Порошковый лимонад, 30 апреля
Закончилась дневная смена. Я передал дежурство в блоке французу Одуэну и отправился на выход из тюрьмы. По дороге зашел в комнату надзирателя на воротах сдать ключи от блока. Это обязательная процедура. В дежурном помещении два американских надзирателя: Джордан сдает дежурство, Новак принимает. Точнее, уже принял. У каждого американца налито по стакану лимонада, они пьют, и еще половина кувшина лимонада стоит на тумбочке. Увидев меня, Новак стал предлагать и мне присоединиться к процедуре распития лимонада со словами: «Пропадет добро, надо допить». Но я отказался и поехал домой.
Новак — помощник американского директора МТШ. В американский месяц на нем лежит ответственность за питание персонала тюрьмы, а заодно и за обеспечение надзирателей питьем во время смены. В свой месяц ответственности англичане ставят на постах надзирателей различные соки, русские и французы — минеральную воду, а американцы — цветной порошок, при разбавлении которого водопроводной водой получается лимонад. Лично у меня от него почему-то бывает тяжесть в желудке, поэтому стараюсь не злоупотреблять этим напитком. Сегодня заканчивается последний день апреля, заканчивается последний день ответственности американцев за питание надзирателей. Уже к утру на посту появится английский сок. Но у Новака остался еще целый кувшин порошкового лимонада. Как рачительный хозяин, американец и решил, что добро, тем более купленное за государственный счет, пропадать не должно. Пусть даже во вред желудку.
Нераскаявшийся нацист, 7 мая
Погода в мае стоит хорошая, здоровье у заключенного тоже неплохое. Поэтому «номер семь» гуляет в саду по два раза в день: до и после обеда. Но сегодня на прогулке снова произошел конфликт между «заключенным № 7» и американским надзирателем Джорданом. Часто заключенный берет с собой на прогулку маленькую матерчатую сумку, в которую складывает одну-две газеты, чтобы почитать в садовом домике. Сумка очень легкая, но создает определенные неудобства при движении, учитывая, что «номер семь» одной рукой опирается на палку, а другой рукой двигает в такт шагам, поддерживая равновесие. После выхода в сад заключенный, как правило, прохаживается по дорожке, прежде чем отправиться в садовый домик. Чтобы сумка не мешала при этих переходах, заключенный иногда просит надзирателей подержать на это время сумку. Многие надзиратели просто относят ее сразу в садовый домик.
Сегодня на просьбу заключенного подержать сумку Джордан ответил отказом, сказав, что он не обязан носить за заключенным какие-либо вещи, это не входит в его должностные обязанности. В ответ на это «номер семь» обозвал Джордана «негром, который должен знать свое место». Чернокожий американец обиделся и тоже наговорил разного заключенному. Конфликт, естественно, дошел до директоров.
Поведение «заключенного № 7» объяснимо. Он — бывший заместитель Гитлера по нацистской партии, один из авторов знаменитого расового закона «О защите крови и чести». В одном из своих выступлений Гесс дал определение национал-социализма: это «не что иное, как прикладная биология». Расовая доктрина являлась ключевой частью нацистского мировоззрения и базировалась на следующих основных принципах:
1. Вера в превосходство одной расы над другими. Эта вера сочетается с иерархической классификацией расовых групп. В частности, негры были отнесены нацистами к низшей расе, а евреи вообще исключались из иерархической лестницы и были поставлены «вне закона».
2. Идея, что превосходство одних и неполноценность других рас имеет биологическую или биоантропологическую природу, поэтому превосходство и неполноценность неискоренимы и не могут быть изменены, например, под влиянием социальной среды или воспитания.
3. Вера в законность господства высших рас над низшими.
В состав партийной империи Гесса входило Управление расовой политики. В его недрах был разработан документ «Колониальный вопрос и расовая идея», в котором определялись ключевые моменты расовой политики Германии для колоний. В основном они касались «психологически и практически правильного руководства туземными народами». Наиболее важной задачей белой расы считалось «практическое освоение роли хозяина и формирование в соответствии с этим собственного образа жизни». Следовало ввести суровый апартеид: хозяевам и туземцам надлежало жить в раздельных зонах, общение между ними, кроме как по официальному разрешению, не дозволялось, половые контакты категорически запрещались, в случае неповиновения африканца ждала смертная казнь.
С ведома и одобрения Гесса в фашистской Германии была разработана программа «эвтаназии для недостойных жить», которая заложила основы для специального убийства неизлечимо больных и умственно неполноценных. Вскоре список «недостойных жить» пополнили также «евреи, евреи-метисы 1-й или 2-й категории, негры, негры-метисы, цыгане, цыгане-метисы и т. д.».
Западная пресса нынче часто старается представить Гесса всего лишь как секретаря Гитлера. Однако множество исторических документов говорит о том, что Гесс совместно с Гитлером участвовал в разработке нацистской доктрины, и вклад его в эту теорию очень большой. Так, например, известный немецкий журналист и социалист Конрад Хейден, выпустивший еще в 1933 году в Берлине свою книгу «История национал-социализма» [13], через несколько месяцев после полета Гесса в 1941 году написал в статье:
«В лице Рудольфа Гесса Германию оставила лучшая половина Адольфа Гитлера. Обе эти личности вошли в интеллектуальное слияние в степени, возможной только у аномальной психики. В самом деле, они в известной степени образовали одну личность, состоявшую из двух человек. Если бы улетел Геринг, можно было бы сказать: „Взорвался Третий рейх!“ Отлет Гесса означал, что на части распался сам Гитлер».
В 1945 году в Нюрнберге американские следователи допрашивали профессора Хаусхофера — «отца геополитики» и университетского преподавателя Гесса. Американцы пытались установить, как его идея «жизненного пространства» попала в книгу Гитлера «Майн кампф» и стала теоретической основой нацистского учения. Профессор Хаусхофер вынужден был признать: «Да, мои идеи попали к Гитлеру через Гесса. Но сам Гитлер в них все же глубоко не вникал и серьезно не изучал моих книг».
Адольф Гитлер и Рудольф Гесс. Фотография с автографами на память друг другу.
Ни на Нюрнбергском процессе, ни в тюрьме Шпандау Гесс ни разу не заявлял о своем раскаянии, о смене своих убеждений. Наоборот, он постоянно подчеркивал приверженность своим прежним взглядам. В последнем своем слове в Нюрнберге Гесс заявил: «Я счастлив сознанием, что выполнил свой долг… в качестве национал-социалиста, в качестве верного последователя моего фюрера. Я ни о чем не сожалею. Если бы я опять стоял у начала моей деятельности, я опять-таки действовал бы так же, как действовал раньше, даже в том случае, если бы знал, что в конце будет зажжен костер, на котором я сгорю».
В документах Межсоюзной тюрьмы Шпандау есть «Биографические сведения о заключенном № 7 (Рудольфе Гессе)». В этой справке для внутреннего использования прямо говорится: «Гесс, в отличие от остальных заключенных, отбывавших наказание в Межсоюзной тюрьме Шпандау, никогда не раскаивался в своих преступлениях. Он продолжает считать нацизм самой совершенной идеологией, Гитлера — самой выдающейся личностью в истории Германии, а себя — „мучеником“, пострадавшим во имя „великой Германии“ С 1979 по 1986 год Гесс написал пять прошений об освобождении, адресованных главам правительств четырех стран. Эти прошения обосновывались его возрастом и плохим состоянием здоровья, но не было даже признаков раскаяния».
Этот конфликт еще раз показывает, что в тюрьме Шпандау содержится не беспомощный старик, а идейный фанатик-нацист, пронесший верность фашистской теории через много лет.
