй! – говорю.
Знаем, каких приятелей в первом часу ночи навещают. Управлюсь. Здесь и одной делать нечего.
Ушел.
Огонь в печи гудит, как провода в зимнем лесу. Надо взглянуть, как там мой компьютер. Вижу со своего места, что распечатка длинным полотенцем уже по полу змеится. Подхожу ближе. Просматриваю цифры. Так, параметры в норме. А вот и таймера автограф: полвторого отметил.
Пора отдохнуть немного. Устраиваюсь на своем привычном ложе: кусок поролона поверх трех стульев. Прилягу, но спать не буду сегодня: одна все-таки. Вот так, хорошо. А сверху пальто прикроюсь…
Ой, чуть со стульев не свалилась. Кажется, заснула. Прислушиваюсь. Также спокойно гудит печь и стрекочет телетайп. Все в порядке. Снова проваливаюсь, как в яму. Просыпаюсь вдруг, от гремящей тишины. Печь молчит, телетайп не стрекочет. Быстро вскакиваю, бегу к компьютеру.
Как сердце чувствовало! Аварийная остановка – АВОСТ. Первая раз такая неприятность. Давно ли сбой произошел? Вдруг печь остыла? Где же инструкция? Вот она. Так: «Выход на ручной режим… Температура. Давление…»
Быстро ввожу в ЭВМ параметры. Давай, робот, жми, поддай жару. Кажется, пронесло. Кристаллы в печи еще не застыли. Но их свойства! Неужели брак? Ладно, сразу не заметят, а на сборке уже и не разберут, в чью смены кристаллы выпекались. А контрольная распечатка на что? По ней сразу видно, что АВОСТ произошел и сколько времени печь стояла без управления.
Ищу ножницы. Так, вырежем кусочек бумажного полотенца. Теперь заклеим. Почти незаметно. Подумают, перфорация на краях порвалась. Это бывает…
