Так начиналась война - Баграмян Иван Христофорович

Глядя на задумавшихся собеседников, Кирпонос заключил:

— Молчание — знак согласия. Вижу, что мое решение вам по душе.

Вашугин бодро поддержал командующего. Пуркаев только молча кивнул.

Почему было принято такое решение? По-видимому, генерал Кирпонос считал, что в тяжелой, все более угрожающей обстановке главное — не обрекать войска фронта на пассивную оборону, а сохранить единство взглядов и действий, сделать все, чтобы помочь верховному командованию осуществить намеченный план, ибо от этого зависело положение не только нашего, но и соседних фронтов.

В это время к нам прибыли начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков и назначенный членом Военного совета фронта Н. С. Хрущев.

Георгий Константинович, всегда отличавшийся конкретностью и четкостью в организации управления войсками, одобрил принятое командованием фронта решение и предложил, не теряя времени, отдать приказ о подготовке контрудара. Начальник Генерального штаба коротко ознакомил Военный совет фронта с делами у наших соседей. Он сказал, что на юге противник особой активности не проявляет и там государственная граница прочно удерживается 9-й армией, сформированной из войск Одесского военного округа. А вот на Западном фронте обстановка складывается очень тревожно. По-видимому, противник наносит там главный удар. Соседняя с нами левофланговая 4-я армия этого фронта ведет пока бои в районе Пружаны, Городец. В направлении на Брест-Литовск противник глубоко вклинился в нашу оборону, и здесь, так же как и у нас, советские войска готовят мощный контрудар.

Жуков поинтересовался, имеем ли мы проводную связь с Музыченко. Получив утвердительный ответ, генерал армии сказал, что побывает у него, а пока переговорит с ним. Кирпонос распорядился немедленно вызвать командующего 6-й армией к аппарату. Выслушав доклад командарма о состоянии войск, о противнике, Жуков особо подчеркнул, насколько важно, чтобы 4?й мехкорпус как можно быстрее был переброшен на правый фланг армии.

Вскоре Г. К. Жуков в сопровождении представителей штаба фронта выехал в 8-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева, чтобы на месте ознакомиться с состоянием его войск и ускорить их выдвижение из района Львова на Броды.

Быстро готовим боевые распоряжения войскам. К командующему 5-й армией на самолете вылетел генерал Панюхов. Он вез приказ: силами 22-го механизированного корпуса и 135-й стрелковой дивизии нанести контрудар с целью разгрома владимир-волынской танковой группировки противника и оказания помощи двум окруженным полкам 87-й стрелковой дивизии.

15-му мехкорпусу было приказано немедленно наступать на Радзехув. Войскам 6-й армии надлежало отбросить противника, ворвавшегося в Рава-Русский укрепрайон, а силами 4-го мехкорпуса поддержать наступление 15-го мехкорпуса. 8-й мехкорпус генерал Музыченко должен был немедленно повернуть из района Львова к Бродам. В корпуса, выдвигавшиеся к границе из глубины, были посланы радиограммы: максимально ускорить движение.

Распоряжения отдать не трудно, куда труднее было их выполнить. Понимая это, генерал Кирпонос разослал в 5-ю и 6-ю армии, в 8-й и 15-й мехкорпуса своих представителей для контроля.

Ночь на 23 июня была уже второй бессонной для всех на КП фронта. Командующий и штаб настойчиво пытались наладить управление войсками, уже вступившими в смертельную схватку с врагом. Но и к утру еще не было полной ясности в обстановке. Посланные нами в 8-й и 15-й мехкорпуса командиры штаба фронта еще не вернулись, связь со штабом 5-й армии вновь надолго прервалась. Чрезвычайно обеспокоенный этим, генерал Пуркаев почти каждые четверть часа требовал к себе начальника связи фронта генерала Добыкина и мрачно спрашивал:

— Наладили связь с Потаповым? Добыкин растерянно разводил руками.

— Когда же будет связь? — повышал голос Пуркаев. Начальник связи лишь бледнел и молчал. Что он мог ответить?

Максим Алексеевич знал положение не хуже его. Связь хорошо работала, когда войска стояли на месте и когда ее никто не нарушал. А разгорелись бои, и все приходится налаживать сначала. Ничего не добившись от Добыкина, Пуркаев вызвал меня:

— Ну что, возвратились наши посланцы от Потапова? Я ответил отрицательно. Пуркаев сердито ворчал и снова и снова требовал любыми средствами добыть крайне нужные для командования фронта данные о положении наших войск и о действиях противника. Я разделял душевное состояние своего начальника, но, к сожалению, никакой энергией невозможно было выправить дело. Донесения поступали бессистемно и были крайне скудны. Да и то, что доходило до нас, радовало мало. Когда генерал Варенников доложил о местонахождение 8-го мехкорпуса, нам стало ясно: на его ввод в сражении мы пока не можем рассчитывать. От командира 2-й артиллерийской противотанковой бригады полковника М. И. Неделина поступило донесение, что трактора из народного хозяйства он еще не получил и двинуть к границе сможет лишь один дивизион. Не так-то просто оказалось отмобилизовываться в приграничном районе в условиях начавшейся войны.

С особым нетерпением ожидали мы сообщений из 5-й армии и 15-го мехкорпуса. Однако лишь к вечеру, после возвращения выезжавших туда представителей командования, Военный совет фронта получил сравнительно полную картину событий на луцком и сокальско-радзехувском направлениях. Теперь уже не оставалось сомнений, что судьба приграничного сражения отныне будет зависеть от исхода боев, развернувшихся в центре и на левом фланге 5-й армии, на участке от Владимир-Волынского до Сокаля. А бои здесь становились все ожесточеннее. С огромным трудом части 45-й и 62-й стрелковых дивизий 15-го стрелкового корпуса сдерживали врага. К югу от Владимир-Волынского, где на широком фронте сражались 87-я и 124-я стрелковые дивизии, фашисты вклинились в наши боевые порядки. Многие части теперь дрались в окружении. Отрезанные от своих, испытывая острый недостаток в боеприпасах, они весь день успешно отбивали атаки, приковывая к себе силы противника. Танковая группировка, прорвавшаяся южнее Владимир-Волынского, тоже не продвинулась далеко. Натиск ее сдерживали героические дивизионы 1?й артиллерийской противотанковой бригады. Вскоре сюда подошли передовые части 135-й стрелковой дивизии и 22-го механизированного корпуса. Общими усилиями противник был остановлен.

Вторая крупная танковая группировка фашистов, прорвавшаяся к Радзехуву, наткнулась на подошедшие сюда передовые части 15-го механизированного корпуса генерала Карпезо. Читатель уже знает, с какими трудностями совершали марш дивизии этого корпуса, оказавшиеся без автотранспорта. Комкору пришлось оставить в Бродах свою 212-ю моторизованную дивизию, двигавшуюся пешим порядком, приказав ей занять там оборону на случай прорыва вражеских войск. Навстречу врагу он смог бросить лишь 10-ю танковую дивизию генерала С. Я. Огурцова. Фашистская группировка насчитывала около 350 танков новых образцов. Казалось бы, что с ними может поделать одна наша танковая дивизия неполного состава, имевшая на вооружении большей частью устаревшие машины. Но советские танкисты решительно ринулись в бой. Бойцы танкового и мотострелкового батальонов, составлявших передовой отряд, дрались с величайшей отвагой. Они отразили все атаки врага. На поле боя осталось свыше двадцати горящих вражеских танков и сотни трупов фашистских солдат. Такой ценой фашисты заплатили за шесть наших подбитых танков.

На помощь передовому отряду во второй половине дня подошли танковый и моторизованный полки этой же дивизии, которые с ходу ударили по врагу и даже потеснили его. Лишь встречными атаками превосходящих сил противнику удалось остановить их. Поддержать контратаку наших танков и мотострелков оказалось нечем. Второй танковый полк 10-й дивизии, следуя без саперных подразделений по тяжелой лесисто-болотистой местности, задержался в пути. Не смогла подойти и 37-я танковая дивизия, выдвигавшаяся из Кременца. Противник воспользовался этим. Обойдя главные силы дивизии Огурцова, фашистские танки устремились в направлении Берестечко, где наших войск не было. Этот район стал для нас наиболее опасным.