Трудная наука побеждать - Бирюков Николай Иванович

Это о технике. Теперь о методах воспитания. Однажды, торопясь в городской отпуск, я шел по коридору. Навстречу Жилин. Остановился, спросил о чем-то и так, между прочим, положил руку мне на ремень. А ремень-то подтянут слабо. Поднатужился я, надулся, а он все стоит, говорит со мной. Воздух из моих легких постепенно улетучивается, и ремень под рукой комбата уже свободно ходит вверх и вниз. Я извинился за плохую заправку, а он только укоризненно покачал головой. Ей-ей, от стыда я готов был сгореть, и на всю жизнь запомнил это.

Так, сидя на станинах пушки, беседовали мы о том, каким должен и каким не должен быть командир. Вдруг один из курсантов спросил:

— А как же капитан Габелев? Ведь боевой, храбрый командир. Я знаю, я был наводчиком в его дивизионе. За что же его отчислили?

Пришлось рассказать, за что.

Война требует от фронтовика постоянного напряжения физических и нравственных сил. Однако природа человека такова, что он не может без перерыва, без отдыха поддерживать свой дух и тело на высшей этой грани. Физическая усталость снимается довольно просто, с нервами дело много сложней. Уметь самому «отпустить» их, расслабиться, когда есть тому время и место, — это могут немногие. Большинству же нужно помочь, и здесь безграничное поле деятельности для политработника.

Помнится, где-то читал или слышал я изречение одного средневекового врача, что приезд в городок бродячего клоуна дает его жителям в смысле здоровья больше, чем целый воз лекарств. Очень мудрый афоризм! Действительно, кто из нас не испытывал прилива энергии и работоспособности, когда тем или иным путем тебе удается освободиться от излишней нервной напряженности?

На фронте, в длительной борьбе не на жизнь, а на смерть такая периодическая разгрузка втройне необходима. Должен заметить, что в мирное время мы не уделяли этой проблеме должного внимания. Отсюда многие казусы и происшествия.

Богданович, снятый с командования дивизией за то, что управлял ею, будучи в нетрезвом виде, не просто плохой командир, единица, о которой можно вспомнить, а можно и промолчать. Он был из тех людей, которые пытались взбодрить водкой ослабший свой дух и нервы. На протяжении какого-то периода это, вероятно, не очень сказывалось на делах. Но ведь дурная привычка не складывается в один день. «Сперва человек пьет вино, потом вино пьет человека» — так говорит пословица.

В 5-й дивизии, в ее артиллерийском полку, командир дивизиона капитан Габелев не только сам частенько выпивал, но и вовлек в свою компанию двух других офицеров. Предупреждение по служебной линии не помогло. Пришлось принять крутые меры. Всех троих отстранили от занимаемых должностей и откомандировали в отдел кадров армии. Но предварительно мы с полковником Смирновым собрали весь офицерский состав полка, пригласили представителей от других частей корпуса и побеседовали с ними. Товарищи выступали очень активно, видно было, что вопрос наболел. Разговор вышел далеко за рамки обсуждения проступка трех артиллеристов. Предложения участников этой беседы легли потом в основу плана политико-воспитательной работы в корпусе…

В начале июня командование 4-й гвардейской армии провело командно-штабные учения на местности, в районе Теленшты, Тырг. С участием руководящего состава дивизий и корпусов была разработана тема «Прорыв обороны противника, окружение и уничтожение его».

Организация этого занятия, методика его проведения произвели на всех нас большое впечатление. Оно было одним из звеньев неоглашенной подготовки предстоявшего наступления.

На разбор приехал новый командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский (маршал И. С. Конев принял командование 1-м Украинским фронтом). В заключительном своем слове Родион Яковлевич подчеркнул, что непрерывно возрастающее оснащение войск новой техникой требует от штабов очень гибкого управления. Особенно подробно он остановился на необходимости обобщить опыт применения в наступлении массированного артиллерийского огня и стрельбы прямой наводкой.

С товарищем Малиновским я познакомился еще в Испании, с тех пор мы не встречались и поэтому после разбора учений, за обеденным столом, естественно, заговорили про испанские дела. Он (тогда советник при командовании Центрального фронта) вспомнил, как дивизия, в которой работал я, выходила из окружения под Теруэлем.

— В тот вечер, — сказал он, — итальянцы и франкисты такой гвалт устроили в эфире, просто уши вяли от болтовни. Дивизия-де разгромлена, командование ее в плену, а уж про русского, про тебя то есть, черт знает что плели.

Это была действительно трудная ночь, и я помню ее во всех подробностях. Фашисты ожидали, что дивизия попытается прорваться к своим по кратчайшему направлению — на юг из Теруэля. А мы вначале пошли на север, поворачивая затем к юго-западу, и наконец, описав почти полную окружность, введя противника в заблуждение, ударили на юг и, пробиваясь вдоль реки Турия, вышли к командному пункту бригады, которая единственной из трех не попала в окружение…

С учений все мы возвращались в хорошем настроении. О том, что ведется серьезная подготовка к новой крупной наступательной операции, нам никто не сказал, но и говорить не нужно было — догадывались. Не могли же мы стоять на оргеевском рубеже до конца войны! Освобождение Молдавии, надо полагать, не за горами, и штабные учения тому свидетель.

Подтвердил наши догадки и приезд в корпус представителя Ставки маршала С. К. Тимошенко. Он меньше всего интересовался нашей обороной. Я сразу это понял и перевел доклад на тему «наступательную»: где выгоднее местность, каковы силы и возможности противника и т. п. Тимошенко оживился и подробно расспрашивал меня об этом.

И еще деталь: 15 июня по распоряжению командарма наши части «прочесали» 25-километровую прифронтовую зону с целью ликвидации вражеской агентуры.

А через четыре дня корпус уже передал свою полосу обороны вместе с плацдармом, который гвардейцы удержали за Реутом, соединениям 53-й армии и начал передислоцироваться походным порядком в район Думбровицы. В пути на марше вследствие плохой организации противовоздушной обороны пострадали от бомбежки подразделения 41-й дивизии и саперный батальон 5-й дивизии. Потери были невелики, но сам факт показал, что гвардейцы «размагнитились», сидя в обороне.

Новый участок корпус занял быстро и организованно. На 23 июня наш передний край проходил по линии Тешкурень, Новые Богени, Нападень, Корнова и далее на северо-восток. Командный пункт корпуса был развернут в Думбровице. Местность для нас невыгодная — большей частью низменная. А на той стороне, за рекой Кулою, гряда Бессарабской возвышенности. Противник оборонял ее силами 370-й дивизии и одного пехотного полка 376-й дивизии.

Данные разведки, показания пленных и перебежчиков свидетельствовали, что гитлеровцы не готовятся к активным действиям. Но независимо от этого оборону свою мы обязаны были создавать как неприступную.

Приняв полосу, мы тотчас начали усовершенствовать оборону. Однажды поехал я с группой офицеров в 5-ю дивизию. Полковник Афонин доложил, что первая траншея отрыта полностью. Мы пошли по ней начиная с правого фланга к центру. Действительно, на протяжении километров трех траншея была отрыта глубокая, хорошо оборудованная. Но вдруг она прервалась, и мы увидели отсюда, что начинается она снова метров через пятьсот. Значит, локтевая связь между соседними полками отсутствует.

Посмотрел я на Павла Ивановича Афонина, он — глаза, как говорится, долу. Выговаривать не стал ему, но поучить надобно было. Вышел я наверх, он, конечно, тоже. Так и прошли вместе эти полкилометра, на виду у противника. А наутро Афонин уже доложил, что за ночь разрыв между полками ликвидирован — траншея дорыта.

Изучая полосу, принятую корпусом, я обратил внимание на участок 124-го полка 41-й дивизии. Здесь, в районе Корнова, позиции противника выступом нависали над нашей обороной, особенно угрожающе над вторым батальоном этого полка. И хотя гитлеровцы, судя по всему, не готовились к общему наступлению, выступ этот беспокоил. Слабое наше место, что понимали, конечно, не только мы. Поэтому в штабе родилось решение создать сильный противотанковый рубеж в этом районе. Опираясь на него, вторые эшелоны 122-го и 126-го полков могут вести контратаку, если противнику удастся прорваться на передний край.