– Сэр, в раковых отделениях не держат автоматов с сигаретами.
Мужчина испарился.
Меня поджаривали рентгеновскими лучами по полторы минуты с каждой стороны. Включая подготовку, процедура занимала меньше пятнадцати минут. Техник сказал мне как-то:
– Мистер Аллен, никто не запрыгивает на стол и не спрыгивает так шустро, как вы.
А я просто хотел убраться оттуда поскорее. Через месяц после начала процедур начались приступы тошноты. Я мчался домой, и там меня долго рвало. За два месяца я похудел на двадцать фунтов.
Дома я отдыхал и слушал музыку. Я проводил время с родителями и сестрой, но мне хотелось еще чем-то отвлечься. Поэтому, вместо того чтобы разумно взять отпуск, я несколько раз в неделю ходил в офис по вечерам, просто чтобы держать руку на пульсе. Несомненно, это была традиция Microsoft: непреклонная преданность работе. Стремясь к нормальной жизни, я даже ходил по выходным на занятия для начинающих горнолыжников, хотя сил хватало только на то, чтобы съехать с горы.
В середине курса терапии у меня так снизилось количество лейкоцитов, что было принято решение прервать лечение на несколько недель. Однако к тому времени опухоль уменьшилась. Гарантий не было никаких, и я по-прежнему чувствовал себя больным и слабым, но уже начал приободряться.
Во время перерыва в лечении я однажды зашел в офис к Биллу обсудить доходы по MS-DOS. Наша стратегия фиксированной цены помогла нам закрепиться на нескольких рынках, но мне казалось, что пора от нее отказываться. Вот пример: мы получили 21 000 долларов за лицензию по Бейсику Applesoft. Когда было продано более миллиона машин Apple II, вышло, что мы получили по два цента за копию.
– Если мы хотим повысить доход, – сказал я, – пора начинать брать отчисления с копии за DOS.
Билл ответил мне как несмышленышу:
– Как, по-твоему, мы получили ту рыночную долю, которую имеем сегодня?
Потом вступил Стив и начал поддерживать Билла с обычным напором. Получилось двое на одного, впрочем, я в то время был, скорее, половинкой человека (позже Microsoft перешла на лицензирование с отчислениями за копию, что принесло миллиарды долларов дохода).
Вскоре после этого случая я сказал Стиву, что, возможно, создам собственную компанию. Я предупредил Билла, что дорабатываю последние дни в качестве руководителя Microsoft и с удовольствием буду работать самостоятельно.
Я еще проходил курс радиотерапии, когда Билл подписал мое предложение о создании Microsoft Hardware Group, которая начала с разработки подключаемой мыши для GUI-приложений Чарльза Симони. Мы заключили контракт с японской производственной фирмой ALPS, и вскоре прототип мыши Microsoft обрел очертания: металлизированный шар и два валика, которые считывали его движения и расшифровывали направление и расстояние. Дон Бертис создал карту, которая передавала сигналы в компьютер (за тринадцать лет до явления универсальной последовательной шины – USB). Главный вопрос был – сколько кнопок? Я решил: две, своего рода компромисс между трехкнопочной мышкой на Alto и однокнопочной моделью, которую Стив Джобс создавал для Apple Lisa.
Я приехал к Джобсу в Пало Альто, чтобы послушать о его планах в отношении Macintosh – более дешевой GUI-машины Apple, которая еще находилась в разработке. У нас был свой интерес: Macintosh мог дать нашим GUI-приложениям Word и Excel приют, пока платформа PC и наша новая операционная система Windows не будут к ним готовы. Джобс пустился в рассуждения о величии графического интерфейса пользователя, не подозревая, что ломится в открытую дверь. Когда я обмолвился, что мы собираемся выпускать мышку для Microsoft Word, он начал расхваливать свою однокнопочную мышь. Я спросил, не лучше ли иметь две кнопки, но Джобс прочел мне лекцию:
– Дело в том, Пол, что чем проще, тем лучше. Никому не понадобится больше одной кнопки на мышке.
– Но, Стив, у человека больше одного пальца; возможно, он захочет что-то делать и правой кнопкой.
Джобс только покачал головой. Он был уверен, что для начинающего все должно быть как можно проще – и что иного подхода быть не может. В Microsoft мы пытались сочетать простоту с мощностью. Я считал любой компромисс возможным, если он повышал функциональность программы или устройства.
Когда в 1983 году появился Word – раньше, чем Macintosh, – наша мышь первого поколения пошла плохо, несмотря на то что цена была вдвое меньше, чем у конкурентов. Джон Ширли, сменивший в этом году Тауни на посту президента Microsoft, жаловался, что наши склады «кишат мышами». Главной проблемой был Word 1.0 – попытка до появления Windows имитировать графический интерфейс пользователя. Но меня это не обескуражило. Наша стратегия – приучать людей к новому, мостя дорогу к лучшим версиям наших программ.
Время подтвердило мою правоту. Windows, вышедшая в 1985 году, со временем стала главной GUI-платформой для персональных компьютеров. Мышь Microsoft благополучно обрела множество воплощений – оптическая, беспроводная, лазерная, с использованием Bluetooth – и стала одним из самых «долгоиграющих» продуктов компании. И у всех этих мышек было больше одной кнопки. Человек привыкает быстро. Сегодня эта лишняя кнопка позволяет миллионам пользователей Windows открывать контекстные меню и вызывать другие многочисленные функции.
Постскриптум: в 2005 году, после 22 лет поклонения однокнопочной мыши, Apple смягчилась и выпустила многокнопочную мышь Mighty Mouse.
Однажды вечером, в конце декабря 1982 года, я услышал, как Билл и Стив что-то жарко обсуждают в офисе Билла, и остановился послушать. Понять суть было несложно. Они переживали, что в последнее время от меня мало толку, и прикидывали, как можно сократить мою долю в Microsoft в пользу совладельцев. Было ясно, что они не в первый раз завели этот разговор.
Не в силах больше сдерживаться, я ворвался в офис и закричал:
– Это невероятно! В этом вся ваша сущность!
Я обращался к обоим, но смотрел прямо на Билла. Пойманные с поличным, они застыли. Я не стал дожидаться ответа, развернулся и вышел.
Я прокручивал их разговор в уме, пока ехал домой, и он казался мне все отвратительней. Я помогал создавать компанию и оставался активным членом правления, пусть болезнь и ограничивала мои возможности, а теперь мой партнер и мой коллега замышляют меня ободрать. Это было подлое предательство, вне всякого сомнения. В тот же вечер устыдившийся Стив Балмер позвонил ко мне домой и спросил у Джоди разрешения приехать.
– Послушай, Пол, – сказал он, когда мы присели. – Я сожалею о том, что произошло сегодня. Мы просто выпускали пар. Мы пытаемся столько сделать и хотим, чтобы ты мог приносить еще больше пользы. А вся эта история с долями – чушь. Я никогда на такое не пошел бы, и Билл, я уверен, тоже.
Я ответил Стиву, что крайне поражен случившимся. Через несколько дней я получил письмо от Билла – написанное от руки на шести листах. Датированное 31 декабря 1982 года – последним днем последнего полного года нашей совместной работы в Microsoft, – оно содержало извинения по поводу подслушанной мной беседы. И разоблачения – точку зрения Билла на наше партнерство.
«За последние четырнадцать лет у нас возникали многочисленные разногласия. Однако сомневаюсь, что найдутся другие два партнера, у которых было бы столько общего как по частным вопросам, так и в отношении общей стратегии».
Это верно, мы были уникальными партнерами. Несмотря на все наши разногласия, редко два партнера достигали такого единства взглядов – разве что Хьюлетт и Паккард или Сергей Брин и Ларри Пейдж из Google; пожалуй, все.
«Иногда мне кажется, что я больше верю в твои способности, чем ты сам. Меня всегда удивляла твоя привязанность к SoftCard… Честно говоря, прорывные идеи вроде SoftCard великолепны, но они не обязательны».
Билл знал, что SoftCard остается для меня больным местом. Это был хороший ход: признать мой вклад, но не придавать ему большого значения.
«Компания действительно в прекрасном положении во многих смыслах… Однако компания в плохом положении в одном смысле. Мы гораздо менее уникальны, чем были прежде… Характеристики наших продуктов и общий подход (sic!) не столь уникальны, как хотелось бы».
