Ознакомительная версия. Доступно 74 страниц из 367
23 мая Черчилль приехал в Букингемский дворец, чтобы подать прошение об отставке королю Георгу, который попросил Черчилля сформировать кабинет, чтобы временно исполнять обязанности до выборов и пока не проголосуют солдаты, находящиеся за границей. Выборы были запланированы на 5 июля, а окончательные результаты должны были быть объявлены три недели спустя. В течение пяти лет Черчилль соблюдал обещание сохранять беспристрастность и не зависеть от политики партии. Но теперь он изменил поведение, и в Англии найдется мало людей, которые могут быть столь пристрастны, как Черчилль, если он задался этой целью. Он дважды добивался поста премьер-министра, в 1940 году и в тот день, но в обоих случаях не за счет тайного голосования. Он хотел занять этот пост в третий раз, получив мандат от народа.
Он предупредил британцев о своем страстном желании вести словесную борьбу с лейбористами, когда в марте заявил на ежегодной конференции тори: «Все мы воздерживались от любых слов и действий, которые могли ослабить единство британского народа… Из-за этого мы терпеливо и почти молча сносили немало провокаций от тех пребывающих в счастливом невежестве левых политиков, которым партийные раздоры необходимы как воздух, поскольку это единственный известный им способ добиться влияния и известности». Он пообещал «сохранять эту патриотическую сдержанность, если Национальная коалиция… продолжит сотрудничать, сохраняя товарищеские отношения». Но ни о каком товариществе больше не шло речи. Он сказал британцам: «Наши друзья-социалисты взяли на себя обязательства – что не по душе некоторым их лидерам – по программе национализации всех средств производства, распределения и обмена». «Радикальные предложения» лейбористов, предупредил он, грозят «не только разрушением существующей структуры общества, жизни и труда, но и созданием и закреплением новой системы или систем, заимствованных у иностранных государств и враждебных умов». Он сказал: «Разве вернется солдат, воссоединится семья, будут восстановлены разрушенные дома? Они не считают себя рабами из трущоб, отправленными на бой из страны, охваченной нуждой и страданиями. Они любят свою страну, места, где прошла их молодость и зрелая жизнь, и они показали, что готовы умереть, защищая не только материальные ресурсы страны, но и ее честь… И это действительно так; это не та незамысловатая торгашеская утопия, сотканная из пустых слов, которую нам предлагают… Сейчас не время для хвастливой банальщины и высокопарных заявлений… Не время для шарлатанства и льстивых речей. Настало время для суровых, голых фактов и цифр, и для действий, направленных на удовлетворение насущных потребностей» [2234].
Спустя несколько месяцев в ответ на выступление Черчилля романист, драматург Джон Б. Пристли написал 34-страничный памфлет, озаглавленный Letter to a Returning Serviceman («Письмо возвращающемуся солдату»), в котором предупреждал бывших томми остерегаться «уютного круга» семейной жизни, обещанного Черчиллем. Выступления Пристли по Би-би-си во время войны были столь же патриотичными, как черчиллевские, и пользовались почти такой же известностью. Его аудитория состояла из тех британцев, которых Черчилль любил называть своими йоменами. Они внимательно слушали Пристли, когда он говорил: «Современный человек, по сути, общественный человек, участвующий в совместных действиях… Я не верю в экономическую свободу… Экономическая жизнь – обязательно общественная жизнь» [2235].
«После войны» было манящей мечтой на протяжении почти шести лет. Черчилль использовал эти слова в своих выступлениях более десяти лет, в 1930-х годах, когда рассматривал ошибки правительства после Первой мировой войны, и с 1940 года, когда напоминал британцам о том, что к решению бесчисленного количества вопросов – рабочие места, жилищное строительство, образование – можно будет приступить только «после войны». Предыдущее поколение солдат вернулось с Первой мировой войны в страну, которая не была готова к мирному времени. Ожидалось, что солдаты возьмутся за плуг и встанут за станки, словно не было четырехлетней кровавой бойни, которая унесла жизни миллиона жителей империи. В то время по обе стороны Атлантики самым часто повторяемым словочетанием было «обычная жизнь». В 1943 году Черчилль сказал англичанам: «Война не дает… строить планы на будущее, все подчинено борьбе за выживание нации. Поэтому, когда неожиданно наступает мир, как это случилось в прошлый раз [1918 год], нет тщательно продуманных планов на будущее… Мы не должны повторить эту ошибку. Поэтому необходимо убедиться, что у нас есть проекты по будущему обеспечению рабочими местами и… что частные и государственные предприятия полностью задействованы в этих проектах» [2236].
Прожив шесть лет в обществе с жестким контролем, необходимым для победы над Гитлером, вернувшиеся домой солдаты и многие британцы поняли, что потребуется больше жертв и более тщательная подготовка, чтобы победить бедность, снести трущобы и улучшить качество образования и услуг. Планирование (по приказу Черчилля), проводимое с 1941 года, привело к улучшению ситуации в школах, несмотря на суровые ограничения, которые накладывало военное время. Благодаря усилиям консерватора Р.А. Рэба Батлера в 1944 году был принят Закон об образовании, который гарантировал бесплатное обучение для всех детей от 5 до 16 лет. Сара пыталась убедить отца, что хорошо продуманная система нормирования – по поводу которого премьер-министр написал огромное количество записок о курах, яйцах и кроликах – привела к тому, что дети стали лучше питаться и лучше учиться. Законы военного времени привели к более справедливому распределению нагрузки, а значит, общество стало более справедливым. Почему не воспользоваться опытом планирования, полученным в военное время, спросила Сара, для строительства домов, школ и более справедливого общества в мирное время? Черчилль иначе смотрел на ситуацию, о чем заявил в марте, выступая на конференции Консервативной партии: «Оправиться от невероятных испытаний войны удастся только тогда, когда мы освободимся от вынужденных оков и ограничений военного времени. Никаких ограничений на традиционные британские свободы, если только они не являются необходимыми для прекращения войны и перехода от войны к миру». Он расхваливал Четырехлетний план консерваторов, вариант «Отчета Бевериджа», основанный на принципе добровольного сотрудничества между правительством и частными предприятиями. Этот план, заявил он, настолько либеральный, что его бы одобрили даже Гладстон [2237] и Ллойд Джордж [2238].
Для Черчилля государственное планирование и последующий контроль, необходимые для осуществления его планов, были двумя сторонами монеты, монеты, отчеканенной социалистами для социалистов. Он ясно сказал об этом во время первого выступления по радио в рамках предвыборной кампании, в понедельник 4 июня в Чекерсе, – последствия были катастрофическими. Он потратил выходные на подготовку речи и показал черновик Джоку Колвиллу, который назвал речь «воинственной и провокационной», и Клементине, которая особенно горячо возражала против одной фразы. Черчилль не принял к сведению ее возражения. На Би-би-си ему отвели тридцать минут, слишком мало, по мнению Черчилля. Впервые c 1940 года он должен был уложиться в отведенное для выступления время. Черчилль сообщил слушателям, что он с консерваторами и «многие из моих коллег-лейбористов были бы рады продолжению коалиции… социалистическая партия какое-то время пытается выйти на политическую тропу войны, и, когда такие желания появляются у большого количества людей, для их же здоровья вредно отказывать им в вожделенной схватке. Поэтому мы сразимся с ними, используя все наши способности». Пока все в порядке – меньшего англичане и не ждали от своего Уинстона [2239].
Ознакомительная версия. Доступно 74 страниц из 367
